Игра в прятки. История американского подводного шпионажа - Шерри Зонтаг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти члены комитета были непочтительны, держались весьма вольно, не признавая никаких авторитетов. И задавали свои вопросы, что называется, в лоб: Чем занимаются разведывательные ведомства? Во сколько они обходятся налогоплательщикам? Какую пользу извлекают из того огромного потока информации, которую собирают? И не являются ли их многочисленные и дорогие операции просто излишеством?
Одним из самых уязвимых мест для ЦРУ был, конечно, проект «Дженнифер». Он заставил Пайка задаться вопросом – было ли это, в лучшем случае, колоссальной неудачей или же абсолютной бессмыслицей в виде чека на предъявителя, выписанного на имя корпорации Ховарда Хьюза. Если бы Крейвен был посвящен в подозрения Пайка, они бы его воодушевили. Как только Пайк начал свое расследование по проекту «Дженнифер», Колби попытался применить те же приемы, которые срабатывали с редакторами газет и которые, похоже, действовали и на членов сената. Он предложил Пайку, как ему казалось, достаточно подробную информацию, чтобы удовлетворить его любопытство. На проводимых Пайком слушаниях по этому проекту Колби со своими сотрудниками попытался воспользоваться известной шпионской уловкой – настоять на проведении слушаний за закрытыми дверями, и это при том, что речь шла об одном из самых плохо скрываемых государственных секретов.
Конгрессмены уже начали заседание, когда в зал вошли представители ЦРУ. Это были суровые молодые люди, одетые в темные костюмы, с наушниками в ушах и с микрофонами. Они проверили комнату на наличие «жучков» в углах, под столами и креслами. Пайк и другие конгрессмены ошеломлено наблюдали за этим действом.
Затем вошла вторая группа агентов, меньшей численностью. Агенты несли большие черные кейсы, какие часто используют музейные работники для транспортировки особо ценных экспонатов. Пинкертоны также стали обыскивать комнату, причем ни один из конгрессменов не знал, что же они ищут. Это было похоже на двухактный спектакль с целью подчеркнуть всю серьезность происходящего. И эффект таких приемов, как правило, ощущался.
Последним в комнату вошел Колби с некоторыми из своих заместителей, знаменуя тем самым начало третьего акта. Защелкали открываемые замки на кейсах, и сотрудники ЦРУ стали осторожно вытаскивать большие пластиковые мешки, аккуратно размещая их на длинном столе перед конгрессменами. Члены комитета нагнулись вниз и попытались взглянуть через пластик на те бесценные предметы, которые были принесены под такой усиленной охраной.
Было слышно, как кто-то откашливался, но большинство членов комитета хранило гробовое молчание. Никто не знал, что сказать. Предметы, так торжественно разложенные на столе, оказались не более чем набором металлических осколков, весьма напоминавших ржавое железо.
Законодатели внимательно осмотрели осколки, притворяясь, что выражают почтение. Особенно когда Колби со всей серьезностью объявил, что это не что иное, как мелкие куски русской подлодки. Лишь позже члены комитета признавались друг другу, что то, на что они смотрели, могло быть чем угодно, даже отходами со строительной площадки, находящейся неподалеку. Демонстрация океанических карт с диаграммами означала для них почти то же самое. Что касается вопросов относительно соотношений сделанных расходов и полученной пользы, то Колби ловко избегал прямых ответов, прикрываясь туманными объяснениями, что общие расходы-де нельзя оценить, так как большинство фондов скрыто в других, более рутинных бюджетах. Выступление Колби было просто мастерским. К тому времени, когда шоу закончилось, ни один из членов комитета так и не вспомнил, что нужно задать вопрос о Ховарде Хьюзе.
Но представление, которое устроило им ЦРУ, оставило у конгрессменов ощущение, что их попросту одурачили. Это чувство не исчезло даже после того, как Колби, пытаясь произвести впечатление на членов комитета, показывал им снаряжение секретных агентов, включая особое приспособление, которое агенты называли «микробиошприц» – устройство, похожее на пистолет, стреляющий иголками, несущими в себе вещество, парализующее у жертвы центральную нервную систему. Бунтарские соратники Пайка были глубоко оскорблены этими шпионскими древностями. Если все это шоу было направлено только на то, чтобы оправдать проект «Гломар Эксплорер», то члены комитета еще больше убедились, в необходимости расследовать широкий спектр подводных операций. Люди Пайка приступили к изучению проблем, поднятых в статьях Херша об операциях «Холистоун», а также о столкновении подлодки «Гато».
Среди офицеров военно-морских сил распространилось мнение, что Пайк больше не играет по старым правилам, он вообще действует без правил, пытаясь влезть в наиболее секретные операции. Адмиралы рекомендовали, чтобы ВМС всячески препятствовали его расследованию. В то же время несколько подводников из числа ветеранов позвонили в комитет Пайка и рассказали о посадках подводных лодок на мель, о составлении фальшивых докладов о патрулировании, еще об одном столкновении, в результате которого, похоже, затонула советская подлодка.
Эти разоблачения не имели аналогов. Работая в комитете по вооруженным силам, Пайк ни с чем подобным не сталкивался. Большинство членов комитета было слабо информировано о подводных лодках и даже о рутинных разведывательных операциях. До тех пор, пока «уотергейт» не сломал старую систему старшинства, существовавшую в конгрессе, и не вывел на сцену подобных Пайку смутьянов, сообществу подводников удавалось легко решать свои проблемы в конгрессе. Для этого всегда находились конгрессмены, на которых можно было рассчитывать, проталкивая программы ЦРУ. Например, сенатор от штата Джорджия Ричард Б. Расселл (ныне покойный), который в шестидесятые годы лично курировал большинство разведывательных операций. Либо такие, как адмирал Мурер, который в качестве начальника военно-морских операций обеспечивал поддержку проекту «Гломар». Будучи председателем объединенного комитета начальников штабов с 1967 по 1974 год, он говорил: «В шестидесятых годах нам было очень просто. Стоило сообщить сенатору Расселлу, что ты, и никто другой, занят этим, и утечки информации не происходило».
Звонок анонимного абонента, рассказавшего о подводной лодке, способной проводить глубоководный поиск и осуществлять посадку на морское дно, привнес в расследование неожиданный поворот. Это произошло незадолго до того, как команда Пайка узнала о прослушивании подводного кабеля в Охотском море. Источником этой информации стал один из немногих допущенных к секретам ВМС член экипажа подлодки «Халибат». В его словах ощущалась нервозность – все еще находясь на службе в ВМС, он не имел права разглашать военные тайны, ни с кем общаться. Тем более с конгрессменом, известным не только тем, что он постоянно пинал военных, но и тем, что занимался оценкой затрат на военные операции, выискивая прорехи в финансовых отчетах, а найдя их – с радостью придавал огласке. Разглашение подобного рода информации могло стать убийственным актом для карьеры подводника.
Понимая это, люди Пайка делали все возможное, чтобы убедить этого человека в его безопасности. Лишь
