Теория Игры - Андрей Борисович Земляной

Какое-то время ему удавалось лавировать между заслонами, продвигаясь к точке эвакуации, но патрулей и поисковиков становилось всё больше и больше пока на него не вышла пара сержантов внутренних войск.

Попытка взять под контроль сознание двух едва социализированных придурков, пребывающих в промежутке между желанием сотворить какую-нибудь дичь, и страхом перед старшиной, и комроты, вполне логично окончилось катастрофой. Тренированный кулак сержанта в два удара перевёл псиона в категорию недвижимость, и очнулся тот уже стянутый словно куколка, с повязкой на лице, и кляпом во рту. Шагран только – только стал соображать, что можно предпринять, как в плечо, прямо сквозь одежду впилась игла шприца, и через минуту ему стало хорошо, и наплевать на все проблемы.

Но к Никите никаких вопросов не возникло. Нет, разумеется вопросы у руководства множились и повисали в воздухе, но все понимали, что хрупкий баланс между лояльностью уникального специалиста и его желанием жить в своё удовольствие, нужно укреплять, а не расшатывать. И поэтому все, кто заметил серебристую плёнку в момент попадания пуль, и то как они падали на очищенный от снега асфальт, оставляя тёмные дорожки, протаявшего снега, подписали грозную бумагу, затыкавшую им рот надолго если не навсегда.

А Никиту, уговорили передвигаться на Волге с водителем и охранником, за которой двигалась ещё одна машина сопровождения, с четырьмя офицерами, готовыми если нужно закрыть его собственным телом.

Всё случившееся Никита воспринимал как не очень приятное, но терпимое усложнение, которое не могло не случится, после его одиночных выходов против инопланетных тварей, и спасения Косыгина, но поступить по-другому он не мог. Ну а раз всё сделано по совести и чести, то чего переживать о последствиях? Поэтому выкинул проблему из головы, окунувшись в повседневные дела. Школа уже не висела над душой, поэтому имел смысл подтянуть институтские курсы как минимум истории, математики, и пары других предметов.

Он как всегда, тщательно раскидал нежданно привалившие пункты прогресса вложив основную часть в устойчивость к ментальным воздействиям, поскольку ощутил всю важность этого на примере старика – ветерана. И он совсем не хотел превратиться в такую же послушную марионетку, поэтому относился к повышению защиты разума и энергоканалов со всей серьёзностью.

По странной математике нейроассистента параметры могли превышать сто процентов, и сейчас защита от пси-атак находилась на уровне 250% от нормы, или 50% от абсолюта, и именно последняя цифра являлась для Никиты ориентиром.

Тем временем заброшенные советской разведкой информационные приманки, вызвали не просто волнение в среде престарелых мировых лидеров, а настоящую панику. Человек к шестидесяти только понимал все тонкости профессии, и такой ценнейший специалист мог прожить ещё максимум лет двадцать, а мог и не прожить, и вся накопленная им масса знаний и навыков просто пропадала, частично сохранившись в учениках и учебниках. Но наука двигалась всё равно, хотя и сильно страдала от ухода гениев. А вот с собственным уходом, финансовые магнаты смириться никак не могли, и появление резко посвежевшего и явно лишённого массы старческих болезней главы СССР, выглядело чудом. Особенно неприятно для деятелей финансового интернационала, стали слухи о связи Косыгина с тридцатилетней медсестрой, состоявшей в медицинском обеспечении первого лица. Женщина чрезвычайно приятной наружности, с высшим медицинском образованием и повадками светской дамы. Оно и понятно. В ГРУ тоже умели готовить кадры и для Председателя Верховного Совета отдали лучшее.

Поездка по странам вдоль южной границы Союза, разумеется находилась в поле зрения вражеских разведок и разных сообществ, и энергичный, подтянутый лидер СССР, сбросивший по виду лет двадцать, вызывал лютое жжение во всех нежных местах, включая голову. О глобальных прорывах в области медицины Россия не сообщала, что вполне понятно. Кто же такое выпустит наружу? Но пластические хирурги и геронтологи как один утверждали, что это не пластика и не результат хирургических манипуляций. Кое – кто даже сопоставил седину на голове до и после, с теми же неутешительными результатами.

Для личного контакта с главой СССР, во Вьетнам прилетел формальный глава Мальтийского ордена, так как Орден не особо замазался в антисоветской деятельности, и формально имел нейтральную позицию по международным вопросам, тихо занимаясь своей неафишируемой деятельностью.

После протокольных фраз и заверений во взаимном уважении, князь наконец перешёл к делу, поинтересовавшись здоровьем Косыгина, а когда тот совершено спокойно рассказал, что благодаря неким процедурам смог существенно улучшить своё состояние. И начался собственно торг.

Ну, это так князю казалось, что он торгуется. На самом деле Алексей Николаевич просто озвучил условия советской стороны. Процедура лечения всех болезней, с частичным омоложением для одного человека, стоит пять миллиардов долларов, но не деньгами, а заводами и фабриками под ключ, вместе с технологическими картами, лицензиями и обучением мастеров. Список необходимых заводов прилагается. Возможна оплата украденными у России культурными ценностями. В случае обмана или саботажа, со стороны хотя бы одного клиента, все договоры расторгаются до момента гибели обманувшего. Все трудности доказательства гибели на стороне клиентов.

Ди Колонья, ринулся смягчать условия, но на руках у него совершенно отсутствовали хоть сколь-нибудь приличные козыри. СССР вполне справлялся с санкционным давлением западных стран, а что не мог получить официально, просто крал. Невозможно утаить технологические секреты в частных предприятиях, и люди не долго колебались, продавая на сторону тонкости технологии, ведь доллары не пахнут. А за спиной у престарелого магистра стояли вполне серьёзные люди, для которых отдать пять миллиардов за лишние годы жизни, выглядело отличной сделкой.

Разумеется, за один подход такие вопросы не решались, и когда Ту-154 Косыгина взял курс на Москву, а Гольфстрим 2 Ди Колонья в Берлин, всё застыло в стадии гнева, сразу перескочив из стадии отрицания. Впереди ещё маячили торг, депрессия, и в конце – принятие, когда те же, кто так стремился утопить СССР, будут снабжать его первоклассными станками и передовыми технологиями.

И сколько бы не ерепенились владельцы заводов, газет, пароходов, но время неумолимо, и каждый из них был внезапно смертен. А потому, генри Форд второй, шестидесятитрёхлетний внук Генри Форда первого, личным самолётом прилетел в Россию, держа подмышкой папку с неутешительным диагнозом.

Для него лично ситуация выглядела просто и ясно. «Комми» имели товар, и просили за него определённые деньги. И пока юристы и дипломаты утрясали все детали сделки, советская сторона пошла на удивительный шаг. Старик Алан Меерсон, восьмидесятилетний глава юридической службы всей корпорации, и личный поверенный самого Форда, лёг в московский госпиталь, и вышел оттуда явно помолодевшим, здоровым, и напрочь забыв про подагру и астму мучавших его последние