История Крестовых походов - Жан Жуанвиль

Один из королевских оруженосцев и сарацин ударами копий сбросили друг друга с коней на землю. Увидя это, другой из королевских воинов перехватил их коней и повел их в сторону, намереваясь украсть. Поскольку никто его не заметил, он скрылся в стенах города Рамла. Уводя лошадей, он прошел по краю старого водоема, и тот обвалился под ним. И он, и все три лошади рухнули на дно. Я отправился посмотреть на этот водоем и увидел, что обвалившаяся земля почти полностью засыпала человека и лошадей. Мы вернулись в лагерь без потерь, не считая тех, кого потерял орден Святого Лазаря.

Заключив мир с египетскими эмирами, султан Дамаска решил отозвать тех своих людей, которые были в Газе. Эти войска прошли меньше чем в двух лье от нашего лагеря, но так и не осмелились напасть на нас, хотя в их рядах было добрых две тысячи сарацин и не меньше десяти тысяч бедуинов. Еще до того, как они приблизились к нам, командир королевских арбалетчиков и его отряд целых три дня и три ночи неотступно наблюдали за их передвижениями, чтобы предотвратить неожиданное нападение на наш лагерь.

В День святого Иоанна Евангелиста, вскоре после Пасхи, король отправился послушать проповедь. Пока священник говорил, оруженосец из отряда арбалетчиков в полном вооружении вошел в королевскую часовню и сказал, что сарацины окружили их командира. Я попросил у короля разрешения отправиться к нему на помощь. Он удовлетворил мою просьбу и велел взять с собой четыре или пять сотен воинов, поименно назвав тех, которых хотел отправить со мной. Как только мы вышли из лагеря, сарацины, которые расположились между командиром арбалетчиков и нашим лагерем, отступили к эмиру, который стоял на холме в окружении доброй тысячи вооруженных воинов.

Так началось сражение между сарацинами и нашими арбалетчиками, которых было на месте не более ста восьмидесяти человек. Эмир, увидев, что его люди не выдерживают давления, послал им подкрепление, и сарацины отбросили наши силы. В свою очередь, как только командир увидел, что наши люди уступают натиску, он послал им на помощь сто или сто двадцать человек, которые оттеснили наступавших обратно к отряду эмира.

Пока мы были там, папский легат и сеньоры заморских земель, которые остались с королем, сказали ему, что он действовал очень непродуманно, подвергнув меня такой опасности. По их совету король отозвал меня обратно (вместе с командиром арбалетчиков). В этот момент сарацины отступили, и мы все вернулись в лагерь. Многие удивлялись, почему противник не решился атаковать нас, но другие сказали, что если им не удалось сделать это, то лишь потому, что и сарацины, и их кони оголодали в Газе, где стояли почти год.

После того как сарацины оставили свой лагерь у Яффы и встали под Акрой, они прислали сказать мессиру Арсуфу, который был коннетаблем Иерусалимского королевства, что уничтожат все сады города, если он не пришлет им пятьдесят тысяч безантов. Он послал им ответ, что не даст ни одного. Так что они подвели свои войска и расположили их на песках вокруг Акры, встав от города на расстоянии полета арбалетной стрелы. Чтобы защитить сады, Арсуф вышел из города и занял позицию на горе Святого Иоанна, где лежало кладбище Святого Николая. Наши пешие оруженосцы тоже вышли из города и начали обстреливать сарацин из луков и арбалетов.

Мессир Арсуф вызвал генуэзского рыцаря Джианноне и приказал ему отправиться возглавить пешие войска, которые вышли из Акры, чтобы они не попали в беду. Когда генуэзец отводил их обратно, один из вражеских воинов стал кричать ему по-сарацински, что готов сразиться с ним, если он того пожелает. Сир Джианноне сказал, что с удовольствием принимает его вызов, но, направляясь к сарацину, посмотрел налево и увидел небольшой отряд турок, примерно из восьми человек, которые остановились посмотреть их стычку. Посему он отвернул от сарацина и помчался на турок, которые неподвижно стояли, чтобы лучше наблюдать этот поединок. Одного из них Джианноне выбил копьем из седла, и тот мертвым рухнул на землю.

