Живая мишень - Айрис Джоансен

— Ах вот, оказывается, чем ты был занят все это время!

Морган очень серьезно кивнул.

— Ты его… боишься?

— Да.

Несколько мгновений Алекс недоверчиво рассматривала его лицо.

— Ты не врешь?

— Рунн охотится за мной уже довольно давно. С какой стати я бы стал прятаться, если бы его не боялся?

— Это ты скажи мне — с какой стати! — Алекс вздохнула. — Впрочем, ты, конечно, не скажешь. Ведь это означало бы сократить дистанцию. — Она подошла к керосиновой плитке в углу. — К сожалению, здесь только растворимый кофе. Сделать тебе чашечку?

— Две, и побольше. Растворимый кофе нужно пить большими чашками.

Некоторое время Морган молча следил, как она движется по кухонному закутку, потом внезапно сказал:

— А ведь ему только двадцать два года. Алекс пожала плечами.

— Я слышала, что гремучие змеи смертельно опасны с самого рождения, а это — самые ядовитые и злобные пресмыкающиеся во всей Северной Америке. — Она протянула ему самую большую кружку, какая только нашлась в буфете. — Я своими глазами видела, как Рунн обошелся с женой Пауэрса, и мне непонятно, почему ты его жалеешь.

— Я его вовсе не жалею. Это можно назвать скорее эмпатией, сопереживанием. Когда я смотрю на него, я вижу себя. И я знаю, что он сделает дальше, потому что я на его месте поступил бы точно так же. — Морган невидящим взглядом уставился на чашку с кофе, которую держал в руке. — Его полное имя — Рунн Шин Той, и он — незаконный сын американской проститутки и северокорейского генерала Кай Хон Шина.

Алекс вздрогнула.

— Того самого, которого тебя послали убить?

— Того самого, которого я убил, — поправил Морган и поднес чашку к губам. — Это задание не вызывало у меня никаких сомнений, никаких колебаний. Как все северокорейцы, Кай Хон Шин был ярым антиамериканцем. Кроме того, он был причастен к массовым нарушениям прав человека в этой стране, а главное — он фактически руководил лагерем подготовки террористов в горах к северу от Пхеньяна. Рунн тоже прошел через этот лагерь. Он попал туда в четырнадцатилетнем возрасте и обучался разным смертоносным наукам наравне со взрослыми мужчинами, пока ему не исполнилось девятнадцать. До четырнадцати он жил в Токио с матерью. Заниматься проституцией ей запретили под страхом смерти, поскольку Рунн как-никак был сыном генерала. Правительство Северной Кореи даже выплачивало ей полный пансион, однако детства у Рунна фактически не было. Матери он был абсолютно не нужен, к своему бывшему любовнику-генералу она тоже возвращаться не собиралась. Со временем она пристрастилась к наркотикам и в конце концов умерла от передозировки, и тогда отец решил взять сына к себе.

Рунн поехал к нему с радостью. Надо сказать, что визиты отца в Токио были для него единственным светом в окошке. Несмотря на юный возраст, он начал заниматься с рвением, переходящим в фанатизм, и к девятнадцати годам стал лучшим учеником в лагере. А лучших учеников… — тут Морган сардонически улыбнулся, — …необходимо использовать. В девятнадцать лет Кай Хон Шин решил снова отправить сына в Токио, в американский университет, чтобы он лучше познакомился с нашими бело-красно-синими звездно-полосатыми обычаями, традициями и языком. Следующим шагом должна была стать переброска в США.

— Корейцы собирались использовать его для… террористических операций?

— Безусловно. Рунн Шин Той был превосходным солдатом. Он был по уши напичкан коммунистической идеологией, отменно владел ножом и винтовкой и умел обращаться со взрывчаткой. К шестнадцати годам Рунн уже имел на своем счету четыре успешные ликвидации.

— Откуда ты все это знаешь? — тихо спросила Алекс.

— Когда меня послали убрать Кай Хон Шина, я не сумел к нему подобраться — его слишком хорошо охраняли. Мне пришлось искать обходные пути. Тогда я поехал в Токио и поступил на тот же факультет, где обучался Рунн.

— Что же вы там изучали?

— Изобразительное искусство.

— Изобразительное… искусство?!

Морган пожал плечами:

— Рунн был настоящим фанатиком живописи. Его отец собрал одну из самых известных в Юго-Восточной Азии коллекций картин и предметов искусства, а Рунн стремился подражать отцу буквально во всем. Честно говоря, художником он был посредственным, но, разумеется, считал себя почти гением. Удивительно, как легко можно подружиться с человеком, если говорить ему только приятное.

— Но твои работы ему, наверное, тоже нравились?

— Я и не утверждал, что наша дружба основывалась только на его самолюбии. — Морган снова пожал плечами. — Кроме того, он был молод, горяч и напоминал меня самого в те годы, когда я только поступил на службу в армию. Да, черт побери, Рунн мне просто… нравился!

— Но ты его использовал? Морган кивнул.

— Однажды я узнал, что Рунн собирается в Северную Корею, чтобы навестить отца. Они собирались вместе поохотиться, и Рунн был вне себя от возбуждения. Генерал Кай Хон Шин организовывал у себя весьма необычные охотничьи экспедиции.

— Необычные?

— Дичью в них служили политические заключенные. Разумеется, только мелкая сошка — люди, о которых мировая общественность ничего не слышала и которых никогда не стали бы искать международные правозащитные организации.

— Это ужасно! — Алекс почувствовала, как к горлу подступила тошнота.

— Я выведал у Рунна, где и когда они должны встретиться, потом поехал туда и… сделал свой выстрел. Больше я Рунна никогда не видел.

— Боже мой!

— Это была моя работа, — хрипло сказал Морган. — Я обязан был найти верный способ подобраться к человеку, которого мне приказали ликвидировать.

— Но Рунна ты не тронул…

— Убивать его мне никто не приказывал. Алекс покачала головой.

— Мне кажется, это не главная причина.

— Ты думаешь, я чувствовал себя виноватым перед ним?

— Вероятно, в какой-то степени — да. А сам-то ты как считаешь?

— Я считаю, что мои истинные причины и побуждения были насквозь эгоистичны. Как я уже говорил, я видел в нем себя. И если бы я его убрал, это было бы что-то вроде самоубийства.

— Но ты совсем на него не похож!

— Откуда ты знаешь? Ты же сама сказала, что я никого не подпускаю к себе, держу дистанцию.

— Я этого не отрицаю, только со мной у тебя плохо получается. И я все равно узнаю, что у тебя внутри, хотя, конечно, на это уйдет больше времени. Скажи лучше вот что: как-то ты упомянул, что Рунну нравилось убивать. Это верно?

— Да. Пару раз я ездил с ним на охоту — разумеется, не на ту, о которой я рассказывал, — и видел, как он идет по следу.

Алекс глотнула кофе из своей чашки. Кофе совершенно остыл, но она этого не замечала.