Ненасыть - Ирина Сон

вытянутой руки. Он пойдет за ней, не глядя под ноги. Или же эта мечта настолько страшна, что рядом быть невыносимо, – пожимает плечами Зет, и от него веет таким безразличием, что Серому хочется его ударить.

Верочка меняется в лице. Мягкие черты искажаются от ярости и боли.

– Василий… – шипит она. – Так значит, все же правда… – она в бешенстве обводит всех взглядом, останавливается на Тимуре. – И вы все знали, да?!

– Я хотел сказать! – быстро поднимает руку Вадик.

– Знали что? – удивленно переспрашивает Олеся и дергает Тимура за рукав. – О чем она?

– Да, – подхватывает мама. – О чем это ты?

Верочка закусывает губу, зажмуривается, трясет головой и вновь смотрит на хозяев.

– Я хочу вернуть Михася!

– Вера Петровна, поймите нас правильно. Мы можем вернуть его сколь угодно по вашему первому требованию, но если он сам не хочет оставаться рядом с вами, то все эти попытки тщетны, – мягко говорит Юфим. – Невозможно удержать человека против его воли.

– Значит, сделайте так, чтобы он захотел!

– Вера Петровна, вы переходите границы… – в голосе Зета появляется предупреждение.

– Я перехожу границы?! Я хочу вернуть отца моих детей, хочу, чтобы он был мне верен, чтобы любил только меня!

– Вера Петровна, это правда лишнее… – Юфим смотрит сочувственно, но качает головой.

Серый холодеет, в ужасе смотрит на Вадика, но тот смотрит лишь на безучастную маму.

– Вы только что заявили, что вернули мертвого из хмари! Что вам обычное желание? Любая женщина хочет такого! – запальчиво выкрикивает Верочка. – Вы играете с памятью, с восприятием, что вам мешает сделать так, чтобы Михась смотрел только на меня?!

– Верочка, не надо! – вмешивается Серый. – Если они говорят, что это лишнее…

– Заткнись, щенок! Что ты понимаешь?! – огрызается Верочка.

Серый словно с размаху врезается в бетонную стену. Он замолкает, хватает воздух ртом, трясет головой, не веря. Верочка так не говорит, не кричит, не смотрит с такой злобой!

– Вы правы, нам ничего не мешает, – спокойно кивает Зет.

Юфим прижимается к нему спиной, получает охотные объятья и четко раздельно говорит:

– Я предупреждаю в последний раз, это лишнее. Вы точно желаете именно этого?

– Да! – твердо говорит Верочка.

Серому виден лишь профиль хозяев, нечеткий, незапоминающийся, но печаль на красивых лицах читается так ясно и четко, что врезается в память намертво. Юфим печален, потому что разочарован, а Зет печален, потому что разочарован Юфим.

– Мы исполним ваше желание, – выдыхает Юфим, опустив голову так, что светлые волосы падают на лицо. – Завтра…

– Сегодня! – настаивает Верочка. – Сейчас же!

– …Хорошо, – еще ниже опустив голову, соглашается Юфим.

Зет молча кладет на стол небольшой сверток – полотенце, которым Олеся вчера накрыла корзинку с угощениями, – и ведет близнеца прочь, не попрощавшись.

В наступившей тишине становится слышен тихий смех мамы.

– Мам? – осторожно спрашивает Серый. – Ты чего?

Он пугается, что это истерика, но мама смеется громче, смелее, ликующе:

– Я поняла! Я все поняла! Так вот оно что!

– Что вы поняли? – спрашивает Тимур. Его глаза сияют золотом и тихим ужасом.

– А сколько было страху! Сколько пафоса! Лишнее! – звонко хохочет мама. – А они не соблазнители! Не хозяева! Слуги!

Она смеется так звонко и заразительно, что просыпаются дети и начинают плакать. Верочка мгновенно остывает и наперегонки с Олесей бросается к колыбели.

– Марина, ты о чем? – перекрикивая смех и детский плач, спрашивает она.

– Они же обязаны исполнять наши желания! – радостно отвечает мама и вытирает выступившие слезы. – Господи, спасибо Тебе за милость!

Тимур мрачно вздыхает, тихо матерится сквозь зубы и вылетает из кухни. Серый и Вадик переглядываются.

– Слуги? – осторожно спрашивает Серый. – Почему ты так решила?

Мама отвечает не сразу: она смеется, трясет головой, долго успокаивается, тяжело дыша. И, наконец, выпрямляется, прибивая Серого взглядом к полу.

– Слуги, – голос у нее твердый, уверенный. – Во-первых, они ни разу не отказали в просьбе и приносили абсолютно все без лишних вопросов и уточнений, хотя некоторые вещи вполне можно найти в деревне. Во-вторых, они никогда не назначали цену за услуги, лишь просили благодарить, а это весьма расплывчато. И это подводит нас к третьему пункту. Предупреждение насчет «лишнего» тоже было очень расплывчатым, а когда они все-таки его обозначили, то не отказали, не запретили желать, а просто согласились все сделать, стоило только Верочке потребовать. Какие хозяева себя так ведут? Только те, кто поставлены служить!

Мама радостна, счастлива и весела. Она запрокидывает голову к потолку, крестится и шепчет благодарность Богу. Кажется, слова о возвращении Вадика вылетели из ее памяти, и Серый успокаивается.

– Эм… Мам, – робко напоминает о себе Вадик. – Ничего, что я… ну…

– Ты вернулся по моей просьбе! – отвечает мама с сияющей улыбкой. – Я каждый день молила Бога о твоем возвращении, и Он меня услышал, вернул через своих слуг.

Дар речи у Вадика явно пропадает.

– Так… ты больше не злишься? – уточняет Олеся. – Нам можно желать?

Губы мамы расползаются в мечтательной улыбке.

– Нужно, ребятки, нужно! Теперь мне все ясно. Апокалипсис наступил, мы прошли через Суд Божий и попали в земной рай! Как и обещал Господь, мы сами стали богами в райском саду при нашем Едином Вседержителе! Ангелы отныне – наши слуги, желания наши – закон. Желать можно все, что радует Бога!

У Серого округляются глаза. Такое мама не выдавала, даже когда они были адептами секты Последних дней. Он открывает рот, желая привести ее в чувство, но не находит слов. Ведь технически, если не оглядываться на детали, она… почти права! Да еще Вадик наступает ему на ногу и со словами:

– Это замечательно, мама, ты такая умная! – выталкивает его в коридор, а потом ведет на улицу, подальше от лишних ушей.

Олеся, тоже потеряв дар речи, следует за ними молчаливой тенью. Погода радует их ясным голубым небом. Солнце заливает холм золотыми лучами, и деревья качают зелеными кронами на ветру, впитывают солнце, спокойные и вечные. Природе нет дела до людей и того безумия, которое творится со старшими в одной маленькой группке выживших.

– Маразм крепчал, деревья гнулись, и ночка темною была… – произносит Олеся, когда они уходят достаточно далеко от дома. – Следующим желанием попрошу психиатра с чем-нибудь убойным и протрезвляющим. Не в обиду, парни, но ваша мама, кажется, сходит с ума.

– Спасибо, мы заметили, – кисло отвечает Вадик и болезненно морщится.

– Прапор тоже поехал крышей, – говорит Серый, сглотнув.

В груди тревожной птицей бьется страх. Если сдвиг Прапора идет из-за инструментов, которые ему приносят Юфим и Зет, то что влияет на маму? Она ничего не желала и другим запрещала! Что происходит?

Серый не замечает, как говорит это вслух.

– Я не знаю, –