Берег Живых. Выбор богов. Книга третья - Анна Александровна Сешт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Беседу она предоставила вести Сехиру, не зная, как подступиться к тому, что сообщила гостья. Впрочем, госпожа Кахэрка была немногословна, но то и дело бросала на Тэру задумчивые взгляды, словно взвешивая что-то про себя. А когда с трапезой было покончено, она учтиво поблагодарила хозяев и произнесла:
– Прости, госпожа, моё нетерпение, но я бы хотела перейти сразу к делу.
– Конечно же, – кивнула Тэра, сама отчаянно желая того же.
Надёжное присутствие Сехира рядом помогало ей справиться с собой. Она сцепила пальцы, чтобы унять дрожь в руках, но хвост всё равно подёргивался. Знала ли Кахэрка, кем она была на самом деле, или Владыка оставил всё в тайне? Её имя жрице было известно, но только ли имя? Насколько она вообще могла доверять гостье? Скорее всего, могла, ведь Император сам выбрал эту женщину, значит, находил достойной своего высокого доверия.
И Боги, неужели теперь она была в одном шаге от того, о чём мечтала всю свою жизнь! Эта мысль заставляла сердце биться чаще. Но даже сильнее сейчас было другое желание – поскорее взять в руки письмо от Хэфера, узнать, что с ним. Прощаясь, они договаривались, что будут слать друг другу вести, передавать с кем-то из посланников Императора. Царевич не пренебрёг бы этой редчайшей возможностью.
Мерный голос Кахэрки вернул её к действительности:
– Владыка, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, сообщил мудрейшему о жрице Стража Порога исключительных талантов. Мой учитель хотел увидеть тебя, и теперь я понимаю, почему. Мне велено ни о чём не спрашивать тебя, и я не посмею вторгаться в твои тайны. Но позволь мне заверить тебя: я сделаю всё, что в моих силах, с радостью, – казалось, улыбаться было ей совсем не свойственно, и всё же она чуть улыбнулась. – Не только потому, что такова воля Императора и Верховного Жреца… но потому что встреча с тобой – благословение. Сила Ануи горит в тебе так ярко.
– Благодарю тебя, госпожа. Мы рады принимать тебя в нашем доме, – смущённо ответила Тэра. – Принять Знание из твоих рук будет для меня огромной честью… когда я сумею вернуться к ритуалам.
Кахэрка понимающе кивнула, бросила многозначительный взгляд на Сехира.
– Я, конечно же, понимаю. Наше искусство накладывает определённые ограничения. Какая радость ждёт вас с супругом! И радость эта – прежде всего.
«С супругом…» Ануират рядом невольно вздрогнул на этих словах, а Тэру резануло болью. Конечно же, тайна должна оставаться тайной, а они жили под одной крышей уже достаточно, чтобы у окружающих не оставалось сомнений. Когда дитя посмотрит на мир золотыми глазами Эмхет, объяснить всё будет куда сложнее, но пока…
Девушка слабо улыбнулась и накрыла живот ладонью.
– Однако посвящению это не помешает – я сделаю всё, что нужно, – продолжала Кахэрка. Если она и заметила заминку, то не подала виду. – Мудрейший Минкерру хотел встретиться с тобой сам, но он уже очень, очень стар. Ради одной этой встречи он готов прибыть в Тамер порталом. И коли ты не будешь против…
– Как я могу быть против! – воскликнула Тэра, не в силах унять радость и изумление. – Не каждый служитель Ануи удостаивается такой чести – увидеть Первого из бальзамировщиков.
Кахэрка спокойно кивнула – она-то видела Минкерру если не каждый день, то близко к тому.
– Время моего пути было посчитано ещё в Апет-Сут. Через два дня мудрейший Минкерру явится в храм Золотой.
Тэра и Сехир переглянулись, и Ануират сказал:
– А пока, будь нашей почётной гостьей, госпожа Кахэрка. Наше жилище открыто для тебя, наши вода и пища – для твоих уст, наша сила – для твоей защиты.
Девушка узнала эти слова. Так Берниба приветствовала их с Хэфером в общине… и после сама же нарушила законы гостеприимства. Но Сехир говорил искренне. Уж он-то понимал, как много происходящее значит для Тэры.
– Благодарю, – Кахэрка склонила голову, скормила псам пару кусочков мяса с ладони. – Я постараюсь не обременять вас. Если можно, я бы хотела отдохнуть с дороги. И надеюсь, дары Владыки добрались до вас в целости и сохранности.
От полученных вестей голова шла кругом. Едва сдерживая нетерпение, Тэра проводила жрицу в комнату, запоздало подумав о том, что ближайшие ночи им с Сехиром придётся разделять одну спальню. Рэмеи, сопровождавшие Кахэрку, разбили шатёр в саду.
Убедившись, что гости накормлены и устроены, Тэра поспешила разобрать подарки. В скромных плетёных сундуках и корзинах оказались спрятаны настоящие сокровища. Владыка Секенэф прислал ей украшения из бирюзы, достойные царицы, и наряды из лучшего льна, благовония и целительные снадобья, вино и золото, которого хватило бы на многие месяцы безбедной жизни. В одном из сундуков оказалось оружие, которого не постыдилась бы и дворцовая стража – не для неё, для Сехира. А в шкатулке из акации, украшенной резьбой и инкрустацией из перламутра и лазурита, её ждало изумительной красоты зеркало с изображением Хэру-Хаэйат, благословенный оберег для её красоты и женственности. Там же лежали миниатюрные амулеты, призванные защищать мать и ребёнка. Работа была искусная, тонкая, явно выполненная на заказ, а полудрагоценные камни, из которых были изготовлены амулеты, отличались редким качеством.
Каждый из подарков был подобран с заботой. Тэра и радовалась, благодаря Владыку от всей души, и бесконечно смущалась, считая, что не заслуживает такой высокой чести. Но она навсегда запомнила слова Императора и его принятие.
«Ты носишь под сердцем мою плоть и кровь, а в твоих жилах течёт моя жизнь… Помни, что я говорю тебе сегодня, и расскажи ему или ей, когда придёт срок: Император Секенэф Эмхет назвал вас обоих своей семьёй, когда вливал в вас свою жизнь».
Но как ни прекрасны были дары Владыки, одного, самого желанного, Тэра не нашла среди них, хотя по нескольку раз проверила всё: заветного письма. По каким-то причинам Хэфер не передал ей послание… и когда жрица поняла это, то бессильно осела на пол рядом с одним из сундуков, не сумев сдержать слёз.
Сехир сел рядом, бережно взял её за руку, успокаивая. Она даже не сумела объяснить ему, чего оказалась лишена, лишь шептала бессвязно: «Почему… почему же он не написал…»
Ануират понял всё без слов.
* * *
Казалось, Боги отвернулись от него, лишили своей милости. Царица не простила ему неудачу в Кассаре, ведь он так и не сумел обнаружить ни проклятую отступницу, ни мёртвого царевича.
