Стакан молока, пожалуйста - Хербьёрг Вассму

Вахта вошла в комнату и уставилась на Юлию. В какой–то миг показалось, что она сейчас повернется и уйдет, но потом Вахта одумалась, присела на корточки рядом с тахтой и положила руку Юлии на плечо.

— Я не знала, что он так дерется. Надо было кричать погромче, чтобы я услышала. Такие клиенты нам не нужны. Больше он сюда не придет!

— Не клиент, Бьярне, — объяснила Дорте, потому что Юлия явно не понимала того, что говорит Вахта.

— Кто, черт подери, впустил его сюда? Ведь я сказала Управляющему… Но я предупреждала и тебя, — обратилась она к Юлии. — Не надо дразнить Бьярне. Он непредсказуем. Что за выдумки… У тебя что–нибудь сломано?

Странный это был разговор. Вахта и Юлия находились как будто в разных мирах, и Дорте, запыхавшись, бегала между ними, чтобы передать одной то, что говорит другая.

Вахта посмотрела на содержимое ведерка, вздохнула и сморщилась. Лицо ее сложилось в грустные складки.

— Чего он так разозлился? — спросила она по–английски.

— Я не могла проглотить… его мерзкую слизь… Здесь просто ад! — простонала Юлия, и Дорте вспомнила все эти слова по–норвежски.

— Теперь понятно, почему он так тебя отделал, — сказала Вахта и пошла за бинтами.

— Вот сволочь! — жалобно прошептала Юлия, когда дверь закрылась.

— Она нам нужна! — напомнила Дорте.

Вскоре Вахта вернулась в комнату и шлепнула на стол пакет с бинтами, пластырями, перекисью водорода и таблетками.

— Ты помнишь, что сегодня вечером должна принять еще одного клиента? Чем это только кончится?

Юлия лежала с закрытыми глазами, похожая на мертвеца.

— Нельзя ей сегодня принимать клиента. — Дорте умоляюще посмотрела на Вахту.

— Ну и дела! Ты хоть понимаешь, что, когда не работаешь, ты во власти Бьярне? — вздохнула Вахта и ушла.

Дорте передала ее слова Юлии, несколько смягчив их смысл, тем не менее Юлия настаивала на том, что убьет Бьярне, пока Дорте промывала ей на плече открытую рану.

— У него складной нож. Дай мне каких–нибудь таблеток, чтобы я уснула.

Дорте помогла ей дойти до кровати, укутала одеялом и дала воды и две таблетки. Когда она отвела спутанные волосы с лица Юлии, чтобы они не мешали, та заплакала. Почти беззвучно.

— Я думала, что приехала сюда только на один месяц. Они сказали мне, что за месяц я могу заработать больше, чем дома в прачечной за пять лет, — всхлипнула она и вытерла нос здоровой рукой. — Это было почти полгода назад, но до сих пор у меня нет денег, и конца этому не видно. Я так устала… У меня воспаление тут, внизу… — Она бессильно повела рукой по одеялу. — Мне больно сидеть, лежать, стоять, мочиться, — продолжала она, и уголки губ у нее дрогнули. — А теперь, после сегодняшнего, мне больно даже смеяться.

Кто–то как будто поскребся в стекло. Но Дорте сразу поняла, кто это. Она подбежала к окну и приподняла бумажную штору. Темная фигура стояла на коленях с другой стороны окна. Улав. Осторожно, чтобы не разбудить Юлию, Дорте подвинула к окну стул и открыла окно. Холодный снег облепил ее громко стучащее сердце. Улав, не говоря ни слова, протянул ей сквозь решетку конверт.

— Бьярне забрал телефон, — прошептала она, но конверт все–таки взяла.

— Ничего страшного! — услышала она и узнала его шумное дыхание, долетевшее к ней сквозь решетку. Одно мгновение, и его поглотила тьма. Остался лишь сырой холод, запах снега и старых листьев. И конверт. Дорте тихонько, как могла, закрыла окно и слезла со стула.

— Это был Бьярне? — слабым голосом спросила Юлия.

— Нет, Улав. Я думала, он забыл обо мне. Но теперь все равно уже поздно. Бьярне забрал телефон, — сказала Дорте и с конвертом в руке подошла к кровати. В свете уличного фонаря мебель превратилась в призраков. Непослушными пальцами она вскрыла конверт. Там не было ни сим–карты, ни батареек, как она думала. Там был телефон!

— Какой еще Улав? — спросила Юлия и попыталась сесть, но со стоном снова легла.

— Тот, который приходил сюда в тот день, когда ты споткнулась о ведро.

— В тот день их было много.

— Он пришел сразу после того, как ты споткнулась.

— На него нельзя полагаться! — воскликнула Юлия. — Он не стал трахаться, хотел только поговорить. К счастью, я не особо знаю английский. Он хотел, чтобы я ему все рассказала. Просто решил меня использовать, как и все остальные. Такие ищейки нами не интересуются, они хотят только показать, как здорово они умеют работать.

