Весь этот джакч (дилогия) - Андрей Лазарчук

– Подожди, – крикнул – хотел крикнуть, а на самом деле просипел, горло сдавило, Лимон. – Постой!

Он спрыгнул с борта – вдруг отдалось в разбитой ступне, а он про неё уже и забыл, – и бегом похромал к Пороху.

– Ты зачем?.. – обернулся тот.

– Так надо, – сказал Лимон уверенно. – Пошли. Всё равно ведь его в машину тащить…

Это был несомненно тот самый человек – только живой. И кожа его, вчера казавшаяся тоненькой прозрачной кожицей, вроде бы побледнела за ночь и стала толще. И ещё он дышал. Он ни на что не реагировал, но он дышал, хотя и очень часто, как дышат больные или запалённые бегом.

– Под руки? – спросил Лимон.

– Ну да, наверное… – неуверенно сказал Порох.

Они подхватили красного человека под локти и под мышки и поволокли к машине. Под конец Лимону казалось, что он пытается помочь им, перебирая ногами.

Они рухнули все трое в мелкий кювет.

– Тяжёлый, – выдохнул Порох.

– Так точно, тяжёлый кабан, вашсокородь, – подхватил анекдот Лимон. Пот заливал глаза. – Я вот думаю, в кабину посадим? Не заволочь нам его в кузов…

Порох молчал. Кажется, его передёрнуло.

Лимон вспомнил.

– Ты говоришь, он ночью за тобой гонялся?

– Не совсем… Я вспомнил, кто это.

– То есть?

– Это Поль.

– Какой Поль?

– Никогда не слышал?

– Не припоминаю.

– Ну да, вы же приехатые… И про дока Моорса никогда не слышал?

– Наверное, нет.

– Необразован ты, командир, как горный кабан. Ладно, подробно я тебе всё это потом в лагере расскажу… Поль, вот этот вот… его вообще дядька Чак нашёл и спас – когда уже? Лет пятнадцать назад… В общем, когда гимназию заканчивал. Только он во Второй учился, в Серой. А док Моорс… он был джакнутый на всю голову – извини, Илли, – но совершенно гениальный. Его потом куда-то в Столицу забрали, и больше о нём не слыхал никто…

– Ты начал про Поля.

– Ну да. Поль – он такой человек… странный. Сгорел однажды – ну, до костей. А потом, поверишь, только шрамы, и то если присматриваться. Док его в «Горном озере» держал, в подвалах. Исследовал. И, в общем… не знаю, как сказать. Из крови его лекарство делал – чтобы и от всех болезней, и вот так же заживало, как на кошке…

– Сделал?

– Что-то сделал. Только так и не выяснили, действует оно или нет. Там… ну, в общем, спалили его лабораторию к демонам, а самого дока только гвардейцы и спасли, так вот получилось. Нет, это надо подробно рассказывать, давай – попозже. Кстати, ещё Маркиз должен эту историю хорошо знать…

– …и он сможет рассказать, да, – подхватил Лимон. – Ладно, посадим мужика в машину, укроем… Поль! – крикнул он буквально в ухо обгоревшему. – Поль, вы слышите меня?

И красный человек медленно и осторожно, словно каждое движение вызывало у него нестерпимую боль (почему «словно»? – наверняка вызывало), кивнул.

Теперь поехали совсем медленно, чтобы трясло поменьше, но буквально через десять минут остановились: по дороге навстречу шли группы и группки людей, Лимон тут же навёл бинокль: это были свои, из лагеря. Вот вожатый Дачу Трам в окружении девчонок. А вот Шило и Маркиз. Ведут, подхватив с двух сторон… кого же это? Ничего себе: Сапога…

Элу Мичеду, класс 5-й «синий»

«Как я провёл лето» соченение

Соченение № 6 из 12

Я пешу вечером. Дома. Дом пустой. В нем нет не жывых не мертвых. Горит свет, но очень тускло. В окно виден пожар где-то далеко, я думаю это на станции, но не на самой, а где ихние мастерские. Со мной Йо Денци и Шиху Ремис, и скоро должны прийдти Окад Борка, Тойлу Детре и Эмин Цезука, ребята из нашего и «зелёного» класса. Я пригласил их ночевать потому что так лучше. И у нас ещё есть еда. Отец всегда говорил что нужно дома держать много припасов, потому что война может начаться в любой момент. Я надеюсь, что они с мамой живы и скоро нас спасут.

Когда мы шли в город из лагеря, мы встретили Джедо Шанье, Лея Тюнрике и Илли, фамилию её я забыл, она не из нашей школы. Но она очень храбрая девчонка. Они уехали вчера из лагеря в город за помощью, а когда мы их встретили, они сказали что город пустой и что скорее всего все умерли не известно отчего. С ними был полуживой человек, как будто обвареный кипетком. Лей сказал, что это наверное Поль. Но я Поля видел в прошлом году и он совсем непохож. Ничего не могу сказать.

