Слепой. Один в темноте - Андрей Воронин

– И номера фальшивые, и «девятка» уже полгода числится в угоне, – проинформировал его генерал. – Забудь о ней и больше никогда не вспоминай. Она стоит в полуквартале от зала, где проходила церемония прощания с Фарино, за углом. Я установил за ней наблюдение, но надо быть законченным идиотом, чтобы после всего, что уже случилось, приблизиться к ней на расстояние прямой видимости.

Глеб грустно покивал, соглашаясь. Торопов или не Торопов, но идиотом его конкурент точно не являлся, а значит, о серой «девятке» и впрямь следовало поскорее забыть. Очередная ниточка, по которой можно было хотя бы теоретически добраться до неизвестного охотника на педофилов, оборвалась с печальным треском.

– А может, по пивку, товарищ генерал? – все-таки предложил он, зная, каким будет ответ.

– Тимуровец-алкоголик – это что-то новое в моей практике, – сообщил Федор Филиппович. – Что-то свежее, волнующее… А поработать тебя не тянет?

– Не-а, – лениво протянул Сиверов, внезапно осознав, что лжет.

Его таки тянуло поработать – вернее, потянуло вдруг, только что, прямо сию секунду. И не просто поработать, а еще разок, более внимательно, изучить предоставленные в его распоряжение Федором Филипповичем документы – те самые, на которые сутки назад он уже буквально не мог смотреть.

– А придется, – мстительно сказал генерал, и Слепой не стал возражать против того, что сам считал необходимым.

Глава 12

Андрей Кузнецов легко сбежал по ступенькам крыльца и, не оглядываясь, зашагал в обход кирпичного, с бронзовым барельефом в виде щита и меча на отмеченном легким готическим акцентом фасаде здания прокуратуры. Он держал путь к служебной стоянке, где терпеливо калился на солнце, дожидаясь хозяина, его недавно вернувшийся из ремонта немолодой бежевый «пассат».

На улице было уже по-настоящему жарко, и, издалека углядев знакомый, заново отрихтованный и выкрашенный багажник со сверкающими на солнце хромированными буквами, складывавшимися в название популярной модели «народного автомобиля», Андрей подумал, что хороший пассат Москве сейчас бы очень не помешал. За неимением пассата сгодился бы и муссон, и любой другой ветер – неважно, какого направления, лишь бы был свежим и сильным.

На ходу он стянул с себя и перебросил через руку мгновенно раскалившийся пиджак. Стало легче, но ненамного. На кожаной папке, которую многие коллеги Андрея считали прямо-таки неотъемлемым атрибутом профессии, казалось, можно было зажарить глазунью, а до латунных зубчиков «молнии» было действительно страшно дотронуться – а вдруг обожжешься?

Нашаривая правой рукой в кармане переброшенного через левую пиджака ключ, Андрей с привычным неудовольствием вспомнил, что в машине нет кондиционера. Да и откуда ему взяться, при его-то заработках? Да что кондиционер! Машине скоро двадцать лет, каждая проверка выхлопа на СО и СН кончается демонстрацией удостоверения сотрудника прокуратуры, и всякий раз менты, которых кто-то метко окрестил «продавцами полосатых палочек», смотрят с упреком, чуть ли не с жалостью: что ж ты, прокуратура, при таких-то возможностях не можешь себе нормальные колеса купить?

Чертовы взяточники, подумал он. И трижды чертова работа. Вкалываешь, как проклятый, нервы на пределе, покоя нет ни днем, ни ночью, а денег – кот наплакал. Это, понятное дело, если не брать на лапу. И вообще, этот мир устроен как-то неправильно. Почему-то те, кто, посмеиваясь, вытирает об закон ноги, живут припеваючи и ни в чем не знают отказа. А те, кто честно трудятся и не менее честно упомянутый закон соблюдают, чтят, блюдут и охраняют (не надо песен, есть, есть еще на свете и такие люди!), кое-как перебиваются от зарплаты до зарплаты. Как сказал один писатель – Хайн-лайн, кажется, но, может, и не он: человек живет для того, чтобы выплатить налоги и умереть. Лихо завернуто. Главное, оптимистично.

На стоянке, на самом солнцепеке, в полуметре от багажника бежевого «пассата», стояла, тиская тонкими пальчиками дерматиновые ручки сумки, младший советник юстиции Варечка Наумова. Мгновение назад никакой Варечки на стоянке не было; откуда она там взялась, оставалось только гадать, зато Андрей мог поспорить на годовое жалованье, что знает, кого она ждет.

Вот не было печали, подумал он. А вы знаете, Варвара Никитична, что ваши действия можно рассматривать как сексуальное домогательство? Вы юрист и, кажется, должны отдавать себе в этом полный отчет. Как и в том, что это дело подсудное. Так что же это вы, сознательно нарушаете закон? На скамью подсудимых захотели? Нехорошо, ай, нехорошо! А еще советник юстиции – хоть и младший, но все-таки…

Почему-то вдруг вспомнились изумленные глаза Быкова и написанное в них крупными фосфоресцирующими буквами обидное, ругательное слово. А может, он и впрямь идиот? Ведь, если разобраться, что ему мешает? Он не женат, она тоже свободна и, мягко говоря, не против. А кто против? Он. А почему? Да черт его знает, на самом-то деле! Нипочему. Потому что так нельзя. Как животные – спарились и разбежались. Можно, конечно, и не разбегаться, Варечка будет только рада. Белое платье, фата, цветы, обручальные кольца, струнный квартет, пьяные родственники со стороны невесты, утирающий набежавшую слезу прокурор… «Сегодня в нашем дружном коллективе радостное событие. Два наших сотрудника, наших боевых товарища решили объединить свои судьбы и дальше шагать по трудной дороге жизни вместе, рука об руку…»

А ему это надо?

Шалишь, подумал он, вынимая из кармана горячего пиджака теплый ключ с приятной на ощупь головкой из бархатистой, податливой пластмассы. Шалишь, брат, не в этом дело! Ты просто боишься, что у тебя ничего не получится, и что Варечка, которая сейчас смотрит на тебя преданными собачьими глазами, при встречах станет отворачиваться с насмешливым фырканьем и рассказывать дамочкам в прокуратуре, что ты импотент. Когда им хочется побольнее задеть мужика, они всегда, к месту и не к месту, употребляют это поганое слово: импотент. Мелочные, злобные, продажные твари…

– Вы кого-то ждете, Варвара Никитична? – для разнообразия первым заговорил он, подходя к машине.

– Нет. То есть да, – как обычно, запуталась она. Взгляд ее васильковых глаз привычно опустился вниз, а потом со смелостью отчаяния взметнулся вверх, к его лицу. – Вас. Я жду вас.

– Правда? – деланно изумился он, подумав про себя: кто бы сомневался. – И чем обязан?..

– Понимаете, – пустилась в объяснения она, – за мной обещала заехать подруга, но она не смогла, а у меня дома срочные дела…

Еще вчера Андрей