«Сад» растёт сам?.. - Предиктор Внутренний

Уж не знаю, как так получилось, но уже через 5 минут вокруг нас собралась целая толпа человек в 20. Из всех щелей и дырок полезли парни всех цветов кожи с пивными бутылками в руках. «А, русские! Да вы тоже всё врете о нас в своих газетах». На вечный вопрос: «Кто во всём виноват?» — поднялся такой крик, что сначала мы ничего не могли разобрать, кроме криков: «Сар­ко­зи!» (Николя Саркози — министр внутренних дел Франции.)

Нам сочно объяснили, что и как нужно сделать с самим министром, его мамой, папой и всеми родственниками. «Нас по десять раз в день останавливают, ставят к стенке, заставляют снимать ботинки и обыскивают! — кричит здоровенный негр. — Где мои права человека? А мы французы, запомни, французы! У меня паспорт есть. Мы здесь родились, это наша земля!» Негр пританцовывает в боевом танце и тычет мне под нос свои документы. Толпа становится всё более наступательной. Парни брызгают слюной, бешено орут во весь голос, беспрерывно трогают нас. Со стороны всё это выглядит как очень крутой рэпперский клип. Я в испуге прячусь за Алю, спокойную, как удав. «Да не бойся ты, — говорит она. — Ничего они не сделают, просто темперамент».

«Коктейль Молотова» сочувствующие везут из Боснии

«Вот ты расистка, ты расистка! — кричит огромный араб Алине. — Если нет, то докажи это, поцелуй меня. Тебе, наверное, противно!» Аля поднимается на цыпочки и преспокойно целует его в грязную, небритую щеку. Все довольны. «Хотите, я вам «коктейль Молотова» покажу? — спрашивает пацан из Боснии. — Смотрите!» Он начинает расстегивать ширинку. Все хохочут. «Я лично две машины сжёг!» — хвастается он и в самом деле достаёт из-за пазухи бутылку с чем-то мутным. «Ну и дурак! — орут ему остальные. — Заткнись! Они же провокаторы!»

«Мы этим французам весь туристский бизнес попортим, — говорит большой негр Зайед. — Так было два года назад, когда наш парень спасался от полиции зимой и прыгнул в канал, а через несколько дней умер в больнице от переохлаждения. Мы тогда вышли на улицы и перекрыли весь центр Страсбурга. Они нам тоже весь бизнес попортили. Цена на гашиш в последние дни взлетела до небес, потому что везде полиция шарится. У нас вся работа стоит. А вам, девчонки, кстати, не надо? Вам со скидкой». Он достаёт пакетики с белым порошком. В этот момент подходит клиент — невысокий паренёк с низко надвинутым капюшоном. Один из наших новых знакомых, ничуть нас не стесняясь, отходит с ним в сторону.

«Вы не думайте, что мы плохие! — с пафосом восклицает араб по имени Стадир. — Нам приходится торговать наркотиками, потому что нам платят нищенское пособие, а работы нет». «А сколько у вас пособие?» У Стадира немедленно портится настроение: «Что вас всех, журналистов, волнуют наши социальные проблемы? Вы у себя в России разберитесь, у вас вообще нищета. А кстати, тебе Путин нравится?» Я мычу что-то неопределённое: скажешь «да» — набьют морду, скажешь «нет» — тоже набьют, на всякий случай. «Мы за вашей Чечнёй следим! — угрожающе говорит он. — И Израиль нам за Палестину ответит!» «И всё-таки, сколько пособие?» «Ну чего ты привязалась! Эти уроды платят мне 325 евро в месяц и думают, что от меня так просто отделались[488]».

И тут все разом стали кричать, как их не любят французы. Странные ребята: торгуют наркотой, пьют, шарахаются по улицам, не работают и не учатся и почему-то хотят, чтобы их любили (выделено нами при цитировании).

«Ты пойми, — говорит негр Зайед. — Нам нужно, чтобы нас уважали как личностей. Мы даже с девчонками не можем встречаться, потому что нам нечего им предложить. Хотя, говорят, у вас в России полно красивых девчонок? А? Ты там передай: мы к ним приедем».

Стадир неожиданно круто обрывает беседу. «Вот что, девчонки. Поговорили и будет. Вы работе мешаете, внимание привлекаете. Пока вы тут стоите, полицейская машина трижды мимо проезжала. Мы вас не обижали, не били, так что уе...те по-хорошему». Мы пожимаем множество чёрных и коричневых рук и уе...ем по-хорошему. Буквально через 100 метров встречаем миленькую, седенькую старушку, выгуливающую в полночь собачку на газоне. «А, вы из России? — радуется она. — Мой папа родился в Санкт-Петербурге!» «Мадам, неужели вам тут не страшно?» «Мне? Бояться? — Она гордо выпрямляет худенькую спинку. — Это унизительно и некрасиво. Я тоже немножко русская. И я у себя дома!» (http://www.contr-tv.ru/print/1424/).

