Гурко. Под стягом Российской империи - Борис Тумасов

Батальоны перестроились на ходу в две линии, один от другого шагов за пятьсот. Роты разомкнулись, двинулись перебежками.

Скобелев подъехал к Куропаткину возбужденный.

— Теперь для них нет преград, — указал пальцем туда, где уже дрался Угличский полк. — Будем ожидать от Вессель-паши белого флага.

Скобелев разгадал замысел Вессель-паши. Создав перевес сил с восточной стороны, тот бросил у Шейново против левой колонны четырнадцать таборов. Семь батальонов генерала Крока, накануне захватившие первую линию вражеских траншей, с трудом сдерживали натиск османов, Вессель-паша торопил. По его расчетам, он должен был к полудню нанести по колонне Мирского решающий удар. Турки давили численностью. Они наступали в густом тумане, наплывая на траншеи волна за волной. Крок ввел в бой весь наличный резерв, а в штаб в Янину отправил донесение. Генерал просил выслать в его распоряжение еще хотя бы два-три батальона.

Туман рассеивался медленно, поднимаясь к горам, будто занавес на сцене. Вессель-паша бросил в атаку еще четыре табора, накануне снятые с перевалов.

Не покидавший траншею генерал Крок поднял батальоны в контратаку:

— Ребята, солдатушки, выдюжим, выстоим!

Османы не выдержали, откатились во вторую линию. К вечеру Крок доложил Святополк-Мирскому: потери в его батальонах — более полторы тысячи и еще больше раненых…

В штабе колонны спешно созвали совещание. Святополк-Мирский предложил отвести войска к Гюсово и там, укрепившись, дождаться помощи от Радецкого либо от Скобелева.

— Николай Иванович, — заметил Крок, — судя по орудийной и ружейной стрельбе, на западе от Шейново генерал Скобелев уже развернул боевые действия.

— Нам здесь трудно судить, Скобелев ли насел на Вессель-пашу, либо наоборот, — возразил Мирский. — Не забывайте, в Шипко-Шейненском укрепленном лагере тридцатипятитысячная армия.

— Однако, ваше превосходительство, — поднялся полковник Свишевский, — нет нужды ретироваться. Ночью я со своими саперами укреплю позиции генерала Крока.

— Но условия промерзшего грунта, полковник!

— Верно, ваше превосходительство. Постараемся использовать подручные средства, телеги, бревна, хворост, снеговые завалы.

— Только не отступление, — решительно высказывались другие.

— Хорошо, подождем еще сутки.

— Николай Иванович, пошлите предписание в Казанлык начать наступление на оборону Вессель-паши по левому флангу, — попросил генерал Крок.

Турки начали утро орудийным обстрелом по засевшим стрелковым батальонам. Пушки били с курганов близким прицелом, и потому снаряды падали с перелетом. Потом двинулись таборы. Османы лезли упорно. Даже когда грянули первый и второй ружейный залпы, они продолжали наступать.

Генерал Крок поднял стрелков:

— Либо сейчас, либо никогда!

Удар был настолько неожиданным, что турки попятились. Откуда русские обрели силы? Накануне офицеры и муллы утверждали, что гяуры истощены и таборам предстоит сделать лишь маленький нажим.

А батальоны наседали. Дрогнули османы, побежали. Прорвались стрелки до Секиричева и, захватив несколько редутов и траншей, закрепились…

Весь день не стихали бои с запада и востока от Шипки и Шейново. Войска генерала Скобелева и Святополк-Мирского завершали окружение армии Вессель-паши, а от Шипкинского перевала вниз от деревни Шипка уже начали спуск орловцы и житомирцы, подольцы и другие полки, выдержавшие и сражения, и лютое, морозное шипкинское сидение.

У Шейново турки отходили. Вессель-паша объявил о сдаче…

Изрытая траншеями, ходами сообщений, землянками, погребами с пороховыми и продовольственными запасами, Лысая гора напоминала покрытое язвами лицо человека. На самой ее вершине батарея крупповских орудий жерлами направлена на перевальную дорогу.

Гора заселена так плотно, что напоминала Столетову восточный базар.

Парламентеры российской армии поднимались по крутой тропе под злобными взглядами турок. То и дело раздавались угрожающие выкрики. Толпу в красных фесках сдерживали посланные со Столетовым пленные офицеры.

Впереди Николая Григорьевича идут поручик Узунов с белым флагом, сделанным наспех из льняного полотенца, расшитого петухами, и унтер-офицер с сигнальной трубой.

