Сын герцога (СИ) - Людмила Музыка

Джаю быстро надоело рассматривать неказистые домики, поэтому он изучал местных жителей. Но уже через несколько минут убедился, что, даже научившись строить города, степняки все равно оставались степняками. Традиции предков для них были незыблемы. Поэтому внешне жители Караша мало отличались от людей, которых Джай видел в поселке рода Шааз.

Женщины носили длинные бесформенные одежды, полностью скрывавшие фигуру, и закрывали лица так, что видны оставались только глаза. Одежда мужчин отличалась большим разнообразием. Степняки-воины (их почему-то оказалось намного меньше, чем предполагал Джай) носили кожаные куртки и штаны, такие же, как у Лиама и остальных воинов в их отряде. Остальные жители носили похожую одежду, но сделанную из ткани. А старики одевали длинные цветастые халаты. Вооружены были все, включая женщин. Но мечи были только у воинов, остальные обходились кинжалами или ножами.

Еще Джай обратил внимание, что на улицах совершенно не было детей, и (что выгодно отличало Караш от имперских городов) они не встретили ни одного нищего. Кроме того, он так и не увидел здесь ни одного эльфа.

Натаэль уверенно вел отряд по запутанному лабиринту улочек и переходов. А Джай уже откровенно скучал, редко оглядываясь по сторонам. Как оказалось – зря.

Сначала раздался предостерегающий крик Лара. Эльф закричал так неожиданно, что Джай не успел сообразить, что произошло. Но отреагировал он, как и учили, мгновенно. Его ладонь автоматически легла на рукоять гайна. Он даже успел обернуться, ища источник угрозы, когда что-то толкнуло его в бок. Толчок был настолько сильным, что юноша едва не вылетел из седла. Одной рукой он ухватился за поводья, а вторую прижал к боку. И только нащупав конец арбалетного болта, глубоко засевшего где-то между ребер, Джай, наконец, понял, что только что произошло. На них снова напали. Вернее, снова напали на него.

Лиам и остальные осматривали улицу, пытаясь отыскать врага. Но кем бы ни был неизвестный стрелок, он уже скрылся. Поэтому воины только распугали прохожих. Джай хотел остановить их, но ставшие непослушными губы отказывались ему подчиняться. А когда он повернул голову, пытаясь отыскать Лиама, у него неожиданно потемнело в глазах. И если бы Лар вовремя не поддержал его, то сын герцога свалился бы с лошади.

От ладоней эльфа стало распространяться живительное тепло. Он снова пытался его лечить, используя собственную жизненную силу (Лар не был целителем, поэтому это был единственный доступный ему способ помочь Джаю). Но в этот раз, у него ничего не получалось. Не смотря на все усилия, эльф не мог залатать брешь, через которую уходила жизненная сила. Юноша понимал, что вот-вот потеряет сознание. Он знал, что если не остановит эльфа, то тот так и будет вливать в него силу, пока не свалится замертво рядом с хозяином. И тогда Джай сделал единственное, что ему еще оставалось – сломал барьер, который так старательно возводил целых два года, для того, чтобы донести до чужого сознания повелительное "нет".

А через мгновение волна чужого негодования накрыла его. Эльф был действительно зол. Правда, не совсем понятно – на кого. Казалось, Лар злился на весь свет. На отступника, который притащил их в этот город. На степняков, которые постоянно отвлекали его внимание. На себя самого, потому что вовремя не заметил опасность. На Джая с его дурацкими приказами. Вообще на всю Империю и Хаганат вместе взятые, потому что они жили по каким-то непонятным и нелогичным законам, которые нарушались чаще, чем соблюдались. Но все это Джай отмечал как-то отстраненно. Сейчас ему было уже все равно, о чем думал злополучный эльф, к которому он за последние два года, похоже, успел привязаться. И даже то, что по телу начинала разливаться противная слабость, уже не волновало его.

Наверное, его сняли с лошади и уложили на землю. Потом кто-то (скорее всего Лар) вытащил из его бока арбалетный болт. Джай почувствовал это, потому что неожиданная боль заставила его на пару мгновений прийти в себя. Но этого хватило для того, чтобы юноша расслышал несколько фраз, произнесенных на древнем как мир языке.

Разговаривали двое, и оба голоса казались смутно знакомыми.

– Сделай же что-нибудь!– выкрикнул один.

– Что я могу?– безразлично ответил второй.

– Ты же целитель!– настаивал первый.

– Мне не подвластна магия жизни, и я не могу исцелять,– спокойно, как маленькому ребенку, объяснял второй.

– Просто позови его, отступник!– захлебывался от ярости первый, но теперь его голос звучал уже не так ясно.

– Он всего лишь человек, и не услышит меня,– едва слышно прошептал второй.

Это было последнее, что услышал Джай прежде, чем потерял сознание.

Это был великолепный сон: наполненный тихой музыкой ветра, играющего в зеленых кронах, и золотистым теплом первых солнечных лучей. Он дарил покой и умиротворение. Поэтому Джаю не хотелось просыпаться, и он еще долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь удержать ускользающее сновидение.

Тихий шорох открывающейся двери заставил его насторожиться, и это окончательно развеяло остатки сна. Потому что Джай четко помнил, что Лар умел появляться и исчезать из его комнаты совершенно бесшумно. А слуги никогда бы не осмелились вот так подкрадываться к нему. И только после этого юноша осознал, что он не может находиться в родовом замке. Память о событиях последних дней возвращалась медленно и неохотно. Джай замер, стараясь дышать ровно и глубоко, как и полагалось спящему. Незнакомец осторожно закрыл за собой дверь. Он ступал бесшумно, но тихий шорох одежды и едва уловимый аромат полевых цветов выдавали его присутствие. Прохладные пальцы коснулись лба юноши, и тот все-таки открыл глаза.

Неожиданный гость, а вернее гостья, тут же испуганно отдернула руку. Но убегать она не стала. Просто замерла на месте. Так что Джай смог рассмотреть незнакомку, застывшую в шаге от него. У нее были тонкие черты лица и необычные для степнячки светло-голубые глаза. Но смуглая кожа и черные волосы не оставляли никаких сомнений в том, к какому народу она принадлежала. Девушка, или скорее девочка (вряд ли, ей исполнилось больше двенадцати лет), казалась маленькой и хрупкой. И просторная рубашка с широкими рукавами только усиливала это впечатление. Эта рубашка и шелковые шаровары, перехваченные на лодыжках ремешками, составляли всю ее одежду. Для Джая, который привык видеть женщин одетых в платья (или, на худой конец, в мантии), она выглядела необычно.

Он так и не смог определить, кто она. Потому что, не смотря на простоту наряда и босые ступни (не удивительно, что девочка ходила совершенно бесшумно), вряд ли она была служанкой. Прислугу не стали бы одевать в одежду, сшитую из румийского шелка. К тому же в ее косу были вплетены цепочки с мелкими золотыми монетами – достаточно дорогое украшение.