Том 26. Статьи, речи, приветствия 1931-1933 - Максим Горький

«История заводов» есть прежде всего история развития классового самосознания рабочих — усвоение ими своей исторической роли и своего права на революционные действия, а затем это — история культурного роста и культурного творчества рабочей массы. Основным свойством рабочего в Союзе Советов должно быть высоко развитое чувство ответственности каждой рабочей единицы перед своим классом, перед своей страной. И порою не худо было бы сравнить силу вызванного страхом чувства ответственности перед хозяином с силою чувства ответственности рабочего — хозяина своей страны — пред своим классом. Это чувство ответственности распространяется по всем линиям быта, на все процессы работы, на отношение к материалу, станку и продукту труда. И его должен воспитывать не страх перед богом или хозяином, как это было в старое время, а социалистическое чувство классовой солидарности и ясное понимание тех высоких целей, которые поставил перед собой рабочий класс Союза Советов и осуществить которые стремится поток разумной, социалистически организованной энергии рабочих.

Глядя на «Историю заводов», так сказать, из будущего, со стороны этих высоких целей, замечаешь, что авторы рукописей и воспоминаний очень сильно суживают прошлое. Дело не только в том, что каждый отдельный завод изображается как бы островом, уединённым в море да ещё покрытым туманом, лишённым связи со всеми другими такими же островами, — дело в том ещё, что многое, крайне характерное для прошлого, не находит себе места в воспоминаниях авторов-рабочих. Не освещается их семейный быт, положение женщин и детей, не освещается и положение учеников на фабриках и заводах. Всё это должно быть хорошо известно нашей современной молодёжи, чтоб она могла ясно видеть, что и как уничтожено её отцами, насколько далеко ушли они в создании нового быта, какие задачи поставлены перед молодёжью и что ещё мешает ей быть тем, чем она должна быть.

Некоторые авторы изображают рабочую массу сплошь безличной, руководимой пятком или тройкой маленьких партийных вождей, но не рассказывается о том, какие огромные усилия должны были употребить передовые, сознательные революционеры-рабочие для того, чтоб поколебать инертное сопротивление массы идеям социализма, разрушить её консерватизм, укрепляемый всем бытом буржуазного государства, преодолеть сопротивление представителей мещанско-политических партий пропаганде социальной революции и учения Маркса.

Иногда это сплошное, безличное изображение рабочей массы чувствуется особенно сильно и, наверное, может показаться даже обидным для многих групп рабочих. Так, например, в «Истории Московско-Казанской железной дороги», очень интересно затеянной, авторы не упоминают о положении путейских рабочих, об их отношениях с дорожными мастерами, о кондукторских бригадах, сторожах, стрелочниках и т. д. Ни слова не сказано о том, что фон-Мекк, хозяин этой дороги, так же как и хозяева других дорог, и казённых, исключали из железнодорожных школ детей рабочих, арестованных или рассчитанных за политическую неблагонадежность. Как «мера карательная», это делалось на Грязе-Царицынской и Нижегородской дорогах. Не указано, что в железнодорожные школы дети мелких служащих принимались в первую очередь, а дети рабочих только «на свободные места».

Само собой понятно, что всё это говорится не в упрёк рабочим авторам, а из желания указать им путь к более широкому и яркому освещению прошлого рабочего класса, — прошлого, которое уже незнакомо нашей молодёжи. Прошлое это — пройденный путь; чем ярче мы осветим грязь и мерзость его, тем более трудно будет нам заплутаться на пути к будущему. В общем же сданные в редакцию рукописи по «Истории фабрик и заводов» разрешают нам повторить то, что сказано в начале этого краткого отчёта: рабочие правильно понимают смысл и цель «Истории заводов».

По рукописям, которые читаны в секретариате редакции, видно, что подход авторов к материалу делится на два приёма: первый — полубеллетристическое связное и последовательное изображение роста предприятия и развития революционного сознания рабочего, второй же тоже даёт связное изложение, но суховатое, несколько похожее на деловой отчёт, лишённый оживляющей его картинности, бытовых фактов. Первый приём, не лишая материал его солидности, придаёт ему форму рассказа, очень легко усвояемого. Этим приёмом очень живо, интересно и солидно пишется «История Ижорского завода», а вторым — «История Казанской железной дороги». Но каждая глава этой «Истории» сопровождается «дополнениями», в которых даны воспоминания рабочих, и если эти «дополнения» разбить по всему тексту, суховато написанному одним автором, вся работа будет очень оживлена и примет такую же интересную, яркую форму, как «История Ижорского».

