Том 4. Поэмы, сказки - Александр Сергеевич Пушкин

Так и быть: изба вам уж будет».

Пошел он ко своей землянке,

А землянки нет уж и следа;

Перед ним изба со светелкой,

С кирпичною, беленою трубою,

С дубовыми, тесовыми вороты.

Старуха сидит под окошком,

На чем свет стоит мужа ругает:

«Дурачина ты, прямой простофиля!

Выпросил, простофиля, избу!

Воротись, поклонися рыбке:

Не хочу быть черной крестьянкой,

Хочу быть столбовою дворянкой».

Пошел старик к синему морю;

(Не спокойно синее море.)

Стал он кликать золотую рыбку.

Приплыла к нему рыбка, спросила:

«Чего тебе надобно, старче?»

Ей с поклоном старик отвечает:

«Смилуйся, государыня рыбка!

Пуще прежнего старуха вздурилась,

Не дает старику мне покою:

Уж не хочет быть она крестьянкой,

Хочет быть столбовою дворянкой».

Отвечает золотая рыбка:

«Не печалься, ступай себе с богом».

Воротился старик ко старухе.

Что ж он видит? Высокий терем.

На крыльце стоит его старуха

В дорогой собольей душегрейке,

Парчовая на маковке кичка,

Жемчуги огрузили шею,

На руках золотые перстни,

На ногах красные сапожки.

Перед нею усердные слуги;

Она бьет их, за чупрун таскает.

Говорит старик своей старухе:

«Здравствуй, барыня сударыня дворянка!

Чай, теперь твоя душенька довольна».

На него прикрикнула старуха,

На конюшне служить его послала.

Вот неделя, другая проходит,

Еще пуще старуха вздурилась;

Опять к рыбке старика посылает.

«Воротись, поклонися рыбке:

Не хочу быть столбовою дворянкой,

А хочу быть вольною царицей».

Испугался старик, взмолился:

«Что ты, баба, белены объелась?

Ни ступить, ни молвить не умеешь!

Насмешишь ты целое царство».

Осердилася пуще старуха,

По щеке ударила мужа.

«Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,

Со мною, дворянкой столбовою? –

Ступай к морю, говорят тебе честью,

Не пойдешь, поведут поневоле».

Старичок отправился к морю,

(Почернело синее море.)

Стал он кликать золотую рыбку.

Приплыла к нему рыбка, спросила:

«Чего тебе надобно, старче?»

Ей с поклоном старик отвечает:

«Смилуйся, государыня рыбка!

Опять моя старуха бунтует:

Уж не хочет быть она дворянкой,

Хочет быть вольною царицей».

Отвечает золотая рыбка:

«Не печалься, ступай себе с богом!

Добро! будет старуха царицей!»

Старичок к старухе воротился.

Что ж? пред ним царские палаты.

В палатах видит свою старуху,

За столом сидит она царицей,

Служат ей бояре да дворяне,

Наливают ей заморские вины;

Заедает она пряником печатным;

Вкруг ее стоит грозная стража,

На плечах топорики держат.

Как увидел старик, – испугался!

В ноги он старухе поклонился,

Молвил: «Здравствуй, грозная царица!

Ну теперь твоя душенька довольна».

На него старуха не взглянула,

Лишь с очей прогнать его велела.

Подбежали бояре и дворяне,

Старика взашеи затолкали.

А в дверях-то стража подбежала,

Топорами чуть не изрубила.

А народ-то над ним насмеялся:

«Поделом тебе, старый невежа!

Впредь тебе, невежа, наука:

Не садися не в свои сани!»

Вот неделя, другая проходит,

Еще пуще старуха вздурилась.

Царедворцев за мужем посылает,

Отыскали старика, привели к ней.

Говорит старику старуха:

«Воротись, поклонися рыбке.

Не хочу быть вольною царицей,

Хочу быть владычицей морскою,

Чтобы жить мне в Окияне-море,

Чтобы служила мне рыбка золотая

И была б у меня на посылках».

Старик не осмелился перечить,

Не дерзнул поперек слова молвить.

Вот идет он к синему морю,

Видит, на море черная буря:

Так и вздулись сердитые волны,

Так и ходят, так воем и воют.

Стал он кликать золотую рыбку,

Приплыла к нему рыбка, спросила:

«Чего тебе надобно, старче?»

Ей старик с поклоном отвечает:

«Смилуйся, государыня рыбка!

Что мне делать с проклятою бабой?

Уж не хочет быть она царицей,

Хочет быть владычицей морскою;

Чтобы жить ей в Окияне-море,

Чтобы ты сама ей служила

И была бы у ней на посылках».

Ничего не сказала рыбка,

Лишь хвостом по воде плеснула

И ушла в глубокое море.

Долго у моря ждал он ответа,

Не дождался, к старухе воротился –

Глядь: опять перед ним землянка;

На пороге сидит его старуха,

А пред нею разбитое корыто.

Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях*

 Царь с царицею простился,

В путь-дорогу снарядился,

И царица у окна

Села ждать его одна.

Ждет-пождет с утра до ночи,

Смотрит в поле, инда очи

Разболелись глядючи

С белой зори до ночи;

Не видать милого друга!

Только видит: вьется вьюга,

Снег валится на поля,

Вся белешенька земля.

Девять месяцев проходит,

С поля глаз она не сводит.

Вот в сочельник в самый, в ночь

Бог дает царице дочь.

Рано утром гость желанный,

День и ночь так долго жданный,

Издалеча наконец

Воротился царь-отец.

На него она взглянула,

Тяжелешенько вздохнула,

Восхищенья не снесла

И к обедне умерла.

 Долго царь был неутешен,

Но как быть? и он был грешен;

Год прошел, как сон пустой,

Царь женился на другой.

Правду молвить, молодица

Уж и впрямь была царица:

Высока, стройна, бела,

И умом и всем взяла;

Но зато горда, ломлива,

Своенравна и ревнива.

Ей в приданое дано

Было зеркальце одно;

Свойство зеркальце имело:

Говорить оно умело.

С ним одним она была

Добродушна, весела,

С ним приветливо шутила

И, красуясь, говорила:

«Свет мой, зеркальце! скажи

Да всю правду доложи:

Я ль на свете всех милее,

Всех румяней и