Сказки народов Африки, Австралии и Океании - Константин Поздняков

— Хивио-солнце и Гануми-луна — это два разных человека.

А другой стоял на том, что Хивио и Гануми — один человек. Спор их перешел в драку, и один крепко побил другого.

И тогда избитый устыдился своей слабости и решил отправиться в путь на каноэ, чтобы наконец точно узнать, где дом Гануми-луны и как Гануми путешествует по небу.

День и ночь греб он веслом в открытом море, направляя каноэ к тому месту, где восходит луна. Наконец он приплыл к дому Гануми-луны. В это время как раз начался отлив, и лодка села на мель.

Первый раз Гануми-луна появился перед человеком в образе маленького мальчика, который стал приглашать его сойти на берег.

— Нет, — сказал человек, — ты маленький мальчик, а не луна. Я хочу, чтобы сам Гануми пригласил меня.

— Я и есть Гануми-луна, — ответил мальчик. — Выходи, пожалуйста, на берег.

— Нет, — настаивал человек, — я хочу видеть взрослого, а не такого ребенка, ты вовсе не Гануми.

И он остался в каноэ.

Гануми-луна начал быстро расти и скоро вышел к человеку в образе юноши. Но тот опять отказался выйти на берег:

— Я жду, когда появится настоящий Гануми-луна, а не такой, как ты, юнец. Я жду взрослого человека, пусть он выведет меня на берег.

Прошло время. Гануми обзавелся бородой, и тогда он вновь пришел к человеку. Но тот продолжал твердить:

— Я желаю, чтобы вышел сам Гануми-луна.

— Да я и есть Гануми!

И снова человек не поверил ему.

В следующий раз Гануми-луна появился в образе седоволосого старика.

— Выходи же на берег, — позвал он человека.

— Так это ты Гануми? — спросил гость. — Я хочу, чтобы сам Гануми пригласил меня на берег.

— Ну конечно, я Гануми-луна.

— Нет, — сомневался человек, — мне думается, ты не Гануми.

Наконец Гануми-луна приплелся дряхлым стариком, еле ступал тот старик.

Только тогда мужчина вышел из лодки и последовал за ним на берег. «Вот это настоящий Гануми пришел», — думал он.

Гануми-луна показал человеку свои владения:

— Здесь все мое и все белое: белая хижина, белый сад, белая земля.

Потом он показал человеку другое место:

— А здесь владения ночного мрака Дуо, здесь все черное. Отсюда приходит темнота ночи.

Наконец он привел человека в третье место:

— Здесь владения Хивио-солнца. Тут все красное: красная хижина, красный огород, красная земля. Так уж заведено: за тьмою ночи всегда приходит свет солнца.

Затем Гануми-луна и мужчина поели вместе, чем скрепили свою дружбу, а когда они окончили трапезу, Гануми-луна сказал:

— Смотри, как я буду подниматься по небосклону. Впереди идет тьма, я иду за ней, а за мной солнце. Солнце и я — два разных человека.

Взобрался Гануми-луна на дерево и оттуда бросился в небо. Он опустился на край облака, и все вокруг осветилось.

Увидел это мужчина и подумал: «Выходит, моя правда. Луна — это один человек, а солнце — другой. Мой товарищ был не прав, когда говорил, что солнце и луна — один человек».

Гость Гануми-луны не спал всю ночь, все осматривал владения Гануми. Ничто не росло здесь, кроме низеньких деревьев и кустарника: очень уж близок был лунный свет.

Начался рассвет, но луна все еще оставалась на небе.

Наконец взошло солнце. Тогда Гануми покинул небосклон и вернулся домой.

Он сказал человеку:

— Ну, теперь ты видел меня? Хорошо меня рассмотрел?

— Да, я видел и тебя, Гануми-луна, и Хивио-солнце, и ночной мрак Дуо. Вы — три разных человека, но живете здесь все вместе.

А потом пришли ночь, луна и солнце, и каждый из них принес человеку угощение.

Дуо сказал:

— Это моя еда, она вся черная: черный банан, черное таро[58], черный ямс. Поэтому меня зовут ночным мраком Дуо.

Гануми-луна кивнул на свою еду:

— А моя еда вся белая: белый банан, белое таро, белый ямс.

Хивио-солнце, в свою очередь, показал еду, принесенную им:

— Это вот моя еда, она вся красная: красный банан, красное таро, красный ямс. Запомни: меня зовут Хивио-солнце.

Потом Гануми-луна сказал человеку:

— Подожди немного! Скоро начнется закат, и, когда спустится солнце, я отправлюсь наверх. Привяжу я веревку к каноэ и потащу к тому месту, откуда ты приплыл. Как станем подплывать к твоему дому, дерни за веревку, я и остановлюсь. Пусть соберутся все люди селения. Ты покажи им веревку и скажи: «Это веревка Гануми-луны, за нее он тянул мою лодку». И покажи им нашу еду, а потом отвяжи веревку.

