ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета - Кристофер Райт

Отец твой ел и пил,

но производил суд и правду,

и потому ему было хорошо.

Он разбирал дело бедного и нищего,

и потому ему хорошо было.

Не это ли значит знать Меня ?

говорит Господь.

Ведь это именно то, что Книга Второзакония говорила о деятельности и желаниях самого Господа. Следовательно, Иосия всего лишь подражал самому Господу, делал то, что желал видеть Господь, заботился о тех, кого любит Господь. Иеремия говорит, что это и означает знать Господа, — поразительные слова! Приговор историка Иосии также позитивен и несет на себе отголоски Второзакония: «Подобного ему не было царя прежде его, который обратился бы к Господу всем сердцем своим, и всею душою своею, и всеми силами своими, по всему закону Моисееву» (4 Цар. 23, 25).

Наконец, мы не можем игнорировать упоминание Иова о его поведении в судебных делах в безмятежные дни, прежде чем постигло бедствие. Как и в случае с Самуилом, это нравственная самозащита, однако она показывает, каковы были почитавшиеся в Израиле идеалы выполнения общественного долга теми, кто занимал ведущие позиции в обществе. В двадцать девятой главе Иов рассказывает, что когда–то он был уважаемым старейшиной в обществе, занимал свое место на площади у ворот и вершил справедливость в местном сообществе:

Я спасал страдальца вопиющего

и сироту беспомощного.

Благословение погибавшего приходило на меня,

и сердцу вдовы доставлял я радость.

Я облекался в правду,

и суд мой одевал меня, как мантия и увясло.

Я был глазами слепому

и ногами хромому;

отцом был я для нищих

и тяжбу, которой я не знал,

разбирал внимательно.

Сокрушал я беззаконному челюсти

и из зубов его исторгал похищенное.

Итак, в заключение мы можем еще раз отметить, что вопрос справедливости, которую должны были отправлять власти, был весьма важным для Господа, Бога Израиля, о котором неоднократно возвещалось, что он — Бог всей земли, всех народов и всего человечества. Забота о социальной справедливости является существенной человеческой ценностью и служит мерилом того, насколько мы находимся в гармонии с сердцем этого Бога, Бога Библии.

Осуществление справедливости и праведности

Царем, которого мы не упоминали при обсуждении справедливости как главной задачи царей, был сам Давид. Служение Давида, без сомнения, было неким идеалом, образцом для будущих царей в этом отношении и многих других. Во 2 Цар. 5–8 находится связное описание событий, благодаря которым Давид стал царем над всеми коленами Израиля и учредил свою столицу в Иерусалиме. Описание начинается обобщающим утверждением, что он стал царем над всем Израилем и Иудой, и заканчивается подобным же заявлением, включая список главных ведомств государства (подобные тексты находятся в 2 Цар. 20, 23–26 и 3 Цар. 4,1–6). Однако кульминационным заявлением о царствовании Давида является 2 Цар. 8, 15: «И царствовал Давид над всем Израилем, и творил Давид суд и правду над всем народом своим». Более удачным переводом второго придаточного предложения будет вариант «и начал он утверждать справедливость и праведность для всего своего народа».[233]

Это в действительности была цель, к которой должна стремиться всякая истинная монархия не только в Израиле, но и согласно общим идеалам (если не реальной деятельности) царствования во всем древнем ближневосточном мире. Таким образом, Давид служит примером того, что следовало делать будущим царям, которые придут после него. Как мы видели, его сын Соломон изначально поступал так, но это было еще задолго до того, как царица Савская польстила ему, говоря о принципах его правления. О будущих царях, которые потерпели неудачу в управлении государством, сказано, что они не ходили путями Давида, отца своего, и лишь немногих из царей, которые занимались социальными реформами, отменой идолопоклонства и вновь учреждали справедливость,[234] позитивно сравнивали с ним.[235]

Неспособность столь многих царей в истории вершить справедливость, которая была их обязанностью, приводила в Израиле к растущему ожиданию и предсказаниям о будущем пришествии сына Давида. Этот ожидаемый, эсхатологический царь добьется того, чего не смогли сделать цари — утвердит справедливость и праведность и принесет истинный мир. Таким образом, мессианская надежда, которая встречается в различных пластах пророческой литературы, предполагает, что окончательное достижение социальной справедливости на земле — дело эсхатологического царя, того, кто в конечном итоге придет, чтобы воплотить вселенскую справедливость Господа.

