Вирус войны (СИ) - Грей Дайре

— Поднимитесь! Пусть продолжится пир!

Саша подняла взгляд и украдкой взглянула на шейха. Черноволос. С косой до середины спины. В синем халате-кафтане с золотым шитьем, которые тут носят все мужчины. Кожа смуглая. Приятного оттенка загара. Лицо… Как-то раз она читала в интернете статью про самого красивого в мире арабского шейха. По сравнению с этросским эмиром тот мог бы претендовать разве что на второе место. С генетикой ему повезло. Правильные, даже какие-то неестественно правильные черты. Густые брови вразлет. Темные глаза. Взгляд из-под ресниц. Чувственные губы. Улыбка с оттенком порока. Движения. Неторопливые. Размеренные. Он походил на сытого хищника, которому нет никакого дела до добычи. Просто поваляться на солнышке. Подремать, усыпляя бдительность.

Если от Данияра веяло опасностью и силой, неприкрытой властностью и жестокостью, то эмир казался мягким. Немного женственным. Медлительным. Возможно даже недалеким и небольшого ума. Но… Он удержал власть. А это уже немало. Не стоит его недооценивать.

Следующий час тянулся медленно. Гости говорили. Женщины шептались, обсуждая саму Сашу, ее наряд и присутствие на пиру. Кто-то упоминал смерть шейха. Но шепотом. Намеками. Так, чтобы никто не уличил говорящую в неуважении. Слушать их было забавно. Переводчик Александра уже не использовала, натренировавшись понимать беседы Данияра с Филис во время полета. Говорить сама могла мало и с акцентом, но зато другие, кроме Батимы и рабынь, не знали о ее осведомленности.

Эмир порой подзывал к себе за стол кого-то из мужчин. Беседовал. Улыбался. А затем отсылал. Все уходили от него довольные. Но что-то подсказывало, что не каждому слову избалованного мальчишки можно верить. Он играл с ними. Позволял верить в то, что слаб, глуп и ни в чем не заинтересован. И не в этом ли разгадка его победы? Шейхи решили, что лучше посадить на трон того, кем смогут управлять?

В какой-то момент они встретились взглядами. Отвернуться она не успела, поэтому пришлось застенчиво улыбнуться и опустить взгляд в притворном смущении. Взглянуть из-под ресниц. И заметить приглашающий жест.

Саша замерла, неуверенная, что правильно все истолковала. Но взгляд эмира не оставлял сомнений. Обволакивающий. Мягкий. Ласкающий. Кожа сразу же покрылась мурашками. И отнюдь не удовольствия.

Девушка медленно поднялась, мысленно прокляла дурацкие обычаи, от которых у нее затекли ноги, и направилась в сторону возвышения. Шепот за спиной стих. В зале вообще стало заметно тише. И с каждым ее шагом голоса затихали буквально на середине фразы. Она остановилась перед столом эмира, склонив голову и ожидая продолжения спектакля.

— Сегодня наш пир почтила своим присутствием гостья с далекой Земли. Той отсталой цивилизации, которую некоторые из вас могли изучать последние месяцы. Она прибыла к нам в сопровождении жрицы Киориса, пусть черви сожрут ее тело. Оказалось, что сам принц сделал ее своей избранницей. Но не уберег… Шейх Данияр сделал мне подарок, доставив ее на Этру. И сегодня я оценю его, — эмир протянул к ней руку и указал на место рядом с собой.

Вот теперь зал наполнился не только шепотом, но и шипением, а также возгласами и прочими обсуждениями. Саша молча прошествовала на указанное место и аккуратно заняла его, стараясь смотреть прямо перед собой и ничем не показывать эмоций, которые ее охватили.

— Как ты находишь мой дворец, Александра?

Если приказы эмир отдавал жестким, грубоватым тоном, то шептал ласково и даже интимно. А уж смотрел… Да, с такими глазами и голосом, можно быть хромым и сутулым, все равно внимание привлекать будет, этросс ни хромым, ни сутулым не был. Отнюдь. В меру высок. В меру мускулист. Руки с тонкими пальцами. Аккуратный маникюр. И аромат парфюма. Какие-то экзотические специи. Ему шло. Ему все шло. И он это отлично знал.

