Жертвенные львы - Андрей Фролов

Леший хорошо слышал исповедь старлея, в деталях рассказавшего, как сумел опростоволоситься Гринивецкий. И пусть комбайну тот не сумел причинить даже самого крохотного вреда, оснований для его ареста у китайцев теперь было больше, чем у дурака фантиков.

– Шевели граблями, урод… – включая в «балалайке» карту и пытаясь понять, как быстрее покинуть запретную зону, яростно прошептал Илья.

Ломщик молчал, тряпкой болтаясь в руках наемника. Казалось, мыслительные процессы в его голове отступили куда-то глубоко-глубоко, оставив иллюминаторы глаз слепо таращиться на происходящее пустыми пыльными стекляшками. Отставать, впрочем, тот намерен не был – едва ноги Листопада начинали заплетаться, Илья усиливал хватку, заставляя черенка взвизгивать от боли и возвращаться в суровую реальность.

Вариантов виделось два.

Первый – рискованный, но ведущий к спасению: выбираться на поверхность и ускользать в горы. Проскочить десяток километров внешнего оцепления и выйти к пограничным заставам БАРСа, где свои в обиду не дадут. Второй представлялся менее опасным, но более опрометчивым с точки зрения политики – пробиваться к посольству, на штурм которого комендант не пойдет даже в припадке бешенства…

– За мной! – негромко скомандовал Вебер, увлекая Листопада в освещенный коридор. – Да шевелись ты, овощ…

И тут же накинулся на ломщика, отталкивая в коридор-переулок. Потому что в дальнем конце освещенной части палубы, размахивая оружием и что-то крича, показался целый десяток китайцев.

Во главе отряда вышагивал рыжий поднебесник, которого Леший уже имел честь знать. Облаченный в темно-красный кевлайкровый комплекс индивидуальной боевой защиты, тот был похож на древнего военачальника, ведущего свою армию в рукопашную атаку. В обеих руках Квон Пэн держал по «дрели» с увеличенными магазинами.

– Вон они! – раздался под сводами комбайна дикий крик одного из рядовых бандитов, и Вебер смачно выругался.

В следующий миг по титановым стенам коридора рубанула «дрель», тишину расколола визгливая автоматная трель, а босс Триады заверещал – победно, дико, злобно. Их обнаружили, не дав продвинуться от бункера машинистов и на полтора десятка шагов…

Первым на добычу кидается вожак стаи

24 минуты от начала операции

«Бронзовое зеркало»

«Сорокдевятки», молчаливо напиравшие на босса со спины, внушали уверенности не меньше, чем штучные пистолет-пулеметы в руках Большого Брата. Кипяток, закованный в красный бронежилет ручной работы, вышагивал на самом острие человеческого клина, словно презирая пулю, способную ударить из засады в темноте. Облегченная «саранча», стилизованная под пластинчатый китайский доспех XIII века, превращала его в неуязвимого героя мифов, в одиночку убивающего целые армии врага.

Армий тут и не будет – доспехи были предосторожностью на случай столкновения с охраной посольства сибиряков или залетными бойцами Каракурта. Равно как и верные «дрели». Убивать Вебера и его приятеля Пэн собирался голыми руками…

– Вон они! – Крик шагающего справа рядового ударил в ухо, едва отряд «Союза трех стихий» вступил в освещенный проход.

Мог бы и не кричать – электроника в иссиня-черных очках Большого Брата уже заметила две человеческие фигуры, ныряющие в боковое ответвление. В этот же момент другой «сорокдевятка» бросился к распределительным щиткам, на полную мощность врубая иллюминацию шестого кормового яруса, а Квон Пэн вскинул левую руку.

Программа в очках не успела до конца подкорректировать выпущенную очередь. Поэтому град пуль ударил в голую стену, высекая искры и наполняя коридоры воплями визгливого оружия. Запрокинув голову, Кипяток позволил своей ярости вырваться наружу в громогласном, совершенно безумном вопле.

– Вебер! Йен! Поганые обманщики, водившие за нос самого Квон Пэна! Пришел час вашей смерти, сучьи дети!

Он поднял вторую руку, выпуская в проулок еще одну очередь и расхохотавшись. Смех Большого Брата слился с воем пистолет-пулемета, подстегивая его боевую лихорадку.

Отряд за спиной Кипятка рассыпался, занимая позиции. Кто-то полез на железные балконы сланцевого хранилища, кто-то продолжал колдовать над системами освещения, кто-то решил прикрывать босса, оставшись рядом.

– Покажись, гнида! Захотел подставить под удар мое братство?! Думал, Каракурт посчитает, что это я дал тебе выход в сеть? Ты и правда дурак, Вебер, если решил убедить коменданта, что я хочу вреда величайшему достижению своего народа!

Все еще стоя прямо посреди коридора, он вытянул обе руки, выпуская в темный проулок, куда нырнули беглецы, сразу оба магазина. Подполковник Юйдяо, конечно, не оценит перестрелку в закрытых зонах ПТК, но сейчас Квон Пэну было на это начхать.

