Баламут - Василий Горъ

соответствующего отдела начали изучать вашу жизнь чуть ли не поминутно. Уже через сутки я ознакомилась с их выкладками и, откровенно говоря, не поверила большей части прочитанного. Поэтому дала команду провести более углубленную проверку. Эта проверка закончилась за сутки до вашего с Язвой возвращения в форт номер двадцать два, но к тому времени я успела прозреть. В смысле, обдумала причины, побудившие Ларису «взбунтоваться» и заявить, что она отправится с вами за Стену даже в том случае, если я из-за этого я вышибу ее со службы, и поняла, что не учла ряд самых важных нюансов — специфический характер, высочайший уровень профессионализма, колоссальный опыт и серьезнейшую профдеформацию. Проще говоря, Лара физически не могла кем-либо увлечься, потерять голову или… по-настоящему полюбить посредственность! В общем, еще раз перечитав выводы аналитиков, изучавших ее поведение, я согласилась с тем, что она нашла мужчину, по личностным качествам превосходящего всех знакомых ей представителей сильного пола как бы не на порядок. Тут во мне проснулись любопытство и… расчет. Но о втором чувстве мы поговорим чуть позже, а пока я сосредоточусь на первом и признаюсь, что начала «коллекционировать» факты, тем или иным образом связанные с вами. К примеру, проштудировала десяток отчетов телохранителей так называемых «туристов», которых вы водили в Зону; раздобыла и тщательно изучила доклады всех начальников гарнизонов Стены, когда-либо посылавших с вами свои рейдовые группы; просмотрела записи ваших поединков; разобралась в конфликте с Перовыми и так далее. А не далее, как пару минут тому назад, понаблюдав за вашим поведением во время прогулки по этим подземельям, добавила к уже имеющейся картине еще один вдохновляющий штрих: вы ни разу не засомневались в своей женщине, а значит, доверяете ей, как самому себе.

После этих слов Императрица сделала паузу, и я, почувствовав, что ей интересна моя реакция, коротко кивнул:

— Да, государыня, я ей доверяю, как самому себе.

Дарья Ростиславовна довольно прищурилась и продолжила мой тезис:

— …а она точно также доверяет вам. Кроме того, поместила вас на первое место в личной табели о рангах, которое раньше занимала я!

— Это вас… расстраивает? — спросил я, невольно похолодев, и попал пальцем в небо:

— Наоборот: я тоже женщина, поэтому понимаю, насколько Язва должна быть счастлива. Вот и радуюсь за нее. Искренне, ибо Лариса одна из немногих личностей в моем окружении, которых я по-настоящему люблю. А теперь вопрос совсем из другой оперы: что вы знаете о моей младшей дочери?

Я облизал пересохшие губы и сказал чистую правду:

— Стыдно признаться, но ровным счетом ничего: я родился и вырос за Стеной, получил однобокое образование, всю жизнь воевал с корхами и почти не интересовался тем, что происходит за пределами моего маленького мирка.

— Я где-то так и думала… — абсолютно спокойно заявила государыня, хотя, на мой взгляд, была обязана меня, как минимум, пожурить. — Поэтому расскажу сама. То, что действительно важно. Итак, Ярина Мстиславовна Долгорукая, восемнадцать лет, студентка второго курса художественной академии Великого Новгорода, не замужем и… вряд ли выйдет, так как считается дефектной из-за того, что при инициации обрела одно-единственное сродство. Да еще и с самой ненужной школой для высших аристократов — школой Природы…

Как я понял из следующей части монолога, криворукие специалисты рода Долгоруких полтора года терзали несчастную девчонку всевозможными экспериментами, а потом заявили, что этот «изъян» возник из-за врожденного дефекта энергетической системы, умыли руки и… раззвонили о проблемах принцессы всем, кому не лень. В результате записные остряки из вроде как благородного сословия быстренько придумали принцессе-природнице аж три презрительных прозвища — Лютик, Бревнышко и Пустоцвет — а главы родов потенциальных женихов из Российской Империи и всех остальных более-менее значимых государств планеты переиграли свои планы.

Высказывать свое мнение о профессионализме «специалистов» я не решился. Принял к сведению все услышанное и, все так же внимательно вслушиваясь в монолог Императрицы, продолжил любоваться ее изысканной красотой, потрясающим шармом и… хм… доброжелательной властностью. А через несколько мгновений государыня вдруг взяла и переключилась на Катю с Женей:

— Как вы понимаете, травить Ярину открыто дураков не было. Но намеки, полунамеки и смешки за спиной чуть было ее не озлобили. Слава богу, над ней взяли шефство неплохо знакомые вам сестры Нелюбины: эти девочки, по сути, выросли во дворце, дружили с моей дочерью с раннего детства и не замечали, что старше почти на два года. Уточню: эта парочка не просто встала на ее защиту, но и принялась, как сейчас выражается молодежь, кошмарить всех, кто имел наглость хоть как-то выказать недостаточное уважение к Ярине. Про прозвища, заработанные этими девицами, слышали?

Я покопался в памяти и осторожно кивнул:

— Если вы имеете в виду Страх и Ужас, то да, государыня, слышал.

— Так вот, их девчата заработали как раз в этой необъявленной войне. Кстати, они воевали не только на словах: только за последние восемь месяцев расквасили десяток носов, сломали четыре челюсти, превратили в кашу… хм… два комплекта гениталий, одарили ожогами разной степени серьезности человек двадцать пять и так далее. Но самое главное не это, а то, что за два последних года Катя, Женя и Ярина превратились в подруг не разлей вода: они живут одной жизнью на всех, с невероятным пылом разделяют любое новое увлечение кого-либо одного, не задумываясь, делятся друг с другом даже самыми сокровенными тайнами и проводят вместе все свободное время. Вернее, жили, разделяли и проводили. До тех пор, пока близняшки не прилетели в Дагомыс и не познакомились с вами. С откровенностью хуже не стало: Нелюбины каждый божий день звонят Ярине и, задыхаясь от восторга, рассказывают, как его провели. А она страдает. Ибо ее подружки дружат с Настоящим Мужчиной и Язвой, в его присутствии превращающейся в озорную девицу, а она нет!

— И поэтому… — начал я и замолчал, предлагая перейти к выводам.

— И поэтому я хотела бы поручить свою дочурку вашим заботам! — твердо сказала Императрица. — Хотя бы до конца лета.

Я на несколько мгновений потерял дар речи, потом отключил фантазию, пошедшую вразнос, и вздохнул:

— И как вы себе это представляете?

— Она уже тут, в Дагомысе. В данный момент болтает с подружками в смежной комнате. Вам по умолчанию доверяет, ибо привыкала параллельно с Нелюбиными, а Ларису знает с глубокого детства и считает кем-то вроде ангела-хранителя женской половины нашей семьи.

— Дарья Ростиславовна, вашей дочери понравились рассказы о досуге, проводимом за пределами дворцового комплекса! — напомнил я. — А кто ее выпустит с охраняемой территории?

Женщина лукаво усмехнулась и убила:

— Я! Само