— Бесподобным, — Саша робко улыбнулась, воскрешая в памяти первое свидание с мужем. Сейчас нужно именно это: восторг и робость. А еще наивность. Да. Наивная идиотка. Авантюристка. Нужно снова вернуться в образ. — Я никогда не видела такой роскоши. Здесь все так необычно. И…

Она прервалась и опустила ресницы, сделав вид, что подбирает слова. На самом деле хотелось взять ближайшее блюдо и надеть на голову этому ублюдку. Останавливало понимание, что это ничего не изменит. Хуже будет только ей самой.

— Продолжай.

Этросс склонил голову к плечу, наблюдая за ней, как за диковиной зверушкой. Но для него она такой и была.

— Я хотела выразить благодарность… За то, что мне сохранили жизнь и позволили вернуться в Дом Женщин. Я высоко ценю оказанную мне честь. И понимаю, что такой дар бесценен.

— У тебя будет время поблагодарить меня. Впрочем… зачем затягивать?

Он сделал какой-то жест, затем хлопнул в ладоши, и разговоры смолкли. Эмир поднялся, протянул ей руку, которую пришлось принять. Боковые двери вновь распахнулись, теперь уже для того, чтобы пропустить их обоих. Остальные же гости склонили головы. И только Далила бросила на нее обжигающий взгляд, повернув голову. Взгляд, полный зависти.

Пожалуй, для этросски ее положение выглядело завидным. Учитывая что без покровительства мужчины женщины здесь вообще не могут выжить, заполучить в любовники целого эмира. Молодого и щедрого. Да она просто джек-пот сорвала!

Саша с трудом удержала на лице нужное выражение и на всякий случай опустила взгляд, разглядывая плитку под ногами. Так надежнее. Шли они недолго. Она как раз успела настроиться на нужный лад, когда двери в очередной раз открылись, а потом закрылись за спиной, отрезая их от коридора и шума гостей.

Комната, в которой они оказались, была даже скромнее, чем ей представлялось. Не больше той новой спальни, что ей выделили. Отделана синим — кажется, любимый цвет эмира. Пушистый ковер под ногами. Кровать с балдахином. Подушки на полу. Столик с фигурками для игры. Распахнутое окно с посверкивающим силовым полем — не войдешь и не выйдешь через него. И никакой позолоты, шитья и прочего. Можно сказать, строго по меркам этроссов.

Эмир подождал, пока она осмотрится, а затем рывком развернул к себе. Коснулся пальцами платка, закрывающего волосы. Погладил по щеке.

— Покажешь мне свою благодарность?

Саша заглянула в глаза с поволокой, неуверенно улыбнулась и заговорила:

— Я хотела сказать. Предупредить… Дело в том, что я… фригидна.

Этросс замер. Моргнул. Затем аккуратно, кажется, несколько брезгливо, убрал от нее руки.

— Ты любишь женщин? — столько отвращения в голосе она еще не слышала и только теперь сообразила, что термин назвала на русском.

— Нет. Я не люблю близость… Физическую. Мне она не нравится. Не доставляет удовольствия. Совсем. И я не умею доставлять удовольствие мужчине. Мой муж — на Земле я была замужем — ушел от меня из-за этого. А сначала несколько лет пытался… разбудить во мне женственность. Страсть. Но ничего не вышло.

Прекрасное лицо исказилось от удивления и отвращения одновременно.

— Несколько лет?

Эмир на всякий случай отступил от нее на шаг, оглядывая с головы до ног.

— Да… Он был хорошим мужем. Заботливым. Верным. Не хотел, чтобы я работала. Он считал, что работа утомляет меня, и от этого… возникают проблемы. С постелью тоже. Я очень старалась быть хорошей женой. Но ничего не вышло.

Она опустила глаза и печально вздохнула. В комнате стало тихо. Через распахнутое окно доносился тихий шелест листвы.

— А как же киориец?

— Непробужденные мужчины не испытывают физического желания. А пробужденные… — снова вздох. — У нас ничего не было. Я сразу рассказала о своих особенностях. Для киорийцев физическая близость не столь важна. А лечению мое состояние не поддается.

— Ты мне врешь!

Темперамент все же взял верх над разумом. Эмир шагнул к ней, обхватил за талию, поднимая над полом — сильный зараза — и в два широких шага оказался у кровати. Уложил на покрывало и навис сверху. В глазах его светилась решимость доказать, что уж он-то точно заставит ее испытать страсть…