Он поймает Вебера, живым или мертвым. Если с ним Денис Йен, так грамотно разыгравший карту невинной овечки, бонус станет двойным. Если второй беглец – не ломщик, пытки развяжут сибиряку язык. Но босс «Союза» все равно схватит лже-полукровку.

– Остановись, Квон Пэн! – вдруг закричали из переулка, и Кипяток узнал голос Вебера. – Я победил тебя в честном бою, и ты обещал меня отпустить! Держи свое слово!

– Жри отбросы, ублюдок! Ты унес ноги из моего дома, и больше я тебе ничего не должен!

– Ты совершаешь большую ошибку!

Кипяток замер, с интересом склонив рыжую голову набок.

Судя по эху, ускользавшие от него противники уже покинули закуток, переместившись куда-то левее и выше. Бросая на пол пустой магазин, он махнул разряженной «дрелью» ближайшим «сорок девятым». Проглотив молчаливый приказ, шестеро боевиков потянулись в сторону складов с деталями аэростатов, рассыпаясь на пары.

– Что ты имеешь в виду, Вебер?! – крикнул Пэн, рассчитывая выманить сибиряка на новый ответ.

– Комбайн остался невредим! – К его удивлению, советник посла отреагировал сразу, но вовсе не оттуда, где этого ожидал Большой Брат. – Я же обещал, что сам накажу преступника! Но ты не должен мешать!

– Я сам, сучий ты сын и кусок дерьма, решаю, что должен, а что нет! – взревел Квон Пэн, с лязгом вгоняя в «дрели» снаряженные магазины и вскидывая оружие. – Выйдешь сейчас, твоя смерть станет быстрой! Заставишь меня гоняться за тобой по лабиринтам, будешь сутками гнить заживо!

В коридорах по левую руку от Кипятка раздалась пальба. Сначала глухо затявкали автоматы «сорокдевяток», им ответил тяжелый крупнокалиберный пистолет. Кто-то выругался по-китайски, и злость босса всколыхнулась с новой силой.

– Ты сам сделал выбор! – брызжа слюной, завопил он, бросаясь к хранилищу аэрозондов.

Еще четверо рядовых ринулись за Большим Братом, прикрывая его спину. Но в этот момент автоматная очередь навылет пробила сразу двоих бойцов, швырнув на пол и заставив Квон Пэна в ужасе обернуться.

На некоторые поступки не стоит и решаться

26 минут от начала операции

«Бронзовое зеркало»

Способность мыслить и здраво рассуждать возвращалась.

Медленно, спотыкаясь, словно смертельно больной пес, нашедший дорогу к родному дому. Происходящее вокруг постепенно обретало краски, а в уши ворвался грохот стрельбы.

Человек, назвавшийся Лешим, куда-то его тащил. Больно вцепившись в бицепс, оставляя синяки и игнорируя протесты. Он спасал Степана, вытаскивая из кромешного ада, в который превращался этаж комплекса.

Ради чего? Чтобы уберечь от каторги или смертной казни? Или чтобы заставить до конца дней страдать, вспоминая поражение?..

Свернув в узкий технический коридор и укрывшись от выстрелов, они не стали задерживаться надолго. Двинулись еще глубже, где пол покрывал склизкий слой пыли, перемешанной с каменной крошкой и осевшей на металл взвесью машинного масла.

Здесь проходы были совсем узкими, больше напоминая лазейки или случайно оставленные щели в стенах. Повсюду виднелись лестницы и подъемники, облегчавшие труд кладовщиков – они вели одновременно на десятки балконов и одновременно не вели никуда. Однако Леший, вероятно, знал куда идти, потому что не останавливался ни на одном повороте или лестничной площадке.

Затем Листопад услышал, как китайцы что-то кричат.

О да, он знал этот голос. Голос человека, которого безусый мальчишка Степан смог обвести вокруг пальца, как в сказках крестьянский сын оставляет в дураках людоедов и великанов. Это был голос босса местной Триады, которого все называли Кипятком. Это был голос бывшего начальника Чи Вай Гао.

При воспоминании об убитом китайчонке у Гринивецкого отнялись ноги, и он пошатнулся. На руке тут же прибавилось синяков, а сжавшаяся кисть Лешего чуть не «отсушила» мышцу.

– Остановись, Квон Пэн! – выкрикнул тот, приседая на колено и вынуждая опуститься ломщика.

И прокричал что-то еще, но Степан уже не слушал ни его слова, ни визгливые ответы Кипятка.

Дело всей его жизни рухнуло, расползлось гнилой мешковиной. Растрескалось трухлявым пнем. Он не сумел защитить Геос от жуткого дракона, пожиравшего Мать-Планету заживо. Он не оправдал ожиданий наставника Порфириона. И даже в жертву себя принести не сумел, в последний миг испугавшись болезненной смерти…