Ещё одна подборка впечатлений — А.Гладилина — о жизни Франции приведена на сайте “Интернет против телеэкрана” 07.11.2005 г. под заголовком “Страна победившего идиотизма. «Горячие» пригороды Парижа”. Приведём некоторые выдержки из неё:

«В газетах не прекращаются дискуссии по поводу того, как наладить быт «горячих» пригородов. Заседают министерские комиссии. Устраиваются специальные конференции, с участием политиков, учёных-исследователей, муниципальных чиновников. О бедных ребятах из «горячих» пригородов пишутся книги, снимаются фильмы, модные певцы посвящают им песни… Каюсь, я тут неудачно выразился, написав «так они благодарят Францию за гостеприимство». Помилуйте, о какой благодарности может быть речь? Общий тон дискуссии таков: это несчастные дети, жертвы расизма, безработицы, классового неравенства, недостатков школьного образования, отсутствия развлечений, слабой интеграции французских[489] семей во французскую жизнь. И т.д., и т.п.

Между прочим, здесь у каждой семьи — отдельная квартира, с цветным телевизором, холодильником, стиральной машиной, ванной./.../ Во Франции обязательное восьмиклассное образование, и пока ребёнок учится (до 20 лет), семья получает на него денежное пособие. Молодёжь «горячих» пригородов вся, как в униформе, щеголяет в фирменных кожаных куртках. Что же касается развлечений: до Парижа двадцать минут езды на общественном транспорте. Мне возразят: проезд стоит денег — однако платить в общественном транспорте нынешние «униженные и оскорблённые» считают буржуазным предрассудком. Если шофёр в автобусе об этом заикнётся — получит по роже. А контролёра в электричке изобьют. В знак протеста водители автобусов и железнодорожники устроят забастовку. В ответ молодёжь «горячих» пригородов забросает автобусы и электрички камнями. Полиция арестует хулиганов? Как бы не так! Полиции давалось негласное указание: без особой нужды не входить в «горячие» пригороды, не провоцировать несчастных и обездоленных детей.

Лишь когда социалистов прогнали из власти, новый министр внутренних дел Саркози попытался изменить ситуацию. Что из этого вышло, я уже рассказывал. Вдохновлённые победой на выборах, правые провели через парламент закон, запрещающий в подъездах домов «сборища молодёжи, мешающие свободной циркуляции движения». Переводится эта юридическая абракадабра так: если в вашем подъезде беснуются подростки, курят гашиш, распивают спиртное, задирают жильцов, которые возвращаются с работы домой или просто отважились высунуться на лестницу, — так вот, отныне жильцы имеют право вызывать полицию. С момента принятия закона прошло два года. За это время по этой статье во Франции осудили одного человека, на один месяц тюрьмы, причём его адвокат, показанный по всем каналам телевидения, пообещал подать на апелляцию. Какая была реакция прессы? Вы ещё не догадались? Единодушный вопль: полицейский произвол!

Пропустим банальную фразу, что, дескать, не все в «горячих» пригородах такие: отсюда вышли известные футболисты, актёры, музыканты и даже Бернар Тапи, бывший министр и миллионер. Постараемся лучше понять психологию подростка.

«Итак, меня зовут Мухамед Али. Я трижды оставался на второй год. Я плохо читаю и не люблю этого, и вообще всю науку в гробу видал. В квартире у нас тесно — видимо, маму под дулом пистолета заставили родить 12 детей (или принять своих родственников из Африки, которые приехали во Францию нелегально и поэтому живут у нас). Отец меня лупит и говорит, что если я не буду ходить в опротивевший мне колледж, то нам уменьшат денежное пособие… В ответ я луплю своих хилых одноклассников-французов, которые слишком высоко о себе думают, мол, они хорошо учатся, но драться не умеют. И белые девки нам дают, ибо каждая знает: если она с крутым парнем, чёрным или арабом, её никто не тронет. И пусть французы не скулят, они сами виноваты, что не могли мне обеспечить нормальную жизнь. Что такое нормальная жизнь? Я её видел в кино. Нет, не в кино, честно говоря, мне кино смотреть скучно, а в телевизионной рекламе: вилла на берегу моря, загорелая блондинка, спортивный “Мерседес”, часы “Ролекс”, путешествие в каюте первого класса на океанском лайнере. Конечно, я могу пойти работать, всюду требуются грузчики и строительные рабочие. Но что мне будут платить? СМИГ? (СМИГ— официальный минимальный заработок. — А.Г.). За СМИГ пусть французы уродуются. На СМИГе на ту жизнь, о которой я мечтаю, денег не накопишь. Я и сейчас в школе на продаже наркотиков зарабатываю в два раза больше (выделено нами при цитировании). У крутых ребят, как я, другая дорога, и правильно поют ребята из HТМ: “Настоящий парень должен убить полицейского!”[490] (Для справки: HТМ — название популярнейшей музыкальной группы. Аббревиатура. Полное название переводится “Ё... твою мать”). Однако я не дурак и понимаю, что тюрьмы надо избежать, просто всё надо делать по-умному. Район, где мы живём, мне не нравится, и я из него выберусь. У меня будет и вилла, и яхта, и “Мерседес”, и загорелая блондинка! Один раз грамотно взять банк — и этого надолго хватит. А ещё мне предлагают поехать на Ближний Восток, пройти боевую школу исламистов. Большие деньги предлагают. Но это надо обмозговать, это я ещё не решил…»