Большой медицинский обман - Рюш Ганс

Вскоре после этого Тину сняли с должности и с тех пор никаких постов в министерстве не предлагали.

Разумеется, большинство людей верит в пользу механистической медицины, имеющей абсурдную основу в виде опытов на животных, не благодаря бомбам, а вследствие гораздо более мощного инструмента, а именно, систематического промывания мозгов и мягких убеждений. Это называется обольщение. Обольщение гораздо более эффективно и долгосрочно, чем насилие. Химико-медико-вивисекционный комбинат к насилию прибегает редко и использует его в качестве последней меры, как в историях с Тиной Ансельми и Сальвадором Альенде. Но такая необходимость возникает редко, благодаря нашим правительствам, которые находятся в руках у индустрии, и СМИ, которые вместо того, чтобы отражать общественное мнение, задают ему курс в нужном направлении.

Что и говорить о бездеятельности крупных зоозащитных организаций, которые уже более 100 лет обещают решить все проблемы за пару лет, и на которых лежит вина в умышленном опускании информации. Достаточно будет отметить, что в то время как множество медицинских авторитетов пришли к идее о губительности опытов на животных для истинной медицинской науки и требуют их отмены по этой причине, все крупные общества, имеющие давнюю историю, игнорируют этот факт. Одна из причин такого положения дел заключается в том, что многие из них, особенно в Британии, имеют в своих комитетах бывших вивисекторов. А последние не забывают указания, полученные сверху: «В своих аргументах ограничивайтесь этикой, но не трогайте медицинские аспекты!»

Заключение

Истинные медицинские авторитеты уже давно признали, что современная медицина, которая зиждется на двойном абсурде в виде механистической идеи здоровья с одной стороны и вивисекции с другой, является основной причиной болезней.

Тем не менее, большинство людей склонны придерживаться взглядов, которые им внушили с младых ногтей, то есть, того, чему их научили первые авторитеты в их жизни – сначала родители, потом уполномоченные воспитатели, прошедшие через ту же самую школу. Всем им внушали трепет перед вивисекционными исследованиями, так же как в Средневековье людей учили слепо и безоговорочно верить в чудесную силу церкви.

Доказать научную ничтожность современных исследований не так просто, как подтвердить что дважды два не равняется пяти. Но поскольку для распространения догм современной медицины вместо научных методов (интеллигентные конструктивные демонстрации и дискуссии) используются религиозные (бездоказательные утверждения, которые внушаются молодому поколению через постоянный и агрессивный повтор), истово верующих не смогут разубедить ни доказательства, ни здравые аргументы. По этому поводу Ницше сказал: «Чернь невозможно разуверить с помощью доказательств в том, во что она однажды слепо поверила».

Если человека заставили во что-то бездумно поверить, то вряд ли его можно отвратить от этого через разумные доводы. Укоренившаяся вера неподвластна логике. Вот почему современную медицину гораздо правильнее было бы определить как религию, а не как науку. Многочисленные врачи-священнослужители, которые поддерживают миф о том, что животное представляет собой эффективный инструмент исследования, делают это с искренней верой, ведь их так учили. Они оказываются не соучастниками заговора, а его жертвами. Они столь же уверены в своих проповедях, как средневековые служители – в целебном действии святой воды – только вот последняя зачастую действительно оказывалась эффективной и, несомненно, причиняла меньше вреда, чем нынешние методы лечения.

Нынешняя система, ориентированная на прибыль, поддерживает сама себя. Студенты-медики, которые обладают достаточным умом и мужеством для противодействия глупой лабораторной практике, имеют не больше шансов на получение диплома доктора, чем любящие дискутировать семинаристы – на посвящение в сан. А те врачи, на которых снисходит озарение в ходе их профессиональной деятельности, и у которых хватает мужества объявить об этом, рискуют не только получить дисквалификацию и лишиться права на врачебную деятельность, но и снискать в обществе клеймо еретика. Такое происходило неоднократно.

По иронии судьбы, всякий раз, когда химико-медико-вивисекционный комбинат оказывается вынужден признать несчастье, вызванное им, это становится всего лишь поводом заявить о необходимости «дополнительных средств для исследования». Разумеется, они пойдут по тому же самому обкатанному и провальному пути.

Самым ярким примером оказалось то, как Роберт В. Миллер (Robert W. Miller) из Национального института рака (National Cancer Institute) в Бетезде, США официально признал вред стильбэстрола и воспользовался произошедшей трагедией, чтобы порекомендовать еще больше опытов на «экспериментальных моделях» (см. «Убийство невинных»).

Каждый может найти в СМИ сообщения, наподобие упомянутых здесь. Но когда они изолированы и не разъяснены, то смысла в них не больше, чем в разрозненных фрагментах мозаики. Для каждого, кто желает или способен правильно их собрать, целостная картина имеет только один смысл: методологию сегодняшних медицинских псевдоисследований следует запретить во имя здоровья населения.

Но здоровье людей – не то, в чем заинтересован химико-медико-вивисекционный синдикат. Он упорно борется за то, чтобы фрагменты мозаики «здравоохранения» оставались разрозненными, ибо только так трагические неудачи можно выдавать за исторические успехи – которые почему-то требуют все больше «средств для дальнейших исследований» еще до достижения каких-либо определенны результатов.

Если, имея это в виду, мы пролистаем старые медицинские газеты и журналы, то обнаружим огромное количество восхваляемых «прорывов», до практического применения которых – рукой подать, но которые так и не материализуются; найдем мы и обещания «через пять лет» и приходящие им на смену новые уверения «через пять лет», благодаря чему прежние забываются.

Руководство химико-медико-вивисекционного комбината, институты здравоохранения во всех индустриальных странах, ориентированных на прибыль, СМИ, зависящие от рекламы нефтехимической индустрии, руководство старых обществ защиты животных – все они участвуют в этом прибыльном заговоре, направленном на то, чтобы скрыть все доказательства рокового действия опытов на животных и таким образом не допустить их публичного разоблачения.

До тех пор, пока мы не сможем показать большинству людей то, о чем сейчас знают лишь немногие, а именно, что собаки не спасли ни одного ребенка – конечно, за исключением тех случаев, когда они вытаскивали тонущих детей из воды – вся проблема опытов на животных будет сводиться к неправомерному вопросу сторонников вивисекции: «Либо собака, либо ребенок».

Ребенок по имени Бэби Фэй?