Увидев это, остальные турки кинулись на сира Джианноне, когда он возвращался к своим людям, и один из их нанес ему сильный удар булавой по шлему. Когда турок проскакивал мимо, сир Джианноне полоснул его мечом, разрубив тюрбан на голове, и тот пролетел через все поле. (Сарацины носят такие тюрбаны, когда идут в бой, потому что они могут ослабить удар меча.) Другой турок подскочил к рыцарю, намереваясь нанести ему удар копьем сзади между плеч, но Джианноне увидел копье и отклонился в сторону. И когда сарацин проскакивал мимо, Джианноне сзади рубанул его мечом по руке с такой силой, что копье упало на поле. Джианноне вернулся и повел свои пешие силы обратно в Акру. Эти три мощных удара Джианноне нанес на глазах мессира Арсуфа, а свидетелями их стали горожане Акры и все женщины, которые, собравшись на стенах Акры, наблюдали за этим боем.

Как вы знаете, огромное скопище сарацин, собравшееся под Акрой, так и не осмелилось выступить ни против нас, ни против людей из Акры. Как только они услышали сообщение (оно было верным), что король послал всего лишь очень небольшой отряд надежных людей укреплять город Сайду,[18] они двинулись к нему. Симон де Монбельяр, который был командиром королевских арбалетчиков и командовал силами его величества в этом городе, едва только услышал, что приближаются сарацины, оставил крепость Сайды, которая, окруженная со всех сторон морем, считалась очень надежной. Сделал он это потому, что прекрасно понимал — у него нет сил противостоять врагу. Он нашел укрытие в замке, взяв с собой всех, кого только мог, но их было очень немного, потому что пространство было весьма ограничено.

Сарацины заполнили Сайду, не встретив сопротивления, потому что стены не полностью ограждали город. Они убили более двух тысяч наших людей и ушли к Дамаску со всей добычей, что награбили в городе. Когда вести об этом достигли короля, он глубоко опечалился (ах, если бы только он мог возместить эту потерю!). Тем не менее сеньоры этой земли сочли это счастливым случаем, потому что иначе король собрался бы укреплять кусок насыпной дороги на пути от Яффы к Иерусалиму, где стояла древняя крепость еще времен Маккавеев (т. е. II–I веков до н. э.).

Сеньоры заморских земель решили, что не стоит заново возводить стены старого замка, потому что он стоит в пяти лье от моря, и доставке провизии из портов всегда будут угрожать сарацины, которые были сильнее нас. Так что, когда известие о разрушении Сайды дошло до лагеря, эти люди явились к королю и сказали, что его чести больше послужит восстановление этого города, чем строительство новой крепости. Король согласился последовать их совету.

Пока его величество пребывал в Яффе, ему сообщили, что султан Дамаска хотел бы вместе с ним отправиться в Иерусалим и что султан гарантирует Людовику IX безопасность. Король созвал общий совет, чтобы обсудить этот вопрос, но в результате никто из его участников не посоветовал ему ехать, поскольку ему придется посетить, а затем покинуть священный город, оставляя его в руках сарацин.

В ходе обсуждения советники короля приводили пример, что случилось в предыдущем похожем случае. Когда великий король Филипп II Август оставил Акру, чтобы вернуться во Францию, он разрешил своим людям остаться в армии герцога Гуго Бургундского, дедушки недавно скончавшегося герцога. Пока герцог вместе с королем Ричардом I Английским (Львиное Сердце) оставался в Акре, пришло сообщение, что они, если хотят, могут взять Иерусалим на следующий же день, потому что все силы султана Дамаска, включая и его отборные части, ушли вместе с ним, поскольку он вел войну с другим султаном. Два короля тут же собрали свои войска; силы короля Англии составили первый отряд, а герцог Бургундский возглавил второй, куда вошли все воины короля Франции.

У них была хорошая возможность взять святой город, но, пока они были в пути, из лагеря герцога пришло послание королю Англии, сообщавшее, чтобы он дальше не шел, поскольку сам герцог отступает, но причина заключалась лишь в том, что он не хотел, дабы говорили, что англичане взяли Иерусалим. Пока король Ричард со своими людьми обсуждали письмо, один из его рыцарей воскликнул: «Милорд! Милорд! Подойдите сюда, и я покажу вам Иерусалим!» Услышав это, король закрыл плащом глаза и, горько заплакав, обратился к нашему Спасителю: «Боже милостивый, не заставляй меня страдать при виде Твоего Святого города, потому что я не могу вырвать его из рук Твоих врагов!»

Советники привели королю этот пример потому, что чувствовали — если король, который был величайшим из всех христианских монархов, совершит паломничество в Иерусалим без того, чтобы вырвать его из рук врагов Бога, то все остальные короли и пилигримы, которые двинутся вслед за ним, будут уверены, что не смогут сделать больше того, что сделал Людовик IX, отказавшись от мысли вернуть этот священный город.