Выхожу тебя искать - Анна Данилова

– Ходят тут разные… не поймешь кто… На вопрос Шубина, не видела ли она недавно Веру Лаврову, приятельницу погибшего соседа, старуха покачала головой:

– А что ей здесь делать, раз он помер? У меня вот тоже все померли, одна я осталась… Утром по привычке налила молочка Арсению, а он не пришел, оттуда-то не приходят… А вы, молодой человек, Достоевского читайте, очень хорошо писал он про русскую жизнь, про преступление и наказание…

– При чем здесь Достоевский-то? – не понял Игорь, и ему стало неловко за старуху: совсем из ума выжила…

Машина плавно притормозила возле дома, где Захар Оленин мечтал продолжить свою полную любовных утех жизнь…

Игорю пришлось разбудить консьержку, чтобы войти в подъезд.

– Вы к кому? – сонным голосом спросила молодая женщина, кутаясь в теплую желтую кофту и с интересом разглядывая незнакомого мужчину.

– Я ищу Веру Лаврову, которая временно живет в квартире Оленина…

– А, понятно… Она дома… Я видела ее вчера днем, – сказала женщина и зевнула. – Ой, извините…

Спустя несколько минут Игорь барабанил в дверь помещения, где жила консьержка:

– Быстрее!.. В квартире нет телефона, нужно срочно вызвать «Скорую»!..

Ему потребовалось несколько минут, чтобы открыть дверь оленинской квартиры. Затем всего одна минута, чтобы определить, что лежащая на полу женщина находится в беспамятстве… Это была, безусловно, Вера Лаврова, та самая, которую они с Сашей видели недавно в квартире Инны Шониной. На ней была та же самая черная одежда, только вот признаков жизни почти не наблюдалось.

На кухне в стакане еще оставалась какая-то темная жидкость, дурно пахнущая и наводящая на мысль о самоубийстве…

Сазонов встретил Крымова так, словно не видел его лет сто и теперь был явно обрадован встречей.

– Садись… Пива не предлагаю, потому как ты за рулем, а вот минералочки…

– Нет, Петр Васильевич, спасибо. Нет времени. Мне только что позвонил Игорь Шубин и сказал, что Веру Лаврову нашли в новой квартире Оленина, она едва жива – приняла огромную дозу какого-то сильнодействующего снотворного. Если не откачают – плохи наши дела. Я очень надеюсь на ее показания… думаю сразу же после разговора с вами отправиться в больницу и караулить, когда она придет в сознание. Хотя надежды мало, очень мало… Она лежала там на полу со вчерашнего вечера…

– Тогда слушай… – оживился и Сазонов. – На даче Конева, вернее, в сарае, где хранятся старые дрова и разный хлам, мы нашли большой пакет, который, вероятно, хотели выбросить, но в спешке забыли. А в нем…

Крымов почувствовал, как по лицу его заструился пот; Евгений нервничал и чувствовал, что все у него внутри напряглось, он ожидал чего-то страшного, невероятного, ужасного…

– …а в нем окровавленные простыни, салфетки, вата, бинты, использованные ампулы от антибиотиков и витаминов, одноразовые, использованные уже, разумеется, шприцы и еще одна Деталь – розовая сорочка… Мы подняли наш архив – эта сорочка числилась в списке одежды, что была на Инне Шониной в день, когда она пропала. Сейчас наши эксперты исследуют кровь, вернее, это уже не кровь, а так… Столько прошло времени, сарай заброшенный, крыша протекает…

Не знаю, что там можно определить, но мы попытаемся…

– Значит, ее кто-то хотел спасти? Мужчина, который вышел на Иноземцева… Вот черт! Хорошо, я все понял… Спасибо за информацию…

– А тебе спасибо еще раз за туфли, а теперь и за Лаврову! – Сазонов потянулся к телефону:

– Ну пока, работай, позвони мне вечерком…

В машине Крымов вздрогнул, услышав сигналы телефона. Звонила Нина.

«Насекомое».

– Салют, Крымов! Ты, видать, уже забыл меня?

– Привет, Ниночка! Как дела? – Крымов тронулся с места; он почему-то подумал, что ему позвонила Земцова, даже приготовил для нее фразу: «Явилась?»

– Хотела тебя пригласить на одно мероприятие, и вот думаю, стоит или нет…

– Опять собачьи бои?

– Нет, петушиные. – расхохоталась Нина. –Что, не понравилось, как пускают кровь собачкам?

– Да как тебе сказать…

– А ты не хочешь встретиться со мной? Хотя бы на часок? Я вот лежу одна на широкой кровати, все журналы уже пролистала, все, что было у меня вкусненького, – съела, впору вызывать себе какого-нибудь мальчика… Никто не звонит, все страшно заняты, про меня забыли. А я, ты сам знаешь, не могу без любви – без ласки. Так как, приедешь?

