Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение - Уолтер Брюггеман

Воин, управляющий и мировой историей, и историей Израиля, был известен евреям со времен исхода из Египта:

Тогда Моисей и сыны Израилевы воспели ГОСПОДУ

песнь сию и говорили:

Пою ГОСПОДУ, ибо Он высоко превознесся;

коня и всадника его ввергнул в море.

ГОСПОДЬ крепость моя и слава моя,

Он был мне спасением.

Он Бог мой, и прославлю Его;

Бог отца моего, и превознесу Его.

ГОСПОДЬ воин,

ГОСПОДЬ имя Ему.

10. Книга пророка Аггея

Книга пророка Аггея — первая из нескольких книг Малых Пророков, созданных в персидский период. Персия (территория современного Ирана) стала еще одним государством, после Ассирии и Вавилона, чья гегемония распространилась по всему Ближнему Востоку. В 540 году до н. э. персы сокрушили вавилонян и двинулись на запад. Движение это было настолько мощным, что остановить рост империи смог лишь Александр Македонский в 333 году до н. э. Персидский период еврейской истории в последнее время часто становился предметом исследований самых разных ученых, поскольку именно этот период, когда Иудея была всего лишь крохотным вассалом огромной Персидской империи, считается временем наиболее активного формирования библейского канона (Berquist 1995). Книги Аггея и Захарии датируются началом персидского периода (520–516 год до н. э.), Книга Малахии — несколько более поздним временем. Благодаря поэтическому описанию Ис 40–55, евреи считали персов, в частности, Кира Великого, посланными ГОСПОДОМ в качестве спасителей, позволивших им вернуться в Иерусалим (2 Пар 36:22–23, Ис 44:28; 45:1).

В главах 40–55 Книги Исайи мы видим восторженное описание предстоящего славного возвращения евреев из плена. Однако реальность оказалась несколько иной: вернувшись, вместо Иерусалима они обнаружили лишь жалкие руины, оставленные вавилонянами. Именно в этих исторических условиях возникла Книга Аггея.

Книга Аггея представляет собой компактное изложение богословских представлений о взаимосвязи, существующей между господствующим над миром Яхве, Иерусалимским Храмом, откуда господство Яхве распространяется на мир, и благополучием восстановленной еврейской общины

Книга Аггея состоит из четырех частей. Все они были созданы при Дарий, третьем персидском царе, правившем после Кира и Камбиза. Представляется вероятным, что книга была создана между 520 и 516 годами, во время первых попыток восстановить Иерусалим после разрушения 587 года. Все пророчества Аггея так или иначе связаны с храмовым культом. На основании этого можно предположить, что он принадлежал к священническому кругу. Более того, само имя «Аггей» («мой праздник») напоминает о религиозных празднествах.

Первое, довольно пространное пророчество касается восстановления Храма (1:1–15). Несмотря на некоторое сопротивление, Аггею удается призвать «остаток» еврейской общины, возглавляемой князем Зоровавелем и священником Иисусом, к строительству Храма. Этому же посвящено и второе (2:1–9) пророчество. Особого внимания в нем заслуживают три детали.

1. Повеление в стихе 2:4 напоминает повеление, данное Иисусу Навину (Ис Нав 1:6–7, 18), и, возможно, указывает на девтерономическое влияние на традицию, запечатленную в Книге Аггея.

2. Стихи 2:5–6 говорят о важной роли «духа», при помощи которого Яхве «потрясет» основы мироздания. Этот глагол подчеркивает негативный смысл потрясения, однако в данном случае это потрясение оказывается благом для Иерусалима. В преобразованном мире Иерусалим должен стать новым экономическим центром, куда во вновь восстановленный Храм будут стекаться «сокровища всех народов». Пророчество о влиянии духа Яхве на экономическое благополучие сходно с пророчеством Ис 60:5–7.

3. Согласно стиху 2:9, слава нового Храма будет превосходить славу Храма Соломона, знаменитого своим богатством и величием (3 Цар 6:14–22; 7:48–50). Яхве сделает новый Храм обителью мира (ст. 9).

Тема третьего пророчества (2:9–10) — значение Храма. С точки зрения священников, для того чтобы Святой Бог мог пребывать в Израиле, необходимо четко разграничивать «чистое» и «нечистое», поскольку Святой Бог не может пребывать в нечистом месте. Упорядоченное благочестивое служение священников может служить гарантией пребывания ГОСПОДА. Затем в пророчестве противопоставляются новая эра божественного присутствия и «прежние времена», период нищеты и бедствий, начавшийся после ухода божественной силы из Иерусалима. 19–й стих, заключающий это пророчество, созвучен 9–му стиху: правильное служение в Храме может стать источником благополучия и благословений.

