Увидимся в Новом Свете - Марьяна Брай

убей, Николя, – орали из толпы. Я оглянулась и нашла глазами Федора. Он заметил мой взгляд и улыбнулся. Теперь он стоял в первом ряду. Я ждала знака.

– А если я скажу, что это не мужчина? – прокричал рефери, я посмотрела на Федора, и тот снял кепку. Я повторила за ним – толпа загудела. Народу было теперь очень много. Вот где проводят вечера мужчины города и все моряки…

– Нет, вы решили меня унизить? – ответил Николя, и ушел в толпу, крича в сторону ринга о том, что с женщинами он не дерется – ему не интересно.

– Ее зовут Лиза, она русская, и готова драться. Она поставила на себя. Драка без оружия, пока она не окажется на спине! – кричал рефери.

– Да она и должна лежать на спине, почему она здесь, зачем, кто она? – раздавалось из толпы. Я собралась с силами, вспомнила французский и заорала на весь ринг: – Трусы, все французы трусы!

Тишина воцарилась так резко, словно я закрыла качественное окно, выходящее на шумный проспект. Мужчины переглядывались, начинали разговаривать, и тут из толпы вышел мужчина лет тридцати:

– Если я положу ее на лопатки, она уйдет со мной, – коротко сказал он и подняв веревку прошел ко мне на середину ринга. – Ты согласна? Иначе я не готов драться, мужчина должен жениться после такого, правда? – он смотрел на меня внимательно, будто я уже стала его вещью. Он одного роста со мной, руки крепкие, но не жилистые, больше мускулистые, словно он специально их качал. У моряков руки другие. Этот явно местный или вроде купца из Франции.

– Я согласна, а если я выиграю, ты отдашь мне десять золотых. Это кроме ставок! – подняв подбородок гордо заявила я свои условия, толпа загудела пуще прежнего. Зрелище было эпатажным, я уверена, что Федор сейчас потирал руки, и понимал, что первый бой ерунда по сравнению с тем, что будет во второй и третий бой. Люди попрут сюда как в цирк. У меня же были иные планы.

– О! Она ставит мне условия! Я согласен, люблю женщин с огоньком, – крикнул он и мы ударили по рукам. Рефери подозвал людей, которые в ту же минуту начали принимать ставки. Думаю, Федор поставил не мало. Я отогнала на секунду пронесшуюся мысль о том, что могу и проиграть, и уже этой ночью в лучшем случае, окажусь женой этого француза, в худшем – даже думать не хочу.

Мужчина, что уже прикидывал как меня использовать в дальнейшем, снимал камзол, заворачивал рукава на рубахе, вынимал нож из сапог. Не симпатичный, самовлюбленный тип с залысинами. Его верхняя губа была такой пухлой, что придавала лицу выражение горделивости, пацанства. Нет, Мария, ты просто обязана сделать все возможное, и самое главное – не поддаваться ни на секунду, иначе, н просто свалит весом.

В момент, когда ударил гонг, в моей голове включился слоу-мо, и все окружающее, с мужчиной в центре ринга, словно в замедленной съемке начало надвигаться на меня.

Он сделал лишь одну ошибку – решил обхватить меня руками, широко раскинув руки. Я могла бы просто ударить его в солнечное сплетение, а потом просто толкнуть, но нам с Федором нужна была красивая победа, которая не могла быть случайной.

Я, словно в жесте рукопожатия правой рукой схватилась за его правую ладонь чуть выше, чем это принято, немного выгнув ладонь, и резким движением локтя ударила его в нос.

Это происходит так быстро, что у человека возникает ощущение, что он ударился лицом о трубу, а ногами поскользнулся на очень скользкой поверхности. А самое главное – разбитый нос смотрится эпично – брызги крови говорят сами за себя. Я почти не поменяла положение корпуса. Толпа замолчала. Я подошла к рефери, вытянула к нему ладонь, на которую он положил мешочек с десятью золотыми.

– Благодарю, месье, и десять золотых от господина с разбитым носом переходят в мой карман, – поклонилась на четыре стороны и поспешила к Федору, который уже махал мне, поторапливая. Толпа взревела.

Обратно в дом мы не вернулись. Мы направились к реке. Я натянула кепку, спрятала волосы, шла быстрее Федора. В общем, сейчас, даже если он не отдаст мне обещанное, я уже в выигрыше.

– Иди сядем здесь, – он указал на бревна, которые днем использовались как место для посиделок матросов, мы подошли к ним и сели. – Сейчас они принесут деньги. Ты ночуешь в нашем доме, – словно за меня уже все решено, продолжил Федор.

– У вас так у вас. Только денежки мне мои отдай, понял? Пусть у меня лежат! – борзо ответила я Федору, и поняла, что Федор сейчас не выпустит меня из рук. Только обманом я могу уйти. Я для него курица, несущая золотые яйца, и потерять такую – смерти подобно.

Те же трое подошли только через час. Было уже не меньше полуночи. В тяжелом и объемном мешочке у них были монеты. Кое-как разобравшись с ними, поделив деньги, они ушли, оставив нас вдвоем на берегу.

– Давай мои десять монет, как обещал, иначе больше никаких боев, – протянула я ладонь. Он отсчитал десять монет, и протянул мне. Я достала мешочек с десятью монетами, доставшимися мне сразу, ссыпала эти в него же, развязала шнурок с ноги, перевязала им еще раз мешочек с добычей, и завязала его на шее так, чтобы он не снялся с головы. Если мой план не сработает, этим шнурком меня и задушат.

– Идем домой, – встал Федор, и уже направился в сторону форта.

– Нет, подожди, я должна помыться, пока темно и никто не видит. Уже два дня воды не видела, даже не думай спорить.

– Только не думай, что я отвернусь, – ответил Федор. Именно это мне и было нужно, чтобы не терять время.

– Я в одежде умею, – ответила я, сняла мокасины, кепку и суконную куртку, видимо, перешитую ее прежним владельцем из камзола, положила все на бревне рядом с Федором.

– Оставляй свой мешок, неужто ты думаешь, я убегу? Я мог бы тебе их не отдавать.

– Не, своя ноша не тянет. Пусть будут со мной, – без эмоционально ответила я Федору и пошла в воду. Через пять метров с берега ничего не было видно – вода сливалась с небом – сплошное чернильное пятно.

Я старалась шагать не слышно, шлепала по воде руками, ойкала и айкала, и старательно уходила в глубину, чувствуя, как далеко начинается настоящее течение.

– Ты где? – кричал с берега Федор. В этот момент я поняла, что я отошла далеко.

– Здесь.