Синяя Птица. (Трилогия) - Елена Самойлова

– Может быть. Но я не отправлюсь никуда без тебя. А ты не сможешь жить среди айранитов, потому что ты чужая для них… Впрочем, как и я.

– Тогда возвращаемся в Древицы?

Я молча кивнула, продолжая смотреть на небо. Такое близкое и далекое, неизменное и каждый раз разное…

…А где-то далеко зажигались первые звезды…

ГЛАВА 19

Это утро в горах выдалось ярким и солнечным, но очень холодным. Таким холодным, что у меня, лежавшей, закутавшись в плащ, у магического костра, зуб на зуб не попадал. Я открыла глаза и, сладко потянулась, разминая мышцы и слегка поводя крыльями. Перед отлетом Хэлириан объяснила мне, как происходит смена ипостаси обратно в человеческую, но я не спешила становиться самой собой, поскольку перспектива прошагать еще неделю по самым опасным местам Роси вдвоем нас с Вилькой не вдохновляла. Поэтому было решено научиться летать (мне), и до Древиц добираться по воздуху. Отчего-то я была абсолютно уверена, что смогу не уронить в полете довольно-таки легкую подругу, так что сегодня с утра мне предстояло освоить неведомую доселе технику полета на своих двоих крыльях.

Я поднялась с одеяла и посмотрела на Вилью, деловито сооружавшую из остатков провизии солидные бутерброды.

– Привет, соня! – весело поздоровалась подруга, хищно вгрызаясь в бутерброд. – Как пфофла нофь?

– Что? – переспросила я.

Вилька озорно сверкнула зелеными глазами и, прожевав, повторила уже нормально:

– Ночь, спрашиваю, как прошла?

– Нормально… – Я пожала плечами. – Только вот под утро какая-то ерунда снилась. А что?

– Да ты ночью такие жуткие звуки издавала – виверна отдыхает! Говорила я тебе – стань на ночь человеком, а утром опять крылья отрастишь. Нет, уперлась…

– Виль, понимаешь, я не уверена, что смогу перекинуться снова. Из человека в айранита, я имею в виду, – честно призналась я.

– Да брось! – Подруга протянула мне толстенный бутерброд с ветчиной, в который я вцепилась, как оголодавшая химера. – Хэл же сказала – надо только сосредоточиться и пожелать, чтобы твое тело изменилось. Это же вроде как несложно?

– Несложно-то несложно, да вот только снова становиться этим крылатым недоразумением я не хочу.

Я дожевала бутерброд, поеживаясь от холода, выбралась из пещеры на выщербленный холодными ветрами, временем и моими заклинаниями козырек и, глянув в пропасть, подумала, что завтракать перед первым полетом явно не стоило. Вилька вышла следом за мной и, опасливо посмотрев вниз, ехидно поинтересовалась:

– Тебе помочь или не мешать?

– Совершить героическое самоубийство, что ли? – едко осведомилась я, подходя к самому краю площадки и на глаз прикидывая расстояние до земли. Получилось так много, что я предпочла не подсчитывать. – Не надо.

Прошло минут десять, а я все стояла на козырьке, не решаясь сделать один-единственный шаг, который с вероятностью в пятьдесят процентов мог стать для меня последним. Вилька подошла ближе и, ласково положив ладони мне на плечи, вкрадчиво спросила:

– Ев, ты знаешь, как учатся летать птицы?

Я, не заподозрив подвоха, неопределенно пожала плечами:

– Как-то не доводилось видеть… А что?

– А учатся они вот так! – С этими словами Вилька спихнула меня с козырька.

Я, не ожидая такого гнусного предательства со стороны лучшей подруги, камнем ухнула вниз, падая почти параллельно отвесной скале. В ушах засвистел ветер, желудок приклеился к позвоночнику, а все слова моментально улетучились из головы… Из груди вырвался прочувствованный вопль, после чего я вспомнила, что у меня, собственно, крылья на спине растут не просто так, и если у Данте как-то получалось на них планировать, то и у меня получиться должно. По идее…

Полночно-синие с белой каймой крылья развернулись за моей спиной, ловя воздушные потоки. Падение замедлилось и превратилось в скольжение по широкой дуге. Я взмахнула крыльями, задействовав мышцы, о существовании которых даже и не подозревала, и рванулась в пронзительно голубое небо выпущенным арбалетным болтом.

