Темный Набег - Руслан Мельников

А после змеи обратились в ланей. Величка и Эржебетт бежали так быстро, как умели. Не останавливаясь бежали. Все дальше и дальше удаляясь от облавного шума.

Благополучно выбрались из леса. Стороной обошли селения. Беспрепятственно обошли. Незамеченными миновали открытые дороги и тайные тропы тевтонской комтурии. Ни стражи, ни разъездов на пути не встречали. Вероятно, Берн-гард, в самом деле, согнал на большую облаву всех, кого мог.

К замковой горе, добрались уже к вечеру. Здесь затаились. Здесь осматривались долго, внимательно. Но ничего подозрительного так и не высмотрели. Видимо, тевтоны не предполагали, что кто-то прямо с разогнанного шабаша полезет к их логову. И – за их логово.

На стенах и башнях Кастленягро горели редкие факелы стражи. На дне ущелья-горловины, ведущего к плато с Мертвым озером и укрытого уже сгущающимися ночными тенями, – темно и безлюдно. Лишь пара невеликих отрядов – с полдюжины всадников в каждом – кружили под замком, у входа в горловину. Вот и все дозоры. Все, что остались. Мимо таких пробраться можно. Тому, кто умеет, кто поневоле приучен к скрытной жизни и кто владеет искусством ведовства, – можно.

Величка и Эржебетт прошли, быстро, не задерживаясь, проскользнули под самой замковой горой. А вот по ущелью двигались медленно, сторожко, таясь за каждым валуном, опасаясь подвоха, засады, притаившейся в завалах.

Засад не было. Позади опустевшего Кастленягро было тихо и покойно.

Уже далеко за полночь мать и дочь поднялись на каменистое плато и подступили к воде – темной, холодной, неживой. Со зловеще поблескивающей широкой и почти ровной лунной дорожкой. А луна в ту ночь стояла полная, бледная. Мертвенный свет лился с небес, и тот же свет отражался невозмутимой озерной гладью. И лунное молоко будто омывало – и сверху, и снизу – две женские фигуры, застывшие на пустынном берегу. Длинные растрепанные волосы, руки, вцепившиеся одна в другую…

Только Величка и Эржебетт смотрели сейчас не на луну И не любовались лунным отражением в воде. Они стояли спинами к Мертвому озеру. Они с тревогой вглядывались назад – туда, откуда пришли.

А с плоской возвышенности видно хорошо. Видно, как там, за ущельем….

За замком, за холмами и лесами… Там можно было разглядеть багровые отблески, похожие на зарево пожарища. Только и мать, и дочь знали: это не пожар, а большой костер. Общий костер. В такие бросают людей десятками. И такие разводят, чтоб сжигать людей наверняка. Дотла.

Облава закончилась. Беглецы пойманы. И ныне над участниками тайного шабаша вершилась казнь без пролития крови. Вернее – уже свершилась.

С той стороны, где рдело огненное зарево, в ночи тянулась длинная вереница огней. Извилистый факельный ручей приближался к замковой горе.

– Тевтоны возвращаются в крепость, – со вздохом сказала мать. – Значит, что задумано – сделано.

Дочь промолчала.

– Похоже, мы с тобой остались вдвоем, – тихо продолжала Величка. – Ты и я. Больше в окрестностях Кастленягро не найдется ни одного захудалого колдунишки, ни единой мало-мальски способной ведьмочки. Долго еще не найдется.

Эржебетт промолчала снова. Она была слишком утомлена изнуряющей дорогой и слишком опустошена страхом, чтобы отвечать. Она была подавлена и разбита.

А Величка все говорила. Неторопливо, негромко. Отведя отчего-то глаза в сторону. И – словно взвешивая каждое слово. Словно обдумывая что-то вслух. Принимая решение словно. Или уж скорее убеждая себя в чем-то. И себя, и дочь. В чем-то, на что так непросто решиться:

– Завтра утром ущелье перекроют. Как обычно. Мышь не проскользнет. Птаха не пролетит. Да собственно его уже, вон, перекрывают. Видишь, факелы? Пути обратно нам с тобой нет. А здесь мы долго не протянем. Если же сюда придут саксы, то и вовсе…

– Придут, – тихо и обреченно сказала дочь. – Они уже идут. Сюда идут, мама.

Все так и было. Факельный ручей, добравшись до основания замковой горы, не пополз вверх – к башням и стенам. Обогнув скалы, вереница людей с огнями двинулась дальше – по ущелью.

К Мертвому озеру.

К ним.

Глава 47

– Кто-то, видать, рассказал обо мне, дочурка, – невесело усмехнулась мать. – Кто-то очень хотел спастись от костра и выложил тевтонам: мол, была с нами на шабаше такая-рассякая Величка. Была, да сплыла. Сбежала. А Бернгард-то, видать, – не глупец. Смекнул, куда могла уйти хитрая ведьма, не попавшая в огонь. Куда вообще возможно было уйти от его облавы. И вот проверяет рассказанное…

– Думаешь, ему рассказали только о тебе? – удивленно подняла брови Эржебетт. – Не о нас?

– Обо мне, обо мне – не сомневайся, – уверенно ответила мать. – Ты еще мала для ведьмачества. Тебя среди прочих юных дев на шабаше и разглядеть-то толком никто из наших не успел. И не пытался особо. На таких соплячек (ласково, любяще, совсем не обидно те «соплячки» прозвучали) до первого посвящения и не смотрит никто. Вы ж в стороне, на отшибе, за колдовской поляной должны хорониться, покуда не позовут. А я вот – другое дело. Величка в этих краях известная ведьма. Заметная… Величку здесь знают многие. Меня Бернгард ищет, как пить дать. За мной он идет.

Глаза Велички смотрели на далекие факелы с недобрым прищуром.

– Интересно, кто ж-таки проговорился тевтонам? Что за гадюка такая? Знают ведь, что милости от саксов ждать глупо. Рассказывай – не рассказывай – все одно не пощадят. Хотя… – Она немного помедлила, размышляя, – хотя вовсе не обязательно, что кто-то меня выдал. Думаю, Бернгард и без того обо мне наслышан. У саксонского магистра много ушей в округе. Слышать-то обо мне слышал, а на костре своем не увидел. Теперь не успокоится…

– Спрячемся в пещерах? – сглотнув слюну, сделавшуюся вдруг густой и вязкой, предложила Эржебетт. – Здесь должны быть пещеры.

– Они нас не спасут, дочурка. Пещер-то вокруг озера немного, и все они наверняка хорошо известны тевтонам. К утру саксы обыщут каждую щель в скалах, проверят каждый ход.

– Выходит… нас… на костер?.. – кусая губы, тихонько спросила дочь.

Однажды ей довелось видеть смерть колдуна, схваченного тевтонами. И слышать жуткие вопли сгорающего заживо человека. Она тогда смотрела издали, из укрытия. Но ветер дул в ее сторону, и даже там ощущался запах. Увидеть такую казнь снова и вблизи Эржебетт не хотелось. А уж самой оказаться на поленнице дров и вязанках хвороста – подавно…

– На костер? Да? Нас?

– Ну, уж нет, милая, этого я не допущу, – спокойно ответила ведьма. – Тебя я им не отдам.

– Отсюда некуда бежать, мама, – Эржебетт безнадежным взглядом окинула отвесные скалы с обледеневшими вершинами, белеющими в ночи. Непреодолимая стена окружала безжизненное плато и Мертвое озеро. – Ты же не сможешь оборотиться летучей мышью или ночной птицей?