Я не верю что в городе все умерли, потому-что ничем не пахнет. Если умерли то прошло уже два дня, я помню как два дня не работал холодильник и как пахло когда его открыли. Случилось что-то другое, чего мы пока не знаем. Наверное это похоже на того лося, которого видел Джедо, и ещё Джедо и Лей говорили что в городе на крыше видели огромную чёрную обезьяну с карликом на спине. Мне кажется это все просшествия одного ряда. И они как-то связаны с Областью отклонений что в долине Зартак.

Но все подумали что, скорее всего, люди умерли и побежали в город бегом, и многие плакали. Зря Джедо сказал это. Хотя я его не веню, командир должен быть исключительно и всегда честным, как горский судья. Их если уличат в слове неправды, сразу язык обрезают и изгоняют из племени. И они тогда уходят высоко в горы или бросаются в пропасть.

Командир не стал возвращаться в город а сказал, что они тогда уходят все и ещё с братом в лесной домик Пороха. С ним поехали ещё Зее Фахт и Гас Кер-Керту, мы их приняли в нашу разведгруппу, а в городе у них сейчас никого не было, родители Гаса уехали на юг с подвижным сан-отрядом в тот же день, когда мы только приехали в лагерь, а мать Зее была воспитательницей в нашем лагере и ищчезла, и теперь Зее собиралась её искать.

Я сижу, и думаю, как нам жыть дальше. Надо ли просто ждать спасателей или нужно начать устанавливать правильную жызнь? Я думаю припасов хватит надолго, если не кончится электричество, но Джедо сказал что видел, что из города уезжали фермерские грузовики полные награбленных вещей. Значит они ещё приедут за нашими запасами, тогда надо устанавливать оборону города, а это очень трудно, потому что у нас ничего нет и мало понастоящему обученых бойцов.

Я ходил смотреть баррикаду у которой погиб Кий. Можно попробовать перекрыть дороги, но совсем не получится перекрыть пешие пути. Или всем уйти на левый берег. Наверное так будет проще.

Конец сочинения № 6.

Глава двенадцатая

Прошло декады две. Лимон не был уверен в точности этого срока, поскольку в самом начале никто не догадался вести календарь, а потом, когда какая-то дата зачем-то понадобилась, подсчитать дни не смогли – все называли разные цифры, расходясь как минимум на день в ту или другую сторону. Лимон взял среднее и своим приказом назначил текущим днём.

В конце концов, не это было самым важным…

Дом Пороха имел одно чудесное свойство: его почти нельзя было найти. То есть – стоя в трёх шагах на тропе и глядя на него в упор, ты всё равно видел только поросшие плющом деревья, кусты, вывороченные корни давно упавших великанов… Порох говорил, что ничего специально не делал, так само получилось. Просил однако, чтобы не протаптывали дорожек, ходили каждый раз разными путями.

Основой дома, его главной стеной и потолочной балкой, было старое огромное синедрево, поваленное ураганом. Слой почвы здесь (да и вообще везде, где росли синедрева) был довольно тонкий, корни раскидывались широко и крепко вцеплялись в камни – и если уж такое дерево падало, то вырывало корнями всю землю до камней. Получалось стоящее на ребре здоровенное колесо, и когда дожди смывали почву, выходило что-то очень похожее на кидонский знак. Поэтому, наверное, и название «синедрево»: в древности Кидон назывался Царство Синь, отсюда и Синий союз… – а больше в синедреве ничего синего не было: листья очень даже зелёные, широкие, кожистые.

«Кидонский знак», использованный Порохом, был громаден: метров десять в поперечнике. А поскольку упало дерево на рощицу тонких диких яблонь, Пороху осталось только притянуть верхушки нескольких деревцев к висящему над землёй стволу, уложить поверх них непромокаемую прозрачную плёнку, прижать её ещё несколькими деревцами, пустить по ним хмель и плющ – а потом под образовавшимся шатром выкорчевать ненужные яблоньки и сделать плетёный пол.

Помещение получилось высоким, больше трёх метров, и просторным. Дождь туда не попадал, ветер не просвистывал, на случай внезапных холодов стояла армейская печь-излучатель. Ещё здесь было четыре снарядных ящика в качестве сундуков, сколоченный из досок стол, такой же шкаф без дверок, задёрнутый куском плащ-палатки, козлы для гамака… Практически в этом же шатре располагался погреб – его, конечно, Порох рыл не в одиночку, отец помогал, – а немного дальше – такая же малозаметная уборная. В общем, мечта партизана…

Труднее всего оказалось спрятать грузовик; единственное подходящее место нашлось метрах в пятистах от дома, под таким же, только поменьше, упавшим деревом. Лимон надеялся, что простая маскировочная сеть будет достаточным укрытием.