Все-таки полет – это действительно то, ради чего можно было пожертвовать многим. Ощущение пьянящей свободы захлестнуло меня, и я рассмеялась, радуясь холодному ветру, бьющему прямо в лицо, ярким солнечным лучам, слепящим глаза… Я развернулась и сделала круг над козырьком пещеры Небесного колодца, на котором подпрыгивала, размахивая руками, тоненькая девичья фигурка, чьи рыжие волосы ярким пятном выделялись на фоне серой скалы.

Я с шумом приземлилась на выступ в двух шагах от Вильки и, обняв полуэльфийку, в порыве чувств закружилась с ней по пещере.

– Виль, это просто потрясающе! У меня нет слов! Виль? Ви-и-иль! Не притворяйся! – Я разжала руки, и подруга с тихим вздохом стекла на пол, ошеломленно тряся головой. Я, безуспешно пытаясь нацепить на лицо соответствующую случаю виноватую мину, присела рядом и сочувственно похлопала младшую княжну по плечу: – Эй, ты в порядке?

– Я? В порядке? Да ты меня чуть не задушила! – взвилась подруга, возмущенно подпрыгнув на месте.

Я хмыкнула и цинично заметила:

– По-моему, для умирающей и зверски задушенной у тебя чересчур цветущий вид и громкий голос.

Вилька поперхнулась очередным нецензурным ругательством и бросилась на меня, намереваясь если не придушить, то защекотать до смерти. Я охотно подыграла ей, повалившись на спину и весьма достоверно изобразив предсмертные судороги. Все бы ничего, но меня подвело мое еле слышное похрюкиванье из-за тщетно сдерживаемого смеха. Вилька, услышав, как я пытаюсь не рассмеяться, издала боевой клич голодной гарпии, завидевшей после недельной голодовки желанную добычу, и принялась щекотать меня с удвоенным энтузиазмом. Хрюканье сменилось безудержным хохотом.

– Вилька-а-а! Хорош издеваться! Мне же щеко-о-отно!

– Так тебе и надо!

– Виль, я сейчас икать от смеха начну! Будь другом, не издевайся, а то могу выронить в самый неподходящий момент!

– Ты еще мне угрожаешь?! – Вилька вознамерилась было продолжить экзекуцию, но я вывернулась и, бросившись «грозной полуэльфийке» в ноги, заголосила нарочито высоким голоском, то и дело срывавшимся на неприличный писк:

– О прекрасная и несравненная воительница, отпусти душу на покаяние, я больше не бу-у-уду!

После такого выступления подруга, не выдержав, рассмеялась во весь голос и объявила перемирие:

– Ев, кончай ломать комедию. Посмеялись, и будет… Так что ты там говорила про полет?

Я улыбнулась и, шутливо дернув Вильку за ярко-рыжий локон, объявила:

– Виль, собирайся. Мы летим домой.

М-да… Оказывается, полет сам по себе и полет с дополнительным грузом в три с половиной пуда – две совершенно разные вещи. Пока я была одна, я гордо рассекала разреженный горный воздух, но стоило только «взять на борт» относительно легкую полуэльфийку с парой изрядно полегчавших походных сумок, как началось хождение по мукам.

Начать с того, что едва я сделала первый шаг в пропасть, крепко прижав к себе Вильку (а заодно и привязав ее к себе веревкой для большей надежности), как мы благополучно ухнули в воздушную яму! Вилькин вопль ввинтился в уши, едва не оглушив меня надолго, если не навсегда, и прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем я выровнялась, а подруга перестала орать и начала громко и весьма многоэтажно ругаться. Пропустив два десятка реплик, где приличными были только местоимения и знаки препинания, я невозмутимо поинтересовалась:

– Ну как тебе полет?

– Ты еще и издеваешься? Ну, Еваника…!

– А чего возмущаться-то? – весело поинтересовалась я у слегка позеленевшей подруги. – Я училась летать точно так же, причем не без твоей помощи… И как тебе ощущения?

– Теперь я понимаю, за чтоты хотела меня удушить с такой подозрительно счастливой рожей. Надеюсь, больше такого не повторится?

– Честно говоря, не обещаю…

– Что?

– Виль, не возмущайся! Лечу, как умею, не нравится – можем пойти пешком. Ты, случаем, не помнишь, каким путем мы пробирались через катакомбы Закатного пика? А то что-то плохо стало с памятью моей…

После такого заявления Вилька надолго замолчала, видимо, взвешивая все «за» и «против», после чего объявила:

– Ладно, лети. Но еще один такой прикол со свободным падением – и я тебя прибью!

– Прямо здесь? – ехидно поинтересовалась я, кивая на проплывающие под нами низкие облака.

Вилька покосилась вниз, слегка побледнела и замотала головой:

– Нет, когда приземлимся.