Putin. His Life and Times - Филип Шорт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поездка в Бад-Хомбург открыла для Людмилы целый ряд новых возможностей. В следующем году она с детьми провела лето в Гамбурге в гостях у российского генерального консула Дмитрия Черкашина. Там она познакомилась с немецкой писательницей Ирен Питш из старинной патрицианской ганзейской семьи, с которой завязалась невероятная дружба. Позднее Питш писала, что Людмила была эмоциональной, непунктуальной, легко ранимой, склонной к потокам слез и приступам пессимизма, когда все в мире было неправильно, но при этом интересным собеседником и хорошим другом. По ее мнению, было очевидно, что в их браке доминирующую роль играет Путин, а Людмила живет в его тени. Но отношения были сложными. С одной стороны, Людмила утверждала, что Владимир - "именно тот человек, который мне нужен... Лучшего я и представить себе не могу. Он не пьет и не бьет меня", - это замечание удивило хозяйку, но, очевидно, его можно было сказать далеко не обо всех русских мужьях. С другой стороны, Людмила, которая, как и многие русские, была твердо уверена в астрологии, сказала ей, что, "к сожалению", Володя должен был родиться под знаком Вампира.
Она была прямой и не способной на уловки, а он - наоборот. Иногда, по словам Людмилы, когда она пыталась понять, о чем он думает, "глаза у Володи были пустые". Но и Людмила была не самым простым человеком. "Тот, кто может провести с этой женщиной три недели, заслуживает памятника", - ворчал Путин.
Если Путин, будучи первым заместителем мэра, старался не делать ничего, что могло бы оставить следы, способные вызвать неловкость в будущем, то у Анатолия Собчака в шкафу было полно скелетов.
Начиная с 1992 года, мэр каждый месяц ездил в Crédit Lyonnais в Санкт-Петербурге с портфелем, набитым иностранной валютой. Сотрудникам-экспатриантам разрешалось один раз в месяц возвращаться во Францию на выходные и, как иностранцы, они имели право брать с собой до 10 000 долларов. По оценкам финансового директора банка в Санкт-Петербурге Марлен Жюльен, ежемесячно таким образом вывозилось от 80 до 100 тыс. долларов, которые поступали на счет Собчака в головном офисе банка в Париже. Сотрудники банка предположили, что эти деньги поступали в виде взяток. Но оказалось, что этому есть более невинное объяснение. Балтийское морское пароходство, которое возглавлял друг Собчака Виктор Харченко, все еще находилось под давлением московских властей, и его банковские счета были заморожены. Собчак переводил деньги от имени Харченко для оплаты иностранных портовых сборов за свои суда. Формально это было незаконно, но с моральной точки зрения Собчаку не за что было отвечать.
Другая, более серьезная проблема касалась его бывшего помощника Юрия Шутова. После увольнения Собчака Шутов начал писать разоблачительную статью о своем бывшем работодателе, название которой менялось, но в итоге было опубликовано под названием "Собчачье сердце" - непереводимая игра слов, перекликающаяся с аналогичной повестью Михаила Булгакова "Собачье сердце" (Sobache serdtse). Вечером 4 октября 1991 года, когда Шутов вернулся в свою квартиру, его ждали трое мужчин. Они избили его молотками по голове, проломив череп. Единственное, что было изъято, - рукопись книги Шутова. Шутов утверждал, что впоследствии узнал в нападавших сотрудников РУБОПа - Регионального управления по борьбе с организованной преступностью, и впоследствии появились доказательства того, что это действительно так.
Собчак настаивал на том, что это "чисто уголовное дело. В нем нет ничего политического", и следователи милиции последовали его примеру. Но это выглядело как прикрытие. Хотя ничто не указывало на то, что Собчак сам отдал приказ о нападении, кто-то явно это сделал. Подозрение пало на Путина.
Доказательства были косвенными. Написав книгу о Собчаке, Шутов проявил неуважение и нелояльность. Путин ценил уважение и лояльность превыше всего. Его отношения со спецслужбами означали, что он мог легко организовать вмешательство сотрудников, не находящихся на службе. В возбужденном состоянии он не стеснялся угрожать насилием: примером может служить его обещание "переломать ноги Березовскому". Независимо от того, знал ли Собчак о его намерениях, Путин не мог не решить, что Шутова нужно остановить.
Последующие события подтвердили эту мысль. Через полгода после этого Шутов был арестован по обвинению в руководстве преступной организацией, что, казалось бы, подкрепляло утверждение Собчака о том, что произошедшее было не политическим, а бандитским. Обвинение было явно сфабриковано, и суд его отменил. Но на этом дело не закончилось. Через семь лет, в феврале 1999 г., Шутов был вновь арестован по обвинению в организации убийств двух известных политиков. Когда суд снял и эти обвинения, в зал суда ворвались спецназовцы в масках и вновь арестовали его. Последующее расследование длилось еще семь лет. Наконец, состоялся новый суд, но уже не в здании суда, а, вопреки всем нормам уголовного судопроизводства, в тюрьме, где содержался Шутов. На этот раз он был признан виновным и приговорен к пожизненному заключению. Через восемь лет он умер в тюрьме.
Все это не является доказательством вины Путина. Шутов не был широкоглазым невиновным и вполне мог быть виновен в преступлениях. Но нападение на него весной 1992 года, неустанность, с которой его преследовала судебная система, неизменно выполнявшая волю Кремля, обстоятельства его неоднократных арестов и тот факт, что Путин лично ненавидел его, , - все это дает основание считать его виновным. Лучшего объяснения тому, как Шутова преследовали до смерти на протяжении более чем 20 лет, пока никто не предложил.
Если в случае с Шутовым главным инициатором был Путин, то в других случаях они с Собчаком действовали по принципу "хороший полицейский - плохой полицейский".
В 1992 г. Собчак пообещал премьер-министру Швеции Карлу Бильдту, что город выделит помещения для нового шведского консульства. В итоге остановились на здании конца XIX века, расположенном недалеко от Невского проспекта, построенного по проекту шведского архитектора Карла Андерссона. С российской стороны переговоры вел Путин. Но, как вспоминает шведский консул Стуре Стьернлоф, обсуждение прошло не так, как ожидал Стокгольм:
На момент начала переговоров здание было пустым, заброшенным и неотапливаемым, некоторые сквоттеры пользовались ворованным электричеством и опасными для жизни каминами. Но едва начались переговоры, как началась энергичная "реконструкция"... Были