На закате дня Гануми позвал человека:

— Иди садись в каноэ, а я привяжу веревку.

И вот они отправились в путь. Наконец мужчина приплыл к своему дому, и, когда он дернул за веревку, Гануми-луна застыл в небе. А люди увидели лодку и начали кричать:

— Вот человек, который отправился посмотреть на луну! Он вернулся!

Мужчина, который побывал в гостях у Гануми-луны, созвал всех людей селения. Не забыл он позвать и того, с кем спорил. Человек так сказал людям:

— Вот посмотрите, что я привез с собой. Эту еду дал мне ночной мрак Дуо, поэтому она вся черная. Эта еда Гануми-луны, поэтому она вся белая. Эту еду мне дал Хивио-солнце, поэтому она вся красная. А вот это — веревка Гануми, за нее он тащил мою лодку и привез меня домой. Теперь вы видели моего друга, и я позволю ему уйти.

Только отвязал человек веревку, как она взвилась в воздух и вмиг исчезла.

Мужчина вынес из лодки всю привезенную еду, но люди боялись пробовать ее:

— А вдруг от нее можно умереть?

— Нет, — убеждал их мужчина, — ночь, луна и солнце сказали: «Это настоящая еда, не бойтесь, ешьте ее, от нее не умирают».

И тогда все стали ее есть.

Как черепаха добыла себе панцирь

В обработке А. Рида.

Перевод Т. Путиловой

 енгуру и черепаха были друзьями. Кенгуру скакал на двух ногах, а черепаха ходила на четырех.

— Я голодна, — сказала как-то черепаха, когда они встретились в зарослях.

— В огороде у рогоклюва[59] много бананов и сахарного тростника. Пойдем туда и хорошенько наедимся, — предложил кенгуру.

Черепаха оглянулась, не слушает ли кто.

— Да-а-а, — проговорила она медленно, — это, конечно, лучше, чем плоды в зарослях. Но что будет, если рогоклюв увидит нас? У него очень острый клюв, и я бы не хотела, чтобы он меня тяпнул.

— Ну и робкое же ты создание! — презрительно хмыкнул кенгуру. — Я случайно узнал, что у рогоклюва званый вечер. Он будет слишком занят, чтобы следить за огородом. В любом случае фруктов там так много, что не убудет у него, если мы немного возьмем.

И они отправились в сад. Бананы были такие вкусные, а сахарный тростник такой сладкий, что черепаха скоро забыла про дикого голубя и его острый клюв.

А рогоклюв в это время готовился к приему гостей. Некоторые его друзья уже пожаловали, и он попросил их помочь с обедом.

— Мне нужно еще воды, — сказал рогоклюв.

Ястреб слетал за водой к ручью, но рогоклюв остался недоволен.

— Фу! — воскликнул он. — Это обыкновенная вода. А мне нужна соленая.

— Соленая? Зачем тебе соленая вода?

— Чтобы угощение было вкуснее!

— Но за соленой водой надо лететь на море, — сказал ястреб.

— А почему бы тебе не слетать?

Ястреб переступил с лапы на лапу и взглянул уголком глаза на других птиц.

— М-м-м, я устал. Это слишком далеко.

Рогоклюв сердито щелкнул клювом:

— Просто смешно, с чего бы это ты вдруг устал? Я очень занят. Если вы хотите хорошей, вкусной еды, кому-нибудь придется достать соленой воды.

Вид у птиц был смущенный. Никто из них не хотел лететь к морю. Они боялись, что по пути кто-нибудь из врагов нападет на них, но всем им было стыдно признаться в своем страхе.

На помощь пришла маленькая трясогузка.

— Я отправлюсь за водой! — весело предложила она.

Взяла в клюв чашу, дерзко вильнула хвостом и полетела к морю. Набрала она воды, летит обратно и вдруг видит, как кенгуру и черепаха лакомятся бананами и сахарным тростником в огороде у рогоклюва.

Она осторожно поставила чашу между ветвей, так, чтобы не пролилась вода, и окликнула зверей:

— Что вы там делаете? Это огород рогоклюва!

Черепаха вздрогнула и наступила кенгуру на ногу.

— О боже, — молвила она дрожащим голосом.

Кенгуру потер пальцы на ноге.

— Занимайся своим делом, трясогузка, — крикнул он. — Рогоклюв сказал, что у него полно бананов и мы можем приходить сюда всякий раз, как проголодаемся.

Полетела трясогузка в дом и говорит рогоклюву:

— Как ты добр, что позволил кенгуру и черепахе есть твои бананы!

— Есть мои бананы? — сердито спросил рогоклюв. — Никогда не говорил я им такого.