Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

Двигайся, сказала я себе. Ты уже согрелась ― можешь спать сама.

Вместо этого я затаила дыхание, ожидая, что он заговорит… сделает что-то, хотя я не была уверена, что именно.

Громкое фырканье в нескольких дюймах от моего лица испугало меня, и Бьорн тихонько засмеялся.

― Бодил храпит. ― Я почувствовала, как его рука выпрямилась под моей головой, а Бодил пробормотала проклятие и с шумом откатилась от нас, предположительно, чтобы избежать еще одного толчка. Смахивая слезы с ресниц, я увидела другие покрытые мехом фигуры, едва различимые в темноте. Хотя то, что они вообще были видны, означало, что близится рассвет.

А вместе с ним и первая серьезная битва в моей жизни.

Я протяжно вздохнула, в груди зародилась дрожь. Через несколько часов мы спустимся, чтобы атаковать Гриндилл, и от меня будет зависеть очень многое. От моей магии. Если я потерплю неудачу, погибнут десятки людей. Мужчины и женщины, рисковавшие прошлой ночью гневом Снорри, чтобы помочь мне, поставили свои жизни на кон с полной верой в то, что победа ― моя судьба, и внезапная тяжесть этого бремени заставила бы меня пошатнуться, если бы я стояла на ногах.

Я, едва избежавшая смерти прошлой ночью, могу умереть сегодня.

Эта мысль напомнила мне о сожалении, которое пронеслось во мне, когда я подумала, что моя жизнь закончилась. Через несколько часов я вполне могу лежать, истекая кровью, в грязи и испытывать такое же сожаление, а я не хотела этого.

Я хотела большего. Пусть даже на мгновение, потому что независимо от того, закончится ли моя жизнь сегодня или сбудутся мои опасения состариться в одиночестве всеми забытой, я могу ухватиться за этот момент, как за свечу в темной ночи.

Понимая, что ступаю на опасную почву, я подвинулась назад, прижимаясь к телу Бьорна.

Он просто подумает, что тебе холодно, сказала я себе, хотя жар, разливающийся внизу живота, надеялся, что он решит иначе.

Я затаила дыхание, ожидая его реакции, и от предвкушения у меня заколотилось сердце.

― Холодно, Фрейя? ― В голосе Бьорна не было ни капли беспокойства, только веселье и нотки чего-то гораздо менее невинного, чем смех.

Именно это заставило меня осмелеть.

― Нет, ― выдохнула я, прижимаясь к нему. ― Мне не холодно.

― Хм… ― Я скорее почувствовала, чем услышала, это бурчание, и прикусила губу, ожидая, как он ответит на то, что я сделала. Но Бьорн лишь спросил: ― Тебе нужно отлить?

Возмущение захлестнуло меня.

― Нет!

― Тогда почему ты вертишься? Из-за этого трудно заснуть.

Возмущение переросло в ужас, но тут я почувствовала вибрацию его тихого смеха, а еще через мгновение его большой палец начал поглаживать тыльную сторону моей покрытой шрамами руки легкими движениями, разжигая мое желание.

― Прекрати.

Его рука замерла.

― Прекратить?

― Говорить. ― Я прикусила губу. ― Перестань задавать мне вопросы, вот что я имела в виду.

― Ах.

Он возобновил свои движения, вызывая во мне дрожь, хотя я понимала, что мое требование было несправедливым. Бьорн имел полное право опасаться меня. Я пылала то жаром, то холодом, скакала на нем, как одержимое похотью животное, и потом кричала, чтобы он держался от меня подальше. Он не должен был иметь со мной ничего общего, потому что я была сложной и непостоянной, но он оставался у меня за спиной.

― Я могу умереть сегодня.

Бьорн напрягся, а потом тихо сказал:

― Поэтому ты хочешь, чтобы я перестал задавать вопросы? Потому что боишься смерти?

Завыл ветер, и храп Бодил усилился. Было просто чудом, что все окружающие не проснулись. Но никто не шелохнулся, а значит, у меня не было повода не отвечать.

― Я не боюсь умереть, ― прошептала я. ― Но прошлой ночью я испытала сожаления, и не хочу, чтобы это повторилось.

