Зима в зеркалах - Наталия И. Новохатская

лечиться, а мне пора опомниться. Мол, слишком часто моя клиентура съезжает с катушек, так и до беды недалеко. А что такого? Наташа, по-моему, по другому делу, и почему бы ей не отдохнуть?

– Не обольщайся зря, нелюбопытное дитя, – мрачно сказал Валентин, опустошая конверт и раскладывая пасьянс из бумаг на прозрачном столике. – Все как раз одно к одному.

– Что, опять наши фотографические бараны? Сколько можно? – простонала Катя и сделала отметающий жест, не задевая бумаг.

– Сколько нужно, – обронил Валентин и выложил в добавление к ранее добытым карточкам ксерокопии и газетные вырезки. – Как говорил пресловутый Остап Бендер, людей, не читающих газет, надо морально убивать на месте. Вот я сейчас займусь заодно с просвещением. Всегда приятно удивить ближнего. Производи сравнительный анализ и удивляйся, дитя!

Зависло долгое молчание, компаньонка Катя подсела к столу, сперва бессистемно перебирала листки и карточки, крутила их перед глазами, словно не веря себе, потом прочно вцепилась в две разные бумажки и по очереди подносила их к лицу. Спустя пару тягучих минут она протянула материал Валентину и стала задавать вопросы.

– И как давно? Отчего в тайне? Что за иезуитские штучки? Еще точнее, кто убил-то, Порфирий Петрович, голубчик? – последний вопрос вышел почти цитатным, но не из Пушкина, а гораздо хуже того.

– Вы, Родион Романыч, вы и убили-с, – Валентин смачно выдал ответную цитату. – Вы, батюшка, убивец и есть.

– Я так и знала, – убежденно сказала компаньонка Катя.

– Позвольте осведомиться, матушка Екатерина Дмитриевна, – Валентин не удержался и окончательно впал в подсказанный тон следователя Порфирия Петровича. – О чем вы заранее знать изволили? Какой-такой колокольчик медный в преступных дверях задребезжал? Где сережечку обронили из запасов мертвеца?

– Ну тебя в болото, инквизитор-классик, – небрежно отмахнулась подследственная. – Я, представь себе, ощущала с самого начала, что добром этот гнусный розыск не кончится. Действительно, еще один труп, они множатся, как амебы! Можешь и меня слать к Кащенко, но мрачное предчувствие витало постоянно и усиливалось при виде этой светлой личности на фотокартинке. Этот сутулый ангел с картинки безумного чаепития, не тем будь помянут, почти сразу померещился исполнителем преступления, я его заранее заподозрила неизвестно в чем и ошиблась ненамного. Совсем как Паша. Ведь это Олег Истомин, "экспресс-лидер"? Но я не думала, что убьют его, я полагала совсем наоборот. И вот на тебе! Ты прав, самое главное я проворонила. Сутулый с фото – Олег Истомин, и он загадочно убит. А рядом, с безумными глазами – Игорь Брагин, он бесследно исчез. Однако, достукались.

– В том и заключается главный вопрос, – с важностью изрек Валентин. – Кто достукался? Не ты ли, часом?

– Ну а я-то при каких заслугах? – спросила Катя. – Что касается меня, то стукала не очень сильно, по наводке, притом в полнейшей темноте. Чего вы от меня хотите, кроме покаяния? Зачем ты мне труп принес, с солидным опозданием? Чтобы я в медный колокольчик позвонила, как Родион Романыч, а ты послушал звон и догадался, что именно дребезжит?

– Что-то примерно приблизительное, – согласился Валентин. – Надо подребезжать, послушать и разобраться. Понимаешь, ты догадалась, наверное, что наш покровитель с экс-Экспрессом играл в игрушки, для своих замыслов, в каковые никого из нас не посвящал. Мы копали усердно, кое-что нарыли, но в тот же самый миг организация приказывает долго жить, причем жутким и загадочным способом. Всплывают двоякого рода догадки. Первая – что какие-то конкуренты преследовали "Экспресс" и разобрались по-своему независимо от Пашиных интересов, скажем, что-нибудь финансово-криминальное. Вторая версия, она гораздо хуже, что кто-то вознамерился перебежать дорогу меценату либо убрать мелкую экспрессную сошку и тем ему подгадить. Нам с тобой хорошо бы разобраться, кстати и потому, что результаты исследования показывают дикую белиберду. Мне с ними идти к меценату неприлично, и даже тебе излагать зазорно.

– Ты меня ужасно заинтриговал, – созналась Катя.

Далее она с большим удовольствием налила себе рюмку и стала медленно смаковать молочный ликер, демонстрируя, что постыдные признания компаньона доставят ей не меньшее наслаждение.

– С чего я бишь, начал, склероз проклятый привязался, – издалека зашел Валентин. – Понимаешь, улики, ну как хочешь, но почти все указывают на тебя. С другой стороны, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, как вы с Антоном Павловичем Чеховым любите повторять.

– Спасибо на добром слове, драгоценный друг, от меня и от Антона Павловича, – с мрачным удовлетворением произнесла Катя. – У вас презумпция невиновности промелькнула ненароком. Подружка Татьяна, та сразу в колокола бухнула. Мол, Катька и убила. А ты сначала в святцы заглянул, улики какие-то нашел, лишь потом выдвинул версию. Благодарю, уважил. А особенно приятно, что сам не очень-то поверил, несмотря на тяжесть улик. Оно и внятно, несмотря на любые улики, мотивировок жуткого деяния ты никак для меня не отыскал и сам не потрудился придумать. Очень отрадно.

– Да, ладно, дитя, не гневайся, – смущенно предложил Валентин. – Я это так, для красоты слога, а обстоятельства склались так диковинно, что, поверь мне, сама согласишься, что кроме тебя – просто некому! В качестве отягощающего обстоятельства у тебя возникли двойники и даже тройники, едина ты матушка во множестве лиц, и все они криминальные. Бледный ужас.

– Я, конечно, могу послушать про твои улики, но не очень длительно, ко мне Миша собирался, а ключей у него нет. Он, разумеется, и под дверью посидит, он человек покладистый, но в подъезде толпятся неприятные воспоминания и любопытные соседи, – предупредила Катя.

– Учел и понял, почему ты трупа не заметила, один инкуб на уме, это женственно и похвально, – определил Валентин. – Ну тогда с твоего подъезда и начнем, раз он так удачно всплыл. Надеюсь, ты не забыла, как там готовилось покушение на тебя, а вышло совсем наоборот. Я, между прочим, дурака на БМВ предупреждал, что ты мастерица по части перевертышей, а он не внял. Так вот, скоро сказка сказывается, а дела делаются еще скорее. Пошел я тогда по твоему наущению в шоковое отделение больнички по имени Склиф проведать киллера-недоучку, посмотреть, не откинул ли он коньки после встречи с тобой в подъезде, спросить, как его дела, и проявить сочувствие. И нашел парня в ужасном состоянии, доктора еле разрешили свидание, вернее, не разрешили, но медбрат соблазнился импортным спиртягой, вывел страдальца на лесенку. Руки-ноги у парня почти пришли в действие, но с головой творилось нехорошее. Его преследовала нечистая сила, извини, в твоем лице. Он озирался и пугливо дергался, в каждой сестричке видел ведьму-гипнотизерку, клялся, что скорее умрет, чем откроется, поскольку тебя боялся панически.

– Ну, знаешь ли, – обиделась Катя. – Это уже