Незачет по злодеям - Маргарита Ардо

чистый халат и рубашку, я долго сидела на краю своей кровати. И с каждым мгновением ругала себя всё больше и больше: я говорила, что ничего не боюсь, а сама...

 Вёлвинд сказал, что мне нужно время, а у него, возможно, времени нет! Всего несколько дней, а потом или жизнь, или смерть, и никуда не сбежать – древняя магия не отпустит. Меня не отпускало воспоминание о его запахе, руках и нежности, и сожаление, что всё закончилось. Нет, пусть будет хотя бы мгновение, но с ним. По-настоящему, даже если так нельзя...

Я встала с кровати, посмотрела в зеркало, залилась краской по самые корни волос и, провернув кольцо невидимости на пальце, вышла на лестницу. Два пролёта вниз, через каморку с мётлами, и в крыло преподавателей. К нему...

 * * *

 Дверь апартаментов Вёлвинда была приоткрыта, печать блокировки дознавателей сорвана. Он ничего не боится или ждёт меня? – в волнении ухнуло сердце.

 Я острожно вошла и застыла в коридоре. Из кабинета лился приглушённый свет. Утопая ногами в мягком ворсе ковра, я прошла туда. Никого, лишь бумаги разложены на столе, словно просматривал быстро.

 Во мраке гостиной, увенчанной люстрой из оленьих рогов,тоже было пусто. Высокая дверь в противоположной стене была закрыта неплотно. Чувствуя себя одновременно решительной, глупой и распущенной, я направилась к ней и оказалась в спальне. Не до конца задёрнутые шторы, сброшенная на кресло одежда чёрным комом в углу. В глаза бросилось белеющее полотенце на другом кресле. Крадучись, я приблизилась и коснулась рукой – влажное.

 На широкой кровати со столбиками и подвязанным тёмным балдахином, спал он. Чёрные волосы разметались по подушке, которую обнимали рельефные руки, широкая спина на белых простынях, едва прикрытые бёдра концом покрывала. Какие у него сильные, мощные бёдра... И икры. Я застыла, рассматривая его, теряясь во влечении и вновь подкравшемся стыде.

 «Когда любишь, хочется касаться», – пронеслись в голове его слова, и я решительно отбросила то, что мешало меня сделать последний шаг – этот противный, отрезвляющий стыд. «Касаться мужчины – грех! Позволять ему касаться – грех! Рассматривать мужчин и смотреть прямо – грех! Телесные желания – грех, придуманный магами для развращения и позора! Вы должны всегда держать глаза долу и выполнять приказы господ!» – возникли в памяти наставления мадам Тодлер. И, чувствуя себя мятежницей, открывшей свободу, почти такой же, как в тот момент, когда я полетела на виверне, рассекая небо, я отбросила это, как ненужное.

 Шагнула к кровати и, вернув себе видимость, села рядом со спящим мужчиной. «Я люблю его, остальное не важно! А любовь – это свет! – Я сама видела! А верить можно только себе!» – подумала я и, склонившись, поцеловала его в щёку.

 Глава 28

 Последним был «большой человек» в чёрных ботинках из «блестящей кожи». По крайней мере, так я смогла интерпретировать попытки геккончика поделиться со мной информацией. Жаль, не получилось влезть к нему в голову и «увидеть» всё самой. Я пересадила геккончика на стол – к корзине съестного, принесённой Алви.

 – Угощайся, всё твоё! – сказала я.

 Геккончик поймал длинным языком пролетающую мошку. Затем облизал свои выпуклые глаза, демонстрируя чудеса «языковой акробатики». Слопал раскрошенный сыр и снова воззрился на меня со счастливым видом.

 – А, знаешь, неправильно тебе жить без имени, – улыбнулась я. – Давай-ка я назову тебя Сырок? Что скажешь?

 – Ква!

 Похоже, малыш был так рад проснуться от вынужденной спячки и налопаться вкусного, что готов был называться кем угодно.

 – Значит, ты теперь Сырок, – погладила его пальцем по головке я.

 Геккончик замер от удовольствия.

 Удивительное дело, – отметила я, – у гекконов совсем не было век. И вообще для заклинательницы я слишком мало знаю о своих подопечных. И когда уже у меня будет время просто для того, чтобы учиться? Возможно, никогда? Или мне не дано, и Джестер был прав...

 При мысли о нём накатило дурнотное чувство, словно я съела что-то не то. Я взглянула в окно и, встряхнув головой, вернулась мыслями к Вёлвинду. Смог ли он выбраться из бункера? А если нет? Как ему помочь? Стащить у Алви зеркальный шар? Всё-таки подлость – одна из особых черт ректора, демоны его раздери!

 Я не могла просто сидеть, надо было идти выручать Вёлвинда! Спать хотелось ужасно, но, на ходу надкусив яблоко, я поправила на груди амулет дракона, надела на палец кольцо невидимости. И уже у двери вспомнила про дракона-стражника.

 – Послушай, страж! Я разрешаю войти сюда Вёлвинду в любой момент! – проговорила я в пустоту, представив его образ. – И Хлою Баркендорф не пугай, пожалуйста. Она может постучаться и войти, если я разрешу. Главное, не пугай!

 Откуда-то из-под потолка раздался тихий утробный рёв: страж давал согласие. И я добавила:

 – И ещё Сырка пропускай, остальных – нет, пока я не скажу! Никому хода нет!

 Зевнув, я отодвинула засов на двери. Провернула ключ, и вдруг пространство в центре комнаты с треском разорвалось. Из образовавшегося прохода в комнату спрыгнул Вёлвинд.

 – Трея!

 – Ты выбрался! – бросилась я к нему.

 Обняла, не задумываясь. Прижалась к груди.

 – Что-то случилось? – встревоженно спросил Вёлвинд.

 – Нет. Просто Алви...

 – Что ещё он сделал? – напрягся Вёлвинд.

 – Бросил тебя... – выдохнула я.

 Вёлвинд с облегчением рассмеялся, а затем ласково провёл пальцем по овалу моего лица. Заглянул в глаза. Уставший, но такой красивый!

 – Милая девочка, – проговорил он. – Не волнуйся за меня, я выбирался и не из такого.

 – А я всё равно волнуюсь...

 – Спасибо!

 Мы посмотрели друг другу в глаза. В серых радужках напротив было столько нежности, что я в ней утонула.

 – Твои зрачки, как маленькие чёрные солнышки с лучиками в сером, – прошептала я.

 – Смешная... – проговорил он. – Чудесная...

 И поцеловал осторожно по очереди в каждый глаз, коснулся губами межбровья, кончика носа, губ... А потом нежно-нежно раскрыл их и поглотил своими, заставляя меня забыть обо всём на свете. Отдаться его рукам и губам и поплыть, будто во сне. Когда Вёлвинд отстранился, по-прежнему не выпуская меня из горячих рук, я медленно открыла глаза. Проговорила будто в полусне:

 – Как хорошо, что ты пришёл!

 – Я не мог иначе. Ты же знаешь, я не доверяю никому из семейства Вагнеров.

 – Алви говорил, что ты колдун, и ты страшный. Он