Все три пророчества пронизаны одной, основной для священнического мировоззрения идеей: благополучие и процветание страны невозможны без Храма, в котором пребывает ГОСПОДЬ. Осторожные протестантские интерпретаторы, опасавшиеся представить божественное присутствие в Храме как некую магическую силу, не зависимую от личной воли ГОСПОДА, умаляли значение Храма, уделяя основное внимание силе и личным качествам ГОСПОДА. Подобная осторожность уместна, хотя и до известной степени, поскольку для священников Храм был местом пребывания ГОСПОДА, без которого божественный дар жизни был бы невозможен. По мнению Вестермана, Храм был местом особой концентрации благословений. Линдстрём же, исследуя тексты Псалмов, прекрасно показал, что именно Храм был местом пребывания божественной силы, дающей жизнь, поэтому доступ к нему был совершенно необходим для благоденствия народа:

Личный Бог — это Бог, пребывающий в Храме: «Чтобы ви־ деть силу (זע) Твою и славу (רבכ) Твою, как я видел Тебя во святилище» (Пс 62:3). Храмовая служба не давала страждущим возможности приобщения к «мистическому» опыту как средству перенесения или освобождения от жизненных тягот. Приходящие в Храм ГОСПОДА желали [sic] удостовериться в присутствии там Бога, управляющего жизнью всех и каждого и, следовательно, пославшего человеку те или иные несчастья, которые его терзают («во святилище» // «в жизни моей» — Пс 62:ЗЬ, 5а). Подобное подтверждение мог получить каждый, взывающий к «своему Богу» (Пс 3:3, 8), слыша ответ Бога «со святой горы» (Пс 3:5). Подобные примеры, равно как и эпитеты יכלם יהלאו — «мой Царь, мой Бог» (Пс 5:3), свидетельствуют об определенном традиционно–историческом контексте, в котором возникли личные псалмы–плачи, а именно о развитии во время существования монархии богословия, в центре которого был Храм на горе Сион. Царь, возведенный на престол в иерусалимском святилище, был не кем иным, как личным Богом (см. Пс 22:1, 6:חוחי יצר — «ГОСПОДЬ — пастырь мой», יתבשו חוחיתיבב — «я пребуду в доме ГОСПОДА»).

Подобным образом храмовые богословы говорили и о защите каждого человека, изображая его как «увенчанного» ГОСПОДОМ подобно тому, как венчается какой–либо из земных царей: חתא חוחי ננם ירעב — «Ибо Ты защищаешь его, ГОСПОДИ; как щитом, ТЫ венчаешь его благословением» (Пс 5:13). Согласно этому «монархическому» богословию, Царь Небесный делится своей царской властью, принимая праведника в свое присутствие (см. также Пс 8:6). Для понимания представлений о том, как Яхве, пребывающий в Храме, общается со смертным человеком, предоставляя ему защиту и делясь царской властью, очень важен эпитет ירבכ — «(Ты) слава моя» (Пс 3:4, в соединении со словом גנם — «щит»). Beроятно, этот эпитет можно интерпретировать как «Ты тот, кто дает мне славу мою (רובכ)», то есть Яхве оказывается источником как физического, так и духовного существования каждого отдельного человека (Пс 7:6, Пс 3:4; 57:9). Разделив царский почет и славу с человеком, Он даровал ему спасение. С точки зрения храмового богословия, именно благодаря этому божественному дару человек обретает достоинство и получает возможность общаться с Богом. Божественное присутствие спасительно. Оно не просто защищает от воздействия злых сил, но, как сама жизнь, предлагается человеку в качестве дара

Для понимания Книги Аггея необходимо проникновение в мировоззрение священников. Храм — первостепенный дар ГОСПОДА, источник благословений, благополучия и самой жизни. Лишившись Храма, Израиль, по словам Аггея (2:15— 19), лишился всех прочих источников существования.

Тема четвертого пророчества (2:20–23) несколько иная. В нем не говорится о Храме. Автор текста обращается к теме стиха 2:6, где Бог говорит: «Я потрясу (небо и землю)», — и описывает потрясение вселенского масштаба, крушение имперской политической и военной системы. Однако результатом подобного переворота станет приход к власти Зоровавеля, наследника престола Давида. Это пророчество напоминает о все еще остающемся в силе обещании, данном Давиду, согласно 2 Цар 7 (см. также Пс 88), а также свидетельствует о популярности среди жителей Иерусалима идеи восстановления монархии. Конечно, персы не могли допустить прихода к власти потомка Давида, поэтому можно предположить, что это пророчество, избегая конкретных деталей, говорит, помимо всего прочего, о крушении персидской власти, сравнительно мягкой по отношению к возрождающемуся Иерусалиму.