Бьорн не ответил, и, если бы не мягкие поглаживания его большого пальца, я могла бы подумать, что ошиблась, открыв ему свое сердце. По правде говоря, я и сама не знала, чего прошу у него, учитывая, что мы были окружены людьми. Его отец ― мой муж ― должен быть на расстоянии вытянутой руки от того места, где мы лежали, сплетясь в объятиях друг друга. Но, боги, как же я хотела!

И тут рука Бьорна переместилась и прижалась к моей груди, к сердцу, которое замерло, а потом забилось быстрее.

― Ты не умрешь сегодня, Рожденная в огне, потому что я убью любого, кто приблизится к тебе. Это обещание. ― Он замолчал на долгий миг, а затем добавил: ― Зная это, ты все еще хочешь, чтобы я перестал задавать вопросы?

Я судорожно вздохнула, от его слов у меня запылала кожа и заколотился пульс, потому что он требовал от меня большего, чем то, к чему я была готова. Легко рисковать, стоя перед лицом смерти, но гораздо сложнее рисковать, стоя перед жизнью, а он обещал именно это.

Я хотела. Но прежде всего я хотела его.

Переплетя свои пальцы с его, я вздохнула и переместила его ладонь на свою грудь. По его телу пробежала дрожь, и я сдвинула бедра ниже, так что моя задница прижалась не к его животу, а к объемной выпуклости его уже затвердевшего члена.

― Фрейя…

― Больше никаких вопросов, Бьорн.

Он молчал долгое, мучительное мгновение, а потом его зубы прикусили мочку моего уха, и это ощущение вызвало во мне толчок удовольствия, что и стало ответом на мою просьбу. Я прижалась к нему бедрами, пульсируя и нуждаясь в его прикосновении. Но вместо этого он обхватил рукой мою грудь, поглаживая сосок, проступающий под рубашкой.

Я подавила стон, когда он зажал его между большим и указательным пальцами, и мое тело вспыхнуло. Не заботясь о риске, желая лишь удовлетворения ноющего желания быть наполненной им, я потянулась назад, схватилась за его рубашку и задрала ее. Мышцы его живота были словно высечены из камня под моей ладонью, и я провела ногтями по дорожке волос, и нырнула в его брюки, обхватив его член рукой.

Он вздрогнул, резко прикусил зубами мочку моего уха, словно пытаясь заглушить стон, и мне едва не пришлось зажать рот рукой, чтобы не сделать то же самое. Боже, какой же он был большой, и я провела ладонью по его немалой длине, улыбаясь, когда он уперся в мою руку, желание уже увлажнило его кончик.

Но прежде чем я успела погладить его снова, он оторвался от моей груди и вцепился в мое запястье, вынуждая вынуть мою руку из его брюк. Я сдержала рык разочарования, даже когда почувствовала, как его грудь сотрясается от беззвучного смеха. Он переложил мое запястье в другую руку, фиксируя меня, пока его нога скользнула поверх моей.

Я поняла, что полностью нахожусь в его власти.

Мое лоно запульсировало, и без того мокрое, и я стиснула зубы, чтобы не застонать, когда он просунул руку под мою рубашку, провел пальцами по мышцам живота, вдоль ребер, вниз по позвоночнику, заставляя меня задерживать дыхание.

Мне нужно было больше. Мне нужно было, чтобы ко мне прикасались, чтобы меня наполняли, но мои запястья были зажаты в его захвате, и все, что я могла делать, ― это незаметно ерзать, потирая бедра друг о друга и опасаясь разоблачения. Но затем Бьорн передвинул ногу, фиксируя мои бедра на месте, отказывая мне даже в этом облегчении, и одновременно усиливая мое желание.

Его пальцы исследовали мой торс, мою грудь, длину моих рук, его дыхание было горячим там, где его губы прижимались к моей шее. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, хотела ощутить вкус его языка у себя во рту, но поцелуи были громкими, а мое тяжелое дыхание уже казалось опасным.

Опустись ниже, ― беззвучно умоляла я, напрягаясь в его руках, и от отчаяния у меня перед глазами вспыхивали звезды. Прикоснись ко мне. Вонзи в меня свои пальцы. Позволь мне кончить.

Словно почувствовав, что я вот-вот сломаюсь, он укусил меня за горло, а затем потянулся вниз, передвигая ногу. Ухватившись за пояс моих брюк, он спустил их на изгиб моей задницы. Его ладонь оставила после себя огненный след, когда он сжал мою ягодицу, а затем погладил верхнюю часть бедер.