У дьявола в плену - Карен Рэнни

Давина пришла к такому же выводу, так что не было смысла утешать Джима и Нору.

– Я тоже так думаю, Джим.

– Что же нам делать?

Давина не ответила. Она встала и подошла к краю обрыва. Через дорогу виднелась гора, вершина которой была скрыта туманом. Слева торчал скалистый выступ, справа в утреннем свете сверкал извилистый ручей.

Ближе к полудню приехал Чемберс. Он, видимо, ехал всю ночь, но все же на всякий случай взял с собой одного из помощников конюха.

За ним следовал целый обоз: три кареты, шесть повозок и даже запряженная пони тележка. В повозках сидели люди из Эмброуза, но ни один из них не был в ливрее.

Давина удивилась, заметив в первой повозке Джейкобса.

– Они все из Эмброуза, – сказала Нора, когда люди выбрались из повозок.

– Плотник не смог приехать, – сказал Чемберс. – Он упал с крыши и повредил ногу. Поэтому я оставил его в Эмброузе за старшего, пока нас не будет, ваше сиятельство.

– Ты все привез, о чем я тебя просила, Чемберс?

– То, что вы просили взять в Египетском доме, лежит в первой карете, ваше сиятельство. Во второй карете находится то, что я смог собрать в большом зале. Но у меня есть для вас сюрприз, ваше сиятельство, – улыбнулся Чемберс. – На чердаке я обнаружил несколько рулонов клетчатой материи. По-моему, это тартан.

– Отлично, Чемберс. Спасибо тебе за все.

Она открыла дверь кареты и проскользнула внутрь.

Когда Маршалл проснулся, он точно знал, где находится. Он не стал смотреть по сторонам, поскольку находился в той же комнате, в какой был раньше.

Знал он также, что не было никаких знаков вчерашнего буйства. Не было ни видений, ни призраков. Никакие загробные голоса не нарушали его покой.

Дверь внезапно открылась, и на пороге появился огромного роста человек. Его тюремщик? Когда он задал этот вопрос, человек улыбнулся.

– Ваше сиятельство, – только и сказал он.

Больше ничего.

– Где я?

Великан опять улыбнулся, но не ответил на вопрос, а вышел, заперев за собой дверь. Спустя минуту он вернулся с кувшином горячей воды и тазом. Затем он принес поднос с едой и поставил его в ногах кровати.

Маршалл осторожно сел, но не почувствовал никакого головокружения. Он сделал глубокий вдох и понял, что у него нигде ничего не болит.

– Как давно я здесь? – спросил он, хотя и не ждал ответа.

– Два дня.

– Два дня? – Маршалл почти ничего не помнил – какие-то обрывки. Два дня? Неудивительно, что его тело давало знать о своих потребностях. Гигант словно это понял и отвернулся, а потом встал спиной к двери и оглядел комнату, будто решая, все ли он сделал. Потом вышел и повернул в замке ключ.

Скрип ключа полоснул Маршалла по нервам, но он решил, что постарается вспомнить о том, что произошло, позже, а пока умоется и поест.

В Китае он не сразу понял – а когда до него дошло, было уже поздно, – что в его еду подмешивают опиум. Поэтому он попробовал то, что ему принесли, с осторожностью. Но на сей раз его желудок не отреагировал так, как в китайской тюрьме – его не вывернуло, – и он набросился на еду, почувствовав зверский голод.

Поев, он оглядел комнату. Кроме его кровати и небольшого столика, не было никакой мебели. Были еще небольшой стенной шкафчик и ночной горшок.

Перед глазами у него ничего не плыло, не было никаких видений или кошмаров. Если бы он мог понять, где он находится и как отсюда выбраться, жизнь была бы почти прекрасной.

Давина протянула Ахерну рубашку. Он взглянул на нее с подозрением.

– Это всего-навсего чистая рубашка. Мой муж очень чистоплотен. Он захочет переодеться.

– Надо ее проверить.

– Я этого ожидала, мистер Ахерн. Я очень хорошо понимаю ваше положение. Вы готовы освободить моего мужа?

– Вы сказали, что есть еще ожерелья?

Неужели это цена свободы Маршалла? Если так, она с удовольствием ее заплатит.

– Если быть точной – еще два. Принести, чтобы вы могли на них взглянуть?

Он кивнул и начал мять в руках рубашку, а потом просунул руки в рукава. Затем он махнул человеку, стоявшему около лестницы.

– Отнеси это его сиятельству. – Потом повернулся к Давине. – Это все?

– Когда будет освобожден мой муж, мистер Ахерн?

– По закону необходим еще один день, ваше сиятельство.

– А потом?

– Я еще не решил, представляет ли он угрозу, ваше сиятельство. Мне надо, чтобы его осмотрел врач.

– Тот же, который подписал свидетельство? Мы с вами оба знаем, что он, возможно, подпишет другое свидетельство, если ему хорошо заплатить.

Ахерн лишь улыбнулся.

Интересно, улыбался бы он, если бы знал о тех приготовлениях, которые происходят в данный момент за его дверью? Из Эмброуза прибыли еще две повозки с продовольствием.

– В таком случае вы не оставляете мне выбора, – заявила Давина. И когда только она стала такой кровожадной? Она даже улыбалась от предвкушения.

– Вы возвращаетесь домой, ваше сиятельство? Мудрое решение.

– На самом деле мы не возвращаемся. Выгляните в окно, мистер Ахерн. Мы начинаем осаду замка Брэннок.

Прежде чем выйти, она одарила его лучезарной улыбкой.

В комнату вошел давешний великан и положил что-то на кровать.

– Чистое белье, – сказал он.

Маршалл посмотрел на рубашку без всякого интереса.

– Вы по крайней мере хорошо кормите своих заключенных и переодеваете в чистое.

Великан не ответил.

– Скажите им, что я переоделся. Или что я отказался. Скажите что угодно, черт бы вас побрал!..

Великан сделал шаг, и Маршалл даже обрадовался – его накажут за драку, а это именно то, что ему сейчас надо. Нет, на самом деле ему надо бы выбраться отсюда, так что привлекать к себе внимание не самый правильный образ действий.

Он умерил свой гнев и взял рубашку. Странно, но это была его собственная рубашка. Он снял рубашку, которая была на нем, но прежде чем он успел натянуть свежую, он заметил, что на внутреннем шве было что-то написано.

Он надел чистую рубашку, а грязную швырнул великану.

– Держи. Можешь доложить своим хозяевам, что я послушно переоделся.

Великан пристально на него посмотрел, а потом кивнул и вскоре ушел.

Теперь Маршалл мог снять чистую рубашку и разглядеть то, что он увидел. Мелким почерком – слишком мелким, но всё же достаточно разборчивым – был выведен иероглиф. Он на мгновение закрыл глаза, и за этот короткий отрезок времени его захлестнула надежда. Давина прислала ему весточку. Его прекрасная, умная, самая-умная-из-всех-женщин-на-свете жена сочинила для него иероглиф. Он внимательно изучил то, что она написала.

Свобода. Она задумала начать войну, а все слуги Эмброуза будут ее армией.

Маршалл расхохотался.

– Ваше сиятельство?