Танец на раскаленных углях - Александр Сухов

До окончания моей вахты оставалось еще двадцать минут, и я собрался снова сесть за штурвал. Но Брюс великодушно предложил мне идти отдыхать.

Отказываться от предложения компаньона я не стал. Пожелав всем спокойной ночи, направился в десантное отделение. Злыдень, расшатанные нервишки которого требовали немедленного отдыха, увязался за мной, а когда я лег на надувной матрас, привалился ко мне своим железобетонным хребтом и тут же ровно засопел. Я еще немного поворочался с боку на бок, переваривая впечатления от недавнего ночного приключения, и, не заметив как, заснул.

ГЛАВА 18

Сегодня я проспал почти до обеда. Никакие ночные визитеры меня не беспокоили, кошмары не снились, утром никто случайно не наступил на меня, Злыдень с Брюсом не приставали. Поэтому я проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим.

Экипаж, включая нашу новую попутчицу, находился в другом отсеке за бронированной дверью.

Воспользовавшись отсутствием женского пола, я быстро разоблачился и юркнул в душ. Поплескавшись с четверть часа (перерасхода воды опасаться не стоило, поскольку, кроме приличного запаса, «Носорог» был оснащен весьма эффективной установкой ее регенерации), обсох под струями теплого воздуха и оделся, поменяв трусы, майку и носки на свежие. Затем извлек из холодильника стандартный обеденный паек военнослужащего армии Западной Коалиции, разогрел в микроволновке и с аппетитом умял за обе щеки.

Наслаждаясь чашечкой превосходного кофе, я млел от удовольствия и размышлял о том, как все-таки здорово передвигаться на колесах, а не тащиться по пустыне с тяжеленным рюкзаком за плечами или в лучшем случае на верблюде, как это делали путешественники до наступления эры научно-технической революции. Хотя раньше (как, впрочем, и в наше время) искателей приключений выжженная пустыня особенно не интересовала, и если бы обстоятельства не подтолкнули Коршуна сняться с насиженного гнезда, видал бы он в гробу местные красоты и чудеса. Лучше рисковая жизнь охотника за чужими ценностями, чем тряска по бездорожью, ночные встречи со всякими сомнительными субъектами призрачной наружности, а самое паскудное – это находиться в одной компании с вредной, избалованной девицей, еще и журналисткой, ко всем прочим ее недостаткам.

С тех самых пор, когда я ступил на скользкую дорожку профессионального вора, журналисты стали моими злейшими врагами. Даже к копам я относился терпимее – парни делают ту работу, за которую им платят, то есть ловят меня, неуловимого. Эти же проныры с микрофонами, фото-, видеотехникой и языками без костей так и норовят залезть туда, куда самому рьяному блюстителю закона и правопорядка не придет в голову сунуть свой нос. Накопают всякой небывальщины о героических похождениях Коршуна, а затем сливают нефильтрованный базар на головы легковерных телезрителей, радиослушателей и читателей газет.

Как-то в одном из уважаемых журналов опубликовали интервью со мной, якобы добытое с риском для жизни каким-то ловким корреспондентом. Даже мой «портрет» умудрились тиснуть на обложке, который, как оказалось впоследствии, был не чем иным, как фотографией самого автора, обработанной посредством компьютерных графических программ. У меня даже возникло желание надеть личину той бритой гориллы с дегенеративной физиономией конченого маньяка-убийцы и нанести визит вежливости беспардонному сочинителю, но из-за нехватки времени, связанной с наплывом выгодных заказов, пришлось отказаться от этой затеи…

– Доброе утро, Коршун, – мой отважный спаситель! – Что называется, накаркал – из отсека управления выскочила веселая, немного взбудораженная Патриция, ловко освободила из зажима откидное сиденье и бесцеремонно устроилась напротив, нагло уставившись своими зелеными глазищами прямо мне в лицо.

Чтобы не показаться неотесанным грубияном, я, в свою очередь, вежливо поздоровался и, ничуть не смутившись, стал изучать телевизионщицу.

От вчерашнего запуганного заморыша с неумытой, заплаканной физиономией ничего не осталось. Передо мной сидела уверенная в собственных силах златокудрая красавица с задорными искрами в изумрудных глазах, розовым румянцем на тонкой коже щек. Нелишне упомянуть о достоинствах прочих деталей ее лица: чувственный рот, белоснежные зубки правильной формы, прямой нос, лебединая шея – все было именно таких размеров и пропорций, от которых мужчины сходят с ума. Помимо собственной воли я начал дорисовывать в уме остальные, скрытые под одеждой части ее тела. Если мне не изменяют интуиция и некоторый опыт общения с лицами противоположного пола, там было все устроено безупречно, со строгим соблюдением всех установленных самой Матушкой-Природой законов и подзаконных нормативных актов, определяющих совершенство пропорций женской фигуры.

Окончив осмотр, я возвел глаза к потолку и, плотоядно причмокивая, произнес:

– Кондитер, однако! Величайший кондитер!

– При чем здесь кондитер?! Никакого отношения к этой профессии я не имею, и вообще, кроме яичницы и бутербродов ничего готовить не умею, – с некоторым бахвальством заявила Пат.

– Да не ты кондитер, а твой папочка – такой пирожок испек! Это каким же мастерством нужно обладать?!

– Дурак ты, Коршун! – Щеки собеседницы залило еще большим румянцем.

– Не дурак, а истинный ценитель, – поправил я девушку. – Тебе, как мастеру печатного слова, стыдно путаться в определениях.

– Именно таким я тебя всегда и представляла: наглым, неотесанным, беспардонным!

– Откуда властительница умов миллионов телезрителей может знать о существовании простого геолога? Нет, мамзель, вы меня с кем-то путаете!

– Ага, обыкновенный геолог! – Патриция, к моему удивлению, очень быстро взяла себя в руки и перешла в атаку: – Банки: «Нордландский кредитный», «Первый коммерческий», «Ресурсы и развитие», эльфийский «Процветание»; офис национального комитета «Надежда»; благотворительный фонд «Помощи отсталым народам» – и это только за два последних года… Хватит или продолжить?!

Я постарался изобразить на лице полное недоумение. Кажется, это у меня неплохо получилось, но на дотошную журналистку никакого действия не оказало. Она продолжала смотреть на меня с нескрываемым торжеством, как смотрел бы какой-нибудь сыскарь, прихвативший закоренелого рецидивиста за руку на месте очередного преступления.

– Что-то я вас не очень понимаю, барышня. Какие банки, какие фонды и комитеты? Еще раз повторяю – я геолог. Коршун – это всего лишь совпадение. Да мало ли «коршунов» порхает по миру?..

– Из тебя геолог, как из меня повариха, – не унималась въедливая корреспондентка. – Посмотри на свои руки – если они хоть раз держали геологический молоток, я без соуса съем свою любимую соломенную шляпку.