— Я думаю, он нам поможет.

— Ты что, дура? То же самое случилось с одной девчонкой, когда я сюда попала. Она рассказала, что ее взяли на другом конце города. Какой–то тип заплатил за час и сказал, что он ей поможет. У него, мол, есть знакомая или любовница в полиции, она хотела помочь им. Они вроде понимали, каково нам приходится, особенно она, ведь она «женщина», — презрительно передразнила кого–то Юлия. — И он тоже так расчувствовался, что… Он хорошо заплатил ей, и ее понесло. Устроили облаву, полиция забрала ее и двух других девушек. Мужиков на месте не было, так что они остались на свободе. Эта девчонка не осмелилась ничего рассказать полиции, паспорта у нее не было, разрешения на пребывание в стране тоже, поэтому ее отправили прямехонько домой. Там ее нашли двое парней. Когда она отказалась снова ехать с ними в Норвегию, они пригрозили, что выкрадут ее сынишку, отрежут ему язык и пришлют ей в письме. Ясно, что она поехала!

По ходу рассказа Юлия оживлялась, Дорте же охватила слабость, как после желудочного гриппа. А Юлия все продолжала:

— Другая девчонка, та, что живет в комнате рядом со мной, рассказывала, что когда полицейские арестовали ее, они надели на нее наручники. Ее отправили домой, в Литву. Через три дня ее забрали те же парни. Ей сломали челюсть и повредили матку, потому что она якобы проболталась. Когда она уже смогла стоять на ногах, пять человек изнасиловали ее, а потом по фальшивому паспорту снова привезли сюда. Она живет на третьем этаже под замком.

— А почему она поехала обратно в Норвегию?

— А ты сама осмелилась бы сказать «нет», когда они уже заявились к тебе?

— Нет, но…

— Они обещали повесить плакат, чтобы все соседи узнали, что она проститутка. Угрожали сжечь дом ее родителей, вырвать ногти у младшего брата и изнасиловать трех ее сестер. Ясно? Самые опасные те, что обещают тебе помочь! Так что не верь, что кто–нибудь поможет тебе получить здесь работу или остаться в стране. Им нужно только, чтобы ты выступила свидетелем в суде и рассказала во всех подробностях глазеющим на тебя уважаемым людям, что полагается делать шлюхе. Они снимают тебя на видео и записывают на магнитофон, чтобы повеселиться после того, как отправят тебя домой!

— Я встретила его в поезде, — сказала Дорте, чтобы заставить Юлию замолчать.

— До чего же ты все–таки наивна! Сама–то ты шлюха или только хочешь здесь отсидеться?

— Не произноси этого слова! Я больше этим не занимаюсь!

— Ну да, конечно. Ты больше этим не занимаешься! А почему ты, беременная, заперта здесь в подвале? Как думаешь, почему они позволили тебе донашивать ребенка здесь, а не отправили сразу домой? Да потому, чтобы продать вас обоих! Есть люди, которые платят за детей большие деньги.

Дорте застыла с телефоном в руке. Истории Юлии были хуже тех, которые ей рассказывала Лара. Она неожиданно ощутила такую тоску по Ларе, что у нее брызнули слезы. Ей не хватало Лариных русских ругательств и разговоров с ней. Ее выволочек и смеха. Лариных рук, наводящих порядок в ее жизни. Если бы у нее был номер Лариного телефона и она могла бы ей позвонить! Дорте сжала телефон в руке.

— Ты знаешь, как им пользуются?

— Кажется, да. У меня был телефон, но они его отобрали, — проговорила Юлия и протянула руку. — Дайка посмотреть! Здесь слишком темно!

Дорте ввинтила лампочку в старое бра над кроватью. Клетчатый абажур был весь в пятнах, словно его облили пивом.

— Как думаешь, ты сможешь позвонить по нему? — помолчав, спросила она у Юлии.

— Не приставай! — огрызнулась Юлия и нажала на какую–то клавишу. Короткие гудки были как таинственное сообщение из космоса.

Шорох в коридоре заставил Юлию мгновенно погасить свет и сунуть телефон под подушку. Не успев опомниться, Дорте уже лежала на тахте, укрывшись пледом. Шарканье ног приближалось. Вскоре дверь открылась, и в свете уличного фонаря показалась долговязая фигура Вахты.

— Как дела?

— Мы спать… — пробормотала Дорте.

— Тут какой–то парень все шнырял вокруг дома. Я решила, что это поздний клиент, но он не позвонил. Видимо, передумал. Струсил в последнюю минуту. Ладно, на сегодня ты в любом случае свободна! — сказала она Юлии голосом, в котором явно слышались дружеские нотки.

— Спасибо! — прошептала Дорте, словно речь шла о ней. Юлия промолчала: не стоило показывать, что она понимает больше, чем думает Вахта.

— Не подходи к окну. Не по душе мне эти шныряния и стук в окошки! Доброй ночи!