Как я бил Гудериана - Михаил Катуков

Но, несмотря на этот успех, обстановка оставалась напряженной. Гитлеровцы любой ценой решили пробиться на Обоянь и наносили удар за ударом в стык 1-й танковой армии и 5-го гвардейского танкового корпуса. Когда вечером я вернулся в штаб, М. А. Шалин огорошил меня новостью. Оказывается, на левом фланге армии, восточнее Яковлеве, танковым дивизиям СС «Адольф Гитлер» и «Райх» удалось прорвать оборону 51-й гвардейской стрелковой дивизии и вклиниться в тыл нашей армии. Оценив обстановку, я тут же приказал уничтожить прорвавшегося противника и с этой целью направил 100-ю танковую бригаду 31-го танкового корпуса в угрожаемый район.

Весь вечер мы напряженно ждали известий из района Яблочкин, Большие Маячки. Я надеялся, что эта бригада во взаимодействии с 5-м гвардейским танковым корпусом сумеет отбросить врага. Но, как стало ясно из донесений комбрига, из-за недостатка сил и средств ему и его соседям не удалось восстановить положение. Бригада и корпус вынуждены были перейти к обороне.

Между тем, поступавшие донесения свидетельствовали, что воины армии дерутся с небывалым героизмом. Вот одно такое донесение, набросанное на страничке блокнота чернильным карандашом: «Командир 3 роты 10-й мехбр. лейтенант Круглов, член ВКП(б), пропустил через роту до 50 танков противника. Рота была укрыта в щелях, ни один боец не дрогнул, потерь в роте не было. После трех атак потери врага – 20 танков. Сожжено и подбито».

Возможно, что теперь этот листок ничего не говорит непосвященному. Но тогда он значил для нас многое. Он документально подтверждал, что воины 1-й танковой прошли хорошую выучку и в совершенстве овладели трудным ремеслом солдата. Не зря, значит, перед битвой мы пропадали целыми днями на полигонах, учили солдат но бояться танков. Вместе с тем это придавало уверенность, что, несмотря на превосходство противника в силах, нам удастся выстоять.

В ночь на 7 июля мне позвонил Ватутин. Он приказал выдвинуть в район Тетеревино, где враг прорвал оборону стрелковых частей, 31-й корпус генерала Д. X. Черниенко. На этот корпус возлагалась задача во что бы то ни стало уничтожить прорвавшегося врага. В помощь корпусу фронт передавал из своего резерва 29-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду.

Н. Ф. Ватутин прекрасно понимал всю серьезность сложившейся ситуации. Поэтому он добавил:

– Кроме того, Катуков, мы решили усилить вашу танковую армию сто восьмидесятой и сто девяносто второй танковыми бригадами из «хозяйства» Москаленко, двумя истребительно-противотанковыми артиллерийскими и одним минометным полками, тремя истребительно-противотанковыми артиллерийскими дивизионами и двумя батальонами противотанковых ружей.

В то же время Ватутин сообщил, что из полосы 3-го механизированного корпуса выводятся на укомплектование понесшие большие потери 52-я и 67-я гвардейские стрелковые дивизии 6-й гвардейской армии.

Наши разведчики заранее изучили все возможные маршруты ввода 31-го корпуса в первый эшелон. Казалось, выполнить приказ не составляет труда. Но тут мы натолкнулись на неожиданное препятствие. Передовые части корпуса обнаружили, что мост через реку Солотинка взорван саперами по приказу командующего 6-й гвардейской армии.

Пришлось наводить переправу заново. Разобрав постройки, уцелевшие на берегах Солотинки, танкисты уложили по илистому дну водной преграды гать из бревен, досок, жердей и с большими предосторожностями пустили по этому настилу боевые машины.

Командиру корпуса Д. X. Черниенко хотя и с некоторым опозданием, но все же удалось выполнить приказ и выйти на указанный рубеж прежде, чем гитлеровцы достигли заметного успеха на левом фланге нашей армии.

Ночь на 7-е мы провели в тревоге. Разведка сообщала, что, оставив заслоны в районе Яковлеве, фашисты перегруппировывают свои главные силы в направлении на Лучки, нацеливаясь нанести удар в самое днище вмятины, которую они сделали в обороне нашего левого соседа – 5-го гвардейского танкового корпуса генерал-майора А. Г. Кравченко.

– Частью сил, – докладывал мне начальник разведотдела полковник А. М. Соболев, – противник начал обходить правый фланг корпуса, продвигаясь в направлении Большие Маячки. Несмотря на ночное время, противник не прекращал своих атак против позиций пятого корпуса. До двадцати четырех часов там слышались глухие взрывы, и полыхало зарево пожарищ.

Едва забрезжил рассвет, как противник снова предпринял попытку прорваться на Обоянь. Главный удар он наносил по позициям 3-го механизированного и 31-го танкового корпусов. А. Л. Гетман сообщил, что на его участке противник активности не проявляет. Но зато позвонивший мне С. М. Кривошеин не скрывал тревоги:

– Что-то невероятное, товарищ командующий! Противник сегодня бросил на нашем участке до семисот танков и самоходок. Только против первой и третьей механизированных бригад наступает двести танков.

С такими цифрами нам еще не приходилось иметь дела. Впоследствии выяснилось, что в этот день гитлеровское командование бросило против 3-го механизированного корпуса весь 48-й танковый корпус и танковую дивизию СС «Адольф Гитлер». Сосредоточив столь огромные силы на узком 10-километровом участке, немецкое командование рассчитывало, что ему удастся мощным танковым тараном пробить нашу оборону. Противник торопился: он хотел во что бы то ни стало прорваться к Курску, чтобы соединиться с войсками, наступавшими с севера. Над позициями 3-го и 31-го корпусов непрерывно висели большие группы «Хейнкелей» и «Юнкерсов».

Каждые четверть часа я связывался с Кривошеиным. Он докладывал, что танкисты, артиллеристы, мотострелки дерутся самоотверженно. Как только танки врага приближались к нашим позициям, их встречал плотный артиллерийский и танковый огонь. Оставляя на поле боя подбитые и горящие машины, противник откатывался и снова шел в атаку. Поля, холмы, перелески перед позициями корпуса, изрытые воронками, усеянные гусеницами, превратились в громадные пожарища. В разгар боя ко мне вошел Соболев:

– Товарищ командующий, перехватили донесение, – он положил передо мной листок бумаги. – Смотрите, что сообщают гитлеровские авиаразведчики.

Текст гласил: «Русские не отступают. Они стоят на том же рубеже. Наши танки остановились. Они горят».

Такие радиоперехваты показывали, что гитлеровцы, не добившись на обояньском направлении заметного успеха, начинали нервничать. У нас росла уверенность, что мы выстоим в кровопролитной схватке, тем более что, несмотря на колоссальные усилия, противник не смог прорвать нашу оборону на всю ее глубину.

Эта уверенность росла у меня еще и потому, что танкисты, артиллеристы и мотострелки дрались с невероятным упорством. Рота лейтенанта В. А. Бочковского (1-я гвардейская танковая бригада) обороняла Обояньское шоссе у небольшой деревушки Яковлево. На рассвете 7 июля на шоссе показалось семь «Тигров» и до полка пехоты. Гвардейцы подожгли две машины, остальные откатились назад…