Генерал внешне спокоен. Он думает о Том, какие беды причинила защитникам перевала и эта батарея, и эти турецкие солдаты. Дай им сейчас волю, с какой радостью они люто казнят Столетова и его спутников…

Еще одна мысль не покидала Николая Григорьевича. А вдруг Хаджи-Осман-паша откажется сложить оружие? Сколько же поляжет российских солдат при штурме Лысой горы! Ведь под командой Хаджи-Осман-паши две бригады, почти десять тысяч солдат и офицеров…

— Стоян Андреевич, — позвал Столетов поручика Узунова, — капитан Николов говорил, у вас в Систово невеста?

Поручик замедлил шаг, почувствовал, как краснеет.

— Ваше превосходительство, капитан Николов сказал правду, но я еще не получил согласия графини Росицы.

— Когда мы возвратимся в ополчение, я предоставлю вам отпуск для поездки в Систово.

— Благодарю, ваше превосходительство.

Стоян хотел сказать о том, что он обязан побывать и на родине Асена. Там должны знать, как погиб их земляк.

Шагавшие впереди турецкие офицеры вдруг остановились, вытянулись. Перед ними стоял худой, одетый в генеральскую форму, совсем не старый турок с ястребиным носом и лицом, наполовину заросшим смоляной бородой. Его зоркие глаза пронзительно смотрели на русского генерала. И еще Стоян заметил, что русских парламентеров окружает плотная стена турок с гневными лицами, готовых по первому знаку броситься на них.

— Передайте, — сказал Столетов, — я уполномочен генералом Скобелевым предложить вам условия почетной капитуляции. — Дождался, пока сопровождавший турецкий офицер перевел.

Хаджи-Осман ответил хмуро:

— Ваши условия не принимаются, — заговорил переводчик. — Хаджи-Осман-паша готов сопротивляться.

— Но армия Вессель-паши не выдержала нашего натиска и ему не на кого рассчитывать.

И снова резко заговорил Хаджи-Осман. Офицер переводил:

— Да Хаджи-Осман знает, что помощи ему не дождаться, но, если русские намерены взять его позиции, он отдаст их.

— Будет много крови, и турецкой, и русской.

— Пусть нас рассудит Аллах, но я выполню свой долг.

— Вам приказывает сложить оружие ваш непосредственный начальник, Вессель-паша.

— Я не вижу его предписания.

— Они при мне, получите.

Столетов передал записку офицеру, тот вручил Хаджи-Осману. Паша прочитал, тяжело поднял голову:

— Подчиняюсь приказу. А это распоряжение я сохраню, чтобы оправдаться перед судом великого султана.

Узнав о капитуляции Вессель-паши, Сулейман мрачно произнес:

— Так угодно Аллаху.

И ни слова, как Шипко-Шейненским отрядом оплатил собственное спасение.

Когда стало ясно, что армия Гурко обошла Араб-Конак и окружает Софию, Сулейман-паша срочно принял решение: отвести армию в Татар-Пазарджик, предварительно расчленив ее на две группировки. Западная, тридцатипятитысячная, отступила на Радомир и Дубницу, восточная, состоявшая из войск, оборонявших Араб-Конакский перевал и Елатипу, а также таборов Восточно-Дунайской армии, сосредоточилась в Ихтиманских горах.

Получив предписание военного министра Рауф-паши лично возглавить ихтиманскую оборону, Сулейман-паша разразился бранью. Он никогда не считал Рауф-пашу способным военачальником и не скрывал своего к нему неуважения. Приказ обороняться в Ихтиманских горах нарушил план Сулейман-паши. Он рассчитывал сконцентрировать силы у Татар-Пазарджика, отойти к Адрианополю, создав здесь заслон дальнейшему продвижению армии Гурко. Сулейман-паша убежден: в Ихтиманских горах единой оборонительной системы не построить, тем более, по данным разведки, Гурко расчленил свой отряд на четыре колонны, дал задание окружить главные силы Сулейман-паши.

Первая же попытка сдержать продвижение колонны генерала Вельяминова у Самаково потерпела неудачу. Частью сил Сулейман-паша двинулся через Македонию на Солоники, частью — к Филиппополю. Шувалов теснил Шакир-пашу, который покинул Панагюриште и отходил под ударами Криденера и Шильдер-Шульднера…

Дороги турецких генералов сходились в Татар-Пазарджике, где стоял Фауд-паша.

Глава 10

Боевые действия в Забалканье развивались успешно. Заняв Софию, Гурко оказался на правом фланге Дунайской армии.

От гвардии требовалось развивать наступление, отвлечь на себя часть таборов, накрывавший перевал. Собрав генералов, Гурко говорил:

— Наша задача: не дать уйти Сулейману. Мы разделили наш отряд на четыре колонны и будем действовать вагоном, господа, как охотники… Сулейман будет искать наши слабые места, чтобы прорваться к Татар-Пазарджику, где соединится с Фауд-пашой. Повернулся к Нагловскому: — Исходите из этого, Дмитрий Степанович, в разработке нашего стратегического плана.