Черная Жемчужина - Марго Арнелл

страх, написанный на лицах, застывший в глазах вопрос – и что, так будет с каждым? Ведь от Скверны нельзя скрыться, ее нельзя предотвратить. Если так предназначено судьбой, она тебя настигнет.

– Подожди!

Джеральд обернулся, но клинка с шеи оскверненного не убрал.

– Денизе, мне жаль, но ты сама сказала, что помочь ему невозможно. Сеть слабеет, долго ей оскверненного не удержать.

– Знаю, но… – Кэйла резко выдохнула. – Он чей-то сын и, быть может, брат, муж и отец. Мы не можем просто убить его, как бешеного пса. Я помню, что ты говорил мне недавно. Если ты убьешь оскверненного, когда его душа черна и полна злобы и ярости, Амерей никогда не заберет его в свои сады.

– У нас нет выбора.

– Есть, – жестко сказала Кэйла. – Это должна сделать я. Я должна его убить.

Джеральд подался вперед, изумленный ее словами.

– Денизе, ты не можешь! – протестующе воскликнул он.

– Потому что я белая колдунья и мне не дозволено убивать? Но Сила, которая живет во мне, дает мне преимущество перед другими. Я могу воззвать к Амерей, могу попросить, чтобы богиня даровала ему прощение. Если Сила Несущей Свет, которой я стала источником, не смогла его спасти, то хотя бы в ином мире он избежит участи стать слугой или узником Шантарес. А если Амерей отвернется от меня, если мой дар исчезнет, когда я пролью человеческую кровь, значит, так тому и быть. Но я не хочу жить в мире, где невиновные попадают в ад за чужие грехи.

– Нет, Денизе! Это слишком опасно!

– Амерей поймет… должна понять, – не сдавалась Кэйла. – Послушай… В те времена, когда Несущая Свет наложила на своих дочерей-колдуний запрет убивать, не существовало Скверны. Эти люди – те, кто когда-то был людьми – прокляты не по своей вине. Их души очерненены не их поступками или помыслами, а Скверной. Амерей знает, что несправедливо лишать их вечного покоя в ее садах за то, в чем они не виноваты. Я не смогу его спасти, никто не может. Его разум изломан, искорежен, в нем уже не осталось ничего человеческого. Но став глазами и руками Амерей, я могу очистить душу оскверненного ее светом – чтобы на той стороне он сумел обрести заслуженный покой.

Джеральд не хотел, чтобы Кэйла брала на себя грех убийства. Однако она не могла позволить ему просто убить человека, невиновного в том, что его настигла Скверна. Не могла позволить оскверненному умереть без прощения Амерей. Хватит прятаться за спиной паладина, как испуганное дитя. Она – белая колдунья. Настала пора перестать слепо следовать своей судьбе, начать принимать собственные решения и отвечать за них.

Время утекало сквозь пальцы – сеть слабела с каждым мгновением. Кэйла взмолилась:

– Просто дай мне попытаться. Доверься мне!

Не отрывая от нее взгляда чудесных серых глаз, Джеральд медленно кивнул. Кэйла представляла, какая борьба кипит внутри него, и была благодарна за понимание. За то, что нарушил свои принципы ради нее.

Она положила ладони на тело оскверненного, кожей ощущая темную магию, что растекалась по его венам. Помедлив, вынула из ножен серебряный кинжал и сжала в руках холодную сталь.

– Амерей, я, твоя дочь, взываю к тебе и прошу – освободи его душу от Скверны, забери его боль и ярость. Пусть он умрет очищенным и освобожденным от своего черного бремени – проклятия, что наслала на него Скверна.

Богиня словно размышляла над ее словами – все же Кэйла просила Амерей позволить ей, ее дочери, убивать, даруя милосердную смерть и прощение. Несущая Свет молчала так долго, что она уже отчаялась услышать ответ. Кто-то ахнул. Кинжал в руках Кэйлы охватило ослепительное сияние – как в том сне, где она убила спенджагру мечом, сотканным из света.

Тень улыбки скользнула по взволнованному лицу Джеральда. Ответ Амерей лежал сейчас на ладонях Кэйлы. Она наклонилась вперед, перекладывая кинжал в правую руку. Прошептала: «От имени Амерей я дарую тебе прощение. Теперь в ином мире ты обретешь покой». Размахнулась и резко опустила кинжал.

Это не было легко. Совсем не было. Слезы лились по щекам, разум пронзило осознание, что она только что совершила. Но Кэйла знала, это единственный выход если не спасти жизнь оскверненного, то спасти его душу.

Служитель храма Амерей, молодой паренек с орлиным носом и живым взглядом карих глаз, пришел, чтобы забрать тело в «дом смерти».

– Странные дела в мире творятся. Мертвые оживают, люди перестают быть людьми… – качая головой, пробормотал он себе под нос.

Кэйла, больше всего на свете желая остаться в одиночестве, погрузиться в горячую ванну и смыть брызги крови со своей кожи, замерла. Ей вспомнился недавно услышанный разговор – что-то о мертвой жене, которая вернулась к своему мужу.

– Простите, а что вы имели в виду, говоря об оживших мертвых? – осторожно спросила она.

Служитель удивленно взглянул на нее.

– Нездешние, что ли? Хотя разве я бы вас забыл… Да об этом вся округа гудит!

– Гудит о чем? – терпеливо спросил Джеральд, подталкивая паренька в нужном направлении.

– О старой Мирте и ее внучке, конечно! Девица она хоть куда! – Служитель «дома смерти» смутился. – О чем это я… Ах, да… В общем, заболела она недавно – змеюка какая-то укусила, а пока ее до города довезли, яд уже свое дело сделал. Умерла она, не успели ей помочь. Старая Мирта рыдает, Делию готовят к похоронам, и тут появляется чужак. Говорит, я Посланник Амерей, и я могу помочь несчастной воскреснуть. Дескать, его прикосновение несет целительный свет самой богини.

Кэйла с Джеральдом обменялись недоуменными взглядами.

– Как и мое, – сухо сказала она. – Но, как видите, даже свет Амерей не помог излечить оскверненного. Что уж говорить о воскрешении…

– Ну, значит, сила Посланника побольше вашей будет, – со знанием дела протянул паренек.

Кэйла удержалась от едкого замечания – была слишком подавлена и разбита, чтобы препираться и доказывать свою правоту. Сила Амерей не могла оживлять – уж кому, как не ей, носительнице божественного дара, знать об этом. Чары подобного рода в одно мгновение разрушили бы пресловутый баланс. Последствия и представить страшно.

– А где мы можем увидеть эту Делию? – нахмурившись, спросила Кэйла.

– Так уехали они! Сплетни всякие пошли, взгляды косые. Вот они и решили перебраться в другое место.

– А куда, не знаете?