В видении о младенце, который родится, чтобы взять на себя правление Божье, он представлен «великим Сыном великого Давида», делающим для всех и навсегда то, что начал осуществлять Давид в свое время:

Умножению владычества Его и мира нет предела

на престоле Давида и в царстве его,

чтобы Ему утвердить его и укрепить его

судом и правдою

отныне и до века.

Ревность Господа Саваофа

соделает это.

Похожее видение об отрасли от корня Иессеева также говорит о справедливом правлении мессианского царя:

Он будет судить бедных по правде,

и дела страдальцев земли решать по истине…

И будет препоясанием чресл Его правда,

и препоясанием бедр Его — истина.

Иеремия и Иезекииль оба возвещали о своей надежде на царя из рода Давида, которого поставит Бог, и который (даже в случае с Иезекиилем) воплотит теократическое царствование самого Господа. Иеремия даже назвал его «Яхве наша праведность» (Иер. 23, 5–6; Иез. 34, 23–24).[236] Пс. 71, который изначально был написан как молитва о царе из дома Давида, с течением времени также связывался с мессианским ожиданием царя, который на самом деле будет ответом на мольбы народа о справедливости, окончании угнетения, благословении и поклонении народов, плодовитости земли, всеобщем царстве мира и вселенской славе Господа.

Хотя образ Слуги Господнего из Ис. 40—55 не сильно связан с Давидом,[237] но важной составляющей его миссии является учреждение справедливости. Когда о нем упоминается в Ис. 42, первое, что он должен осуществить при помощи Духа Божьего, которым он наделен — это справедливость. Более того, он принесет справедливость не только Израилю, но также народам. Распространение закона Господнего и справедливости до края земли — это повторяющаяся тема в Ис. 42, 1–9:

Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку,

избранный Мой,

к которому благоволит душа Моя.

Положу дух Мой на Него,

и возвестит народам суд.

Тем не менее, надежда на то, что Бог в итоге осуществит справедливость, которую он демонстрирует и требует, не ограничивалась подобными отголосками темы Давида в текстах, которые начали считаться мессианскими и эсхатологическими. Неугасимая надежда основывалась на характере Господа как Бога. Невозможно было допустить, чтобы Судья всей земли поступил неправосудно, и, тем более, недопустимым было то, что тот же Бог не вмешается, чтобы судить накопившиеся пороки человечества и исправить положение дел раз и навсегда. Только Бог может окончательно расставить все по местам. Только Бот может, однако то, что Бог сделает, является нерушимым основанием многих ветхозаветных текстов. Исайя считает день, когда наступит Божья справедливость, могущественным делом Духа Господнего. В своем прекрасном размышлении о том, как будет, когда «царь будет царствовать по правде, и князья будут править по закону» он ожидает времени, когда

изольется на нас Дух свыше…

Тогда суд водворится в этой пустыне,

и правосудие б^дет пребывать

на плодоносном поле.

И делом правды будет мир,

и плодом правосудия —

спокойствие и безопасность вовеки.

Последнее слово, тем не менее, должны сказать великие кузнецы веры Израиля — авторы гимнов поклонения. Ведь на самом деле в Псалтыри мы находим это великое, захватывающее дух ожидание Господа как Бога грядущего. И тот факт, что Бог грядет, грядет неумолимо, является призывом к радости и хвале не только в среде его народа, но и по всей земле, более того, во всем творении. Почему? Почему предметом вселенского торжества является то, что Бог грядет? Потому что когда придет Бог, все будет исправлено. Бог грядет судить — в подлинном ветхозаветном значении слова — исправить неверное, уничтожить нечестие, оправдать праведных и окончательно утвердить справедливость, правильные отношения Бога и его народа, отношения между людьми, а также между людьми и сотворенным порядком.