Меч теней - Карин Рита Гастрейх

в травянистой долине усеивали огни лагеря Сырнте. Тщательно погладив лапы, Кори поднял морду и снова прислушался.

В долине было полно полевок, выкапывающих корни и жующих осоку. Нервный писк низко плыл над землей, уносимый малейшим ветерком. От их сладкого запаха масла и соли у Кори потекли слюнки. Его желудок жалобно взвыл. Он пробежал вперед несколько шагов и присел на корточки, вытянув хвост за спину, оценивая расстояние по запаху и звуку.

Грызуны в пределах досягаемости прекратили всякое движение, но Кори учуял запах каждого из них, и случайная дрожь или приглушенный сигнал тревоги выдали их. Он не стал медлить с решением, а подпрыгнул в воздух и набросился на ближайшего. Она извивалась и визжала от боли, даже когда Лис подхватил его и с силой перегрыз нежные кости.

Теплая кровь омыла язык Кори, а затем полевка исчезла, целиком пройдя ему через глотку и прибавив достаточный вес в его животе.

Оставив других полевок в покое, маг продолжил движение в направлении Сырнте, держась прямо за линией деревьев. Он не собирался подходить близко. Будут собаки, которые учуют его запах, слуги, стремящиеся защитить цыплят своих хозяев, люди, заинтересованные в добыче прекрасной шкуры.

Но многое Лис мог услышать и учуять с безопасного расстояния, а Кори искал знакомый голос или произнесенное шепотом заклинание. Что-то, что могло бы дать представление о магии, от которой теперь зависел Сырнте.

Он бежал к мерцающим факелам, пока приглушенный гам лагеря не превратился в богатую палитру разрозненных звуков: мычание волов и топот лошадей, насмешки людей, хорошо поддающихся выпивке, шипение солдата, справляющего нужду, пронзительный смех шлюх.

Затем от полуночного гула отделилась нить мелодии, достигнув Кори с навязчивой интенсивностью.

Да избавят Боги листья от прикосновения к тебе, когда они падают…

Шерсть на его шее поднялась. Кори узнал песню, дерзкий стих, приписываемый Литии, возлюбленной воина-мага Кэдмона и одному из великих магов, переживших долгую войну против Народа Грома.

Пусть дождь перестанет мочить твое тело

Пусть земля перестанет целовать твои ноги…

Музыка сжала его горло, петля зверолова тянула его вперед. Он остановился прямо перед мерцающей дугой света, отбрасываемого факелами, сердце бешено колотилось в его грудной клетке, голова была низко прижата к земле, спина — выгнута, а хвост поджат между задними лапами, когда он расхаживал.

Да сотрут боги твой постоянный взгляд

Твои точные слова

Твою идеальную улыбку

Заметив коридор теней, Кори проскользнул в него, украдкой двигаясь между штабелями ящиков и заброшенными телегами, прислушиваясь к звуку шагов и уклоняясь от собачьего запаха.

Пусть погасят тебя без предупреждения

Во вспышке пламени

Взрыве льда

Наконец, он приблизился. Забравшись под телегу, Кори опустился на свой мохнатый живот и рванулся вперед. Показался хорошо освещенный многочисленными факелами стол, нагруженный едой и питьем, за которым сидели шумные мужчины. Рядом с ним небольшая группа музыкантов. И среди них его самый сладкий голос, его лучшая музыка: Адиана.

Если все это потерпит неудачу, пусть смерть заберет меня.

Чтоб не видеть тебя всегда

В каждый момент

Во всех моих видениях

Ее глаза блестели, как камень. Синяки обесцветили ее лицо. Тем не менее, ее песня была столь же страстной, как и всегда, тщательно исполненной до кульминации.

Во главе стола сидел мужчина крепкого телосложения, который смотрел на нее хищным взглядом. Остальные продолжали пить и болтать, в то время как горстка добровольных шлюх обеспечивала желанное отвлечение.

Заключительная мелодия была встречена сердечными аплодисментами, но вскоре внушительный лидер заглушил их, объявив об окончании трапезы. Офицеры, слуги, женщины и музыканты распрощались.

Только Адиана осталась сидеть с прямой спиной и опущенными глазами, сложив руки на коленях, волосы казались рекой полированного золота в мерцающем свете.

— Пойдем, — сказал он, и она повиновалась.

Приняв предложенное им вино, Адиана пила не как женщина, наслаждающаяся его сладким укусом, а как женщина, намеревающаяся погрузиться в туманное оцепенение.

Мужчина заключил ее в грубые объятия, расстегнул ее лиф и принялся нападать на ее мягкую плоть. Опустевший кубок выскользнул из пальцев Адианы. Ее аура содрогалась в яростной буре раскаяния, желания, отвращения, отчаяния.

Низкое рычание вырвалось из горла Кори. Он убежал в более глубокие тени, пока невозмутимый ритм лагеря не убедил его, что никто не услышал. Он вздрогнул от звука тарелок и чашек, падающих на землю, а за ним последовал дикий стон командующего сырнте. Крики Адианы начали пронзать ночь.

Кори встал, стряхнул пыль со своего меха и чихнул.

Не оглядываясь, он ушел из лагеря по той же затененной тропе, по которой пришел.

* * *

Утром огнегорлые певчие камышевки, желтогрудые дрозды и чернохвостые синицы неохотно призывали солнце.

С напряженными мышцами и затуманенными глазами Кори оставил пост, который он занял у Бортена, и пошел к ручью, чтобы освежить лицо и наполнить флягу водой.

Мариэль и рыцарь вышли из своего места отдыха, а маг снова взобрался на берег.

Опасаясь близости Сырнте, они молча позавтракали терпкими летними ягодами. Кори приготовил чай, чтобы согреть руки и животы. Мариэль покончила с едой первой и, не в силах сдержать свое беспокойство, начала метать нож, попадая во все выбранные ею метки.

— Твоя наставница тоже умеет обращаться с клинком, — прокомментировал Кори. — Она научила тебя?

— Да, — Мариэль протянула руку к буку, куда она только что воткнула лезвие. Коротким заклинанием она вернула нож в свою ладонь. — Мага Эолин научила меня пользоваться ножом, а теперь сэр Бортен собирается научить меня пользоваться мечом.

Рыцарь подавился напитком, улыбнулся и вытер рот рукавом.

— Если это то, чего ты хочешь, Мариэль, то мы можем начать сегодня, как только отойдем от этой армии. Я уверен, что Мага Эолин была бы рада.

— Нет, не была бы, — тон Мариэль не был ни дерзким, ни спорным, просто сдержанной правдой. — Но я подозреваю, что даже Мага Эолин осознала, как и я в эти дни, которые недавно прошли, что нельзя жить в этом мире, не готовясь к войне.

Они продолжили путь на восток, как и предлагал Бортен, держась узкой долины с чистым бурлящим ручьем. Белки болтали на низких ветках. Время от времени с какой-то одинокой ветки каркала ворона.

По мечущемуся взгляду Бортена и мрачному сжатому рту Кори понял, что внимание животных заставляет его нервничать. Хотя маг разделял его беспокойство, он находил некоторое утешение в том, что сырнте не очень одарены, когда дело доходит до языка лесных животных. То, что было очевидным сигналом для Кори и Бортена, вполне могло остаться незамеченным даже опытным разведчиком-сырнте.

К полудню солнце согрело лес, хотя его свет едва