В заключение от лица секретариата редакции «Истории заводов» я горячо поздравляю рабочих авторов с хорошим, очень успешным началом большой, трудной и весьма ответственной работы. Работой этой пролетариат ещё раз утверждает радостную и гордую уверенность в разнообразии и неисчерпаемости его творческих сил.

О литературной технике

Все явления природы одеты работой нашего разума в слова, оформлены в понятия.

Движение воздуха мы назвали словом «ветер» и, по степени силы его влияния на тело наше, разграничили ветер на тихий, сильный, бурный, тёплый, сырой, сухой, жаркий, жгучий. Говоря: земля, мы включаем в это понятие плодородный чернозём, суглинки, супеси, а также бесплодные пески, каменные горы и болота. Каждое наше понятие — результат вековых наблюдений, сравнений, изучений. Работа стихийных сил природы, — насколько наша житейская, трудовая практика успела изучить эту работу, — развила в разуме нашем способность анализа — уменье разъединять как будто бы целое — и способность синтеза — уменье соединять как будто бы различные явления в единое, целое. И насколько трудовой опыт развил в разуме нашем способность изучать, познавать, осваивать мир — всё в этом мире организовано в формы понятий, представлений, идей, теорий, которые служат нам орудиями дальнейшего познания сил и тайн природы, её процессов, явлений, полезного и вредного для нашей жизни.

Мы можем говорить, что существует ещё не познанное, но количество людей, которые изучали тайны природы, загадки жизни и смерти, было слишком ничтожно, слишком слабо вооружено научным опытом, и мы не имеем права сказать, что существует непознаваемое. Мы лишены права сказать это потому, что в работе изучения явлений жизни участвовало ничтожнейшее количество нервно-мозговой ткани, в которой развилась наша познавательная способность, а вся масса этой энергии находилась — и всё ещё находится — в резерве, в состоянии неразвитом, бездеятельном, угнетена давлением бессмысленных социально-бытовых условий классового, капиталистического государства.

Дело опытного познания процессов жизни начато всего только за две-три сотни лет до нашей эпохи, начато оно единицами великих организаторов основных наук: биологии, физики, химии, а сотни миллионов людей, создавая удобные внешние условия для научно-исследовательской работы, не принимали и не могли принять участия в этой работе. Капиталистическое государство нимало не заинтересовано в том, чтоб поднять трудовые массы на высоту хотя бы приблизительную той, которой — чаще всего случайно и преодолевая огромные препятствия — достигали талантливые люди; капиталистическому государству рабочая масса нужна только как грубая, физическая сила. Всё вышесказанное о познании природы относится и к природе социальных явлений, к тем политико-экономическим и культурным условиям, в которых живёт рабочая масса всех стран.

В наше время пролетариат всего мира чувствует, видит, начинает понимать, что природа социальных явлений насквозь и целиком враждебна ему. Чудовищное, обессмысленное классовым корыстолюбием развитие капитализма угрожает трудовому народу вырождением, гибелью. Ежедневный труд создания материальных ценностей, всё более часто и в размерах всё более широких, уничтожается, превращается в прах во времена почти непрерывных боевых столкновений национально-капиталистических групп. Рабочие и крестьяне начинают понимать, что бойни, организуемые капиталистами, ведутся «живой силой» крестьян и рабочих, что все орудия войны создаются рабочими, что рабочие и крестьяне всех стран трудятся на взаимное истребление продуктов их труда и что капиталисты, хозяева мира, в сущности, разоряют землю, уничтожая её сокровища ради достижения своих классовых целей, своекорыстно гнусных. Пролетарии всех стран начинают понимать, что единственно допустимая и уже неизбежная война — это война всемирной массы рабочих и крестьян против капитализма всего мира, — война, цель которой — уничтожение капиталистического, классового государства хищников, укрепление на всей земле власти трудового народа, создание всемирного социалистического Союза Советов.