– Я занят, Нинуля…

– Твоя помощница не нашлась?

– А ты откуда знаешь?

– Я все знаю. Тоже мне, решил сделать тайну… У меня знакомый в ФСБ работает, они землю роют – ищут твою Земцову. Но мне кажется, что ее уже нет в живых…

– Прекрати!

– Да ладно тебе! Найдешь еще одну такую… Она что, не знала, на что шла, когда устраивалась в ваше крутое агентство?

– Нина! Как тебе не стыдно?

– Короче, так: мне некогда тут лимонничать-сиропничать с тобой, ко мне пришли. Запоминай: тридцатого июля на старом ипподроме. Я буду ждать тебя в пять часов. Смотри не опаздывай. Если честно, – она перешла на шепот, – то мне ужасно понравилось, как ты на меня набросился там, в лесу… Повторим?

И она бросила трубку. А у Крымова заломило чуть ниже живота.

Родион Шитов привез Щукину в Затон и был несказанно рад, когда, поставив машину прямо под ивами, оказался у воды.

– Может, искупаемся? – предложила Надя, наблюдавшая за Родионом. – Это тебе, конечно, не река, но пруд довольно большой, глубокий… В нем пытались утопить…

– Стоп! – Родион даже выставил вперед руки, словно ограждая себя от ненужной информации, которая могла бы испортить ему настроение. – Никаких утопленниц и трупов, пожалуйста! Я мужчина впечатлительный, могу грохнуться в обморок – кто тогда повезет тебя обратно?

– Все, поняла, молчу… Ну так что? Искупаемся?

– Только я без плавок…

– И я тоже без купальника. Но это же мелочь. На мне черное белье, вполне сойдет… Раздевайся, я тоже на тебя смотреть не буду…

И Надя, скинув через голову платье, поеживаясь с непривычки, вошла в воду… Оттолкнувшись от дна, она, выставив перед собой руки, нырнула и поплыла. Родион тут же бросился в воду и вскоре обогнал ее.

Несколько минут спустя они, посвежевшие, вернулись в машину. И тут произошло нечто из ряда вон выходящее: Надя достала из пакета бутерброды и термос с кофе.

– Ты балуешь меня, – покраснел Шитов, закоренелый холостяк, который, увидев огромные, с мясом, рыбой и зеленью, бутерброды, решил почему-то, что Надя таким образом соблазняет его. Вздохнул и поцеловал Надю в оголенное плечо.

– Ты знаешь что, Родион Шитов, брось… Я кормлю тебя не потому, что у меня мужа нет, он у меня как раз есть. И вообще, я беременная… А потому, друг мой… – говорила она, умудряясь еще и улыбаться с набитым ртом, – кормлю потому, что ты мне сейчас понадобишься для одного очень важного дела…

– Если там будут трупы, то меня вырвет всем этим…

– Не опошляй трапезу. Сейчас поедем искать мужчинку лет пятидесяти, который почти лысый и носит белую кепку и клетчатые штаны. Это очень важно. Но он, бестия, может быть опасным. Вот поэтому-то я тебя и подкармливаю, чтобы ты меня спасал, если что… – Она достала из того же пакета пистолет и протянула его Шитову. – А это тебе на всякий случай… Я еще молодая, у меня слишком много дел в этой жизни, чтобы умирать, понятно?

– Понятно… – Родион с уважением посмотрел на Надю и даже присвистнул.

– Ну что, поехали?

В магазине, куда они направились в первую очередь, Надя описала мужчину теми самыми словами, какими описал его родственник кладбищенского сторожа.

– А вы ему кто будете? – спросила продавщица, рассматривая Надю с любопытством скучающей деревенской женщины, которая, кроме мух да залежалого товара, ничего за весь день и не видела.

– Да я ищу человека, который хотел купить у нас дачный участок… Мы и цену сбавили, а он что-то не едет…

– Странно… Зачем это Нор кину дачный участок, если у него дом и большой сад? Неужто в город решил податься?

– Так его фамилия Норкин?

– Только он похож на того, кого вы описали. И штаны клетчатые носит только он…

– А что он за человек, с ним можно договориться?

– Вообще-то напрасно вы к нему приехали… Характер у него тяжелый, и скорее всего Норкин не будет у вас покупать участок… Он малость не в себе…

– А что с ним такое?

– У него горе большое – в прошлом году, прошлым летом, у него пропала жена… Молодая такая, красивая, правда, гулящая… Он неизвестно откуда ее привез, не то из дома отдыха, не то с юга, только счастья в этом своем браке Норкин не поимел, как и жену свою… А кроме него, все ее поимели. – Продавщица перешла на шепот. – Он мужик простой, тихий, зажиточный, у него пасека и кролики. Но она блядь еще та была… Вы уж извините, что я так, по-простому…

Но блядь – она и есть блядь…