Приход ночи - Айзек Азимов

Вороты были полуоткрыты.

Сиферра растерялась. Что это, галлюцинация? Шуточки помутившегося сознания? Нет, ворота действительно открыты. И это именно те ворота. На них знак университетской охранной службы. Но почему они открыты? Никаких следов взлома не видно.

Сиферра с тревогой вошла внутрь.

Дорога, ведущая от ворот в глубь территории, представляла собой грязную изрытую колею. Сиферра пошла по ней и вскоре увидела внутреннее ограждение – уже не колючую проволоку, а бетонную стену неприступного вида.

В нее были вделаны темные металлические ворота с электронным глазом наверху – тоже открытые.

Еще более странно! Где же та хваленая защита, что должна отгородить Убежище от безумия, завладевшего миром?

Сиферра вошла. Вокруг было тихо. За воротами стояли какие-то ветхие сараи. Наверное, ведущий под землю вход в Убежище где-то позади них. Сиферра обошла пристройки.

Да – вот он, вход в Убежище, овальная дверь в грунте, а за ней – темный туннель.

Перед дверью стояли люди, с десяток человек, и глядели на Сиферру с недружелюбным любопытством. У всех вокруг шеи были обвязаны ярко-зеленые тряпицы на манер шейных платков. Сиферра никого не узнавала. Среди них, насколько она знала, не было никого из университета.

Слева от двери горел небольшой костер. Рядом лежали заготовленные дрова – маленькая поленница, сложенная с величайшей аккуратностью. Не поленница, а произведение архитектурного искусства.

Сиферру охватило тошнотворное чувство страха и растерянности. Куда это она забрела? Действительно ли это Убежище? И кто эти люди?

– Оставайтесь на месте, – сказал человек, стоявший впереди всех. Говорил он спокойно, но властная интонация напоминала щелканье бича. – Поднимите руки.

Блестящий лучевой пистолет в его руке целил прямо в Сиферру.

Она молча подчинилась.

Этот мужчина лет пятидесяти вел себя как командир – он наверняка их предводитель. Одет он был хорошо и держался спокойно и уверенно. Зеленый платок у него на шее отливал блеском тонкого шелка.

– Кто вы? – осведомился он, продолжая держать Сиферру под прицелом.

– Сиферра 89-я, профессор археологии в университете.

– Прекрасно. Собрались заняться здесь раскопками, профессор?

Остальные покатились со смеху, как от исключительно удачной остроты.

– Я разыскиваю университетское убежище, – сказала Сиферра. – Вы не знаете, где оно?

– Думаю, что это оно и есть. Университетская публика оставила его несколько дней назад. Теперь здесь штаб Пожарного патруля. У вас есть при себе воспламеняющие предметы, профессор?

– Воспламеняющие предметы?

– Спички, зажигалка, карманный генератор – все, то способно разжечь огонь.

– Нет, ничего.

– Разжигание огня запрещено параграфом первым временного кодекса. За нарушение параграфа первого полагается суровое наказание.

Сиферра уставилась на него, не понимая.

Тощий желтолицый человек, стоявший рядом с Командиром, сказал:

– Я ей не доверяю, Алтиноль. Профессора-то и заварили всю эту кашу. Спорю, она что-нибудь да прячет на себе.

– У меня нет ничего воспламеняющего, – сердито повторила Сиферра.

– Может, нет, а может, и есть, – сказал Алтиноль. – Не будем рисковать, профессор. Раздевайтесь.

– Что вы сказали? – опешила она.

– Раздевайтесь. Снимайте одежду. Докажите нам, что при вас нет ничего запрещенного.

Сиферра приподняла свою дубинку, нервно сжав ее рукоять.

– Перестаньте, – сказала она, растерянно моргая. – Вы же это не всерьез.

– Параграф второй Временного кодекса: «Пожарный патруль имеет право принимать любые меры, чтобы предотвратить самовольное разжигание огня». Параграф третий: «Вышеуказанные меры могут включать в себя немедленную казнь того, кто оказывает сопротивление Патрулю». Раздевайтесь, профессор, да поскорее. – И он сделал недвусмысленный жест своим лучевым пистолетом.

Сиферра не шевельнулась.

– Кто вы такой? И что это еще за Пожарный патруль?

– Гражданская милиция, профессор. Мы попытаемся восстановить в Саро закон и порядок после Крушения. Город почти полностью разрушен, как вам известно. А может быть, и неизвестно. Пожары продолжаются, а службы, призванной бороться с ними, больше нет. И если вы обратили внимание, вся провинция переполнена умалишенными, которым недостаточно прежних пожаров, и они то и дело разжигают новые. Так больше не может продолжаться. Мы намерены остановить поджигателей любой ценой. Вы подозреваетесь в хранении воспламеняющих веществ. Против вас выдвинуто обвинение, и у вас есть шестьдесят секунд, чтобы оправдаться. На вашем месте я бы начал раздеваться, профессор.

Сиферра видела, что он отсчитывает про себя секунды.

Раздеться перед десятком незнакомых людей? При этой мысли на Сиферру накатила красная волна ярости. Большинство зрителей были мужчины и не скрывали своего нетерпения. Никакого отношения к мерам безопасности это не имеет, несмотря на все торжественные цитаты из кодекса. Им просто хочется поглазеть на ее тело, и в их власти заставить ее подчиниться. Невыносимо.

Однако вспышка негодования длилась недолго. Не все ли равно? – устало подумала Сиферра. Миру настал конец. Стыдливость – это роскошь, которую могут позволить себе только цивилизованные люди, а цивилизация теперь – устаревшее понятие.

Ей отдан приказ под угрозой оружия. Она ушла далеко от дороги, и никто не придет ей на помощь. Секунды идут. И не похоже, чтобы Алтиноль блефовал.

Не стоит умирать только лишь ради того, чтобы не показать им своей наготы.

Сиферра швырнула дубинку на землю.

И в холодном гневе, который, однако, не позволила себе проявить, начала методически раздеваться, бросая одежду рядом с дубинкой.

– Белье тоже снять? – спросила она саркастически.

– Все до нитки.

– Где же я могу, по-вашему, прятать тут зажигалку?

– У вас осталось двадцать секунд, профессор. Сиферра сверкнула глазами и без дальнейших слов сняла с себя то, что осталось.

Теперь, когда она это сделала, ей стало на удивление легко стоять обнаженной перед этими людьми. Ей было все равно. Вот оно, главное следствие конца света. Ей все равно. Сиферра выпрямилась во весь свой внушительный рост, почти вызывающе, и стала ждать, что будет дальше. Алтиноль небрежно и самоуверенно обшарил ее глазами. Пусть – ее ничто не волнует, даже и это. Глубокое, опустошающее безразличие овладело ею.

– Все в порядке, профессор, – сказал наконец Алтиноль.

– Благодарю вас, – ледяным тоном отрезала она. – Могу я теперь одеться?

– Конечно, – с широким жестом сказал он. – Извините за беспокойство, но нам нужно было иметь абсолютную уверенность. – Он сунул пистолет за пояс и скрестил руки, небрежно наблюдая, как она одевается. – Вы, наверное, думаете, что попали к дикарям, профессор?