На пути к свадьбе - Джулия Куин

– Да, но не такой сильный, потому что она ответила «да», – сказала Виолетта. – И не думай, что меня порадовал такой исход. Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья. Зато теперь все будут одобрять ее за сделанный выбор. Ее будут считать разумной девочкой.

Губы Грегори непроизвольно растянулись в слабой улыбке.

– А меня помешавшимся от любви идиотом.

Никто не возразил ему.

После непродолжительного молчания мать сказала:

– Должна признаться, ты держишься отлично.

И правда.

– Я представляла... – Она оборвала саму себя. – В общем, не важно, что я представляла, главное, что есть на самом деле.

– Нет, – покачал головой Грегори, поворачиваясь к ней. – Что ты представляла? Как, по-твоему, мне следовало бы поступить?

– Вопрос не в том, как тебе следовало бы поступить, – ответила Виолетта, явно ошарашенная его вопросами. – Просто я представляла, что ты... разозлишься сильнее.

Грегори довольно долго смотрел на нее, а потом отвернулся к окну. Они ехали по Пиккадилли и направлялись к Гайд-парку. А почему он не разозлился сильнее? Почему он не стал колотить кулаками о стену? Его вытолкали из церкви и бесцеремонно запихнули в карету, но когда все это закончилось, его охватило странное, почти неестественное спокойствие.

Неожиданно у него в памяти всплыли недавние слова матери: «Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья».

Его счастья.

Люси любит его. В этом нет сомнения. Он видел любовь в ее глазах даже в тот момент, когда она отказала ему. Он уверен в этом, потому что она сама сказала ему об этом, а она не из тех, кто лжет в таких делах. Он чувствовал ее любовь в нежности ее поцелуев, в страстности ее объятий.

Она любит его. Следовательно, то, что заставило ее выйти за Хейзелби, – что бы это ни было, – сильнее ее. Могущественнее.

Ей нужна помощь.

– Грегори? – нежно окликнула его мать.

Он повернулся к ней.

– Ты постоянно ерзаешь.

Разве? Он даже не заметил. Опустив взгляд, он увидел, что его пальцы непроизвольно то сжимаются в кулак, то разжимаются. Да-а, его чувства невероятно обострены.

– Остановите карету.

Все посмотрели на него. Даже Гиацинта, которая все это время демонстративно глядела в окно.

– Остановите карету, – снова потребовал он.

– Зачем? – с подозрением осведомился Колин.

– Мне нужен свежий воздух, – не солгав, ответил Грегори.

Колин постучал в переднюю стенку.

– Я пройдусь с тобой.

– Нет. Я хотел бы побыть один.

На лице Виолетты появилось встревоженное выражение.

– Грегори... неужели ты действительно собираешься...

– Штурмовать церковь? – закончил он за нее и криво улыбнулся. – Сегодня я уже выставил себя на посмешище. Тебе не кажется, что этого достаточно?

– Наверняка они уже поклялись в верности друг другу, – вмешалась Гиацинта.

Грегори поборол желание бросить сердитый взгляд на сестру, которая, казалось, никогда не упускала возможности побольнее укусить его.

– Наверняка, – согласился он.

– На людях тебе будет легче, чем одному, – сказала Виолетта. Ее глаза были полны сочувствия.

– Оставьте его, – тихо проговорил Колин.

Грегори удивленно посмотрел на старшего брата. Он не ожидал от него такой поддержки.

– Он взрослый человек, – добавил Колин. – Он может сам принимать решения.

Даже Гиацинта не попыталась возразить.

К этому моменту карета уже остановилась, и кучер ждал снаружи. Когда Колин подал знак, он открыл дверцу.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты уходил, – проговорила Виолетта.

Грегори поцеловал ее в щеку.

– Мне нужно подышать свежим воздухом, – сказал он. – Не более.

Он спрыгнул на мостовую и собрался захлопнуть дверцу, но ему помешал Колин, который высунулся наружу и тихо попросил:

– Только не делай глупостей.

– Никаких глупостей, – пообещал ему Грегори, – только то, что необходимо.

Оглядевшись по сторонам, он определил, где находится. Когда карета тронулась с места и медленно поехала вперед, Грегори намеренно пошел в противоположную сторону.

Прочь от церкви Святого Георгия.

А дойдя до угла, развернулся в обратную сторону.

И побежал.

Глава 23,

Люси не помнила, чтобы за те десять лет, когда дядя являлся ее опекуном, в доме хоть раз устраивались приемы. Дядя был не из тех, кто мог с улыбкой воспринимать ненужные расходы – и, признаться честно, он вообще не отличался гостеприимством. Поэтому она с большим подозрением отнеслась к пышному приему, устроенному в ее честь в Феннсуорт-Хаусе после свадебной церемонии.

Наверняка на этом настоял лорд Давенпорт. Дядя Роберт предпочел бы ограничиться чаем с тортами в церкви.

Но свадьба должна была стать событием, причем в самом общепринятом смысле этого слова, то есть с непомерными тратами. Поэтому сразу по окончании церемонии Люси быстро доставили в родной дом, которому вскорости предстояло стать бывшим, завели в спальню, которой тоже вскорости предстояло стать бывшей, и дали достаточно времени, чтобы умыться, прежде чем приступить к приему гостей.

«Примечательно, – думала Люси, здороваясь с гостями и принимая поздравления, – как мастерски высший свет умеет делать вид, будто ничего не произошло».

О, завтра они наверняка только об этом и будут судачить, а она на ближайшие несколько месяцев превратится в главную тему светских бесед. И в течение года все, кто произнесет ее имя, непременно будут добавлять: «Ну, та. Со свадьбой».

А им обязательно будут отвечать: «А-а-а! Та самая!»

Однако сейчас в лицо ей говорили: «Приятно, что мы встретились по такому счастливому поводу» и «Из вас получилась красивейшая невеста». Самые коварные и дерзкие заявляли: «Восхитительная церемония, леди Хейзелби».

Леди Хейзелби.

Люси мысленно опробовала новое имя. Отныне она леди Хейзелби.

А могла бы стать леди Бриджертон.

Вернее, леди Люсиндой Бриджертон – ведь она не должна отказываться от своего имени, если выходит замуж за человека, не имеющего титула. Имя было бы очень благозвучным – не таким выспренним, как «леди Хейзелби», и, естественно, не таким величественным, как «графиня Давенпорт», но... ей хотелось бы быть леди Люсиндой Бриджертон.

Ей вообще нравилась та Люсинда Бриджертон, какой она могла бы стать. Она отличалась бы жизнерадостностью, всегда была готова расточать улыбки, ее жизнь была бы наполненной и совершенной. У нее имелась бы собака, возможно, две, и несколько детишек. Ее дом был радушным и уютным, ее часто навещали бы подруги, и она пила бы с ними чай и смеялась.

Только ей никогда не суждено стать той женщиной. Она вышла замуж за лорда Хейзелби и стала его женой. Как бы она ни старалась, ей трудно представить, куда ее приведет жизнь. Она не имеет представления о том, что значит быть леди Хейзелби.