Выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (2012–2015 годы). Сборник - Михаил Кротов

6. Таким образом, часть пятую статьи 244.6 и часть вторую статьи 333 ГПК Российской Федерации в системе действующего правового регулирования следовало признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (часть 1), 46 (часть 1), 55 (часть 3) и 123 (часть 3). При принятии такого решения Конституционный Суд Российской Федерации, с учетом необходимости снижения нагрузки на суды, имел бы возможность возложить на законодателя обязанность внести соответствующие изменения в процессуальное законодательство, предусматривающие в том числе упрощение апелляционного производства, которые при этом не противоречили бы общепризнанным принципам правосудия и были согласованы с системой действующего правового регулирования.

Дело о проверке конституционности пункта 4 части 1 статьи 33 и подпункта «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки Л. А. Пугиевой

Выступление полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова (8 ноября 2012 года)

Глубокоуважаемый Высокий Суд!

Поводом к рассмотрению Конституционным Судом Российской Федерации настоящего дела является жалоба гражданки Пугиевой Лилии Алексеевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 4 части 1 статьи 33 и подпунктом «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации», допускающими возможность расторжения служебного контракта по инициативе представителя нанимателя и увольнения гражданского служащего с гражданской службы в случае однократного грубого нарушения гражданским служащим должностных обязанностей – прогула (отсутствия на служебном месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение служебного дня).

Заявительница состояла на государственной гражданской службе субъекта Российской Федерации – замещала должность начальника отдела кадров и государственных наград в Администрации Главы Республики Ингушетия и была уволена с государственной службы по основанию, предусмотренному подпунктом «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации», – за прогул (отсутствие на служебном месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение служебного дня).

Заявительница усматривает нарушение своих конституционных прав в том, что оспариваемые нормы препятствуют предоставлению государственным гражданским служащим гарантий, предусмотренных статьей 261 Трудового кодекса РФ, включая запрет на увольнение беременных женщин, и просит признать их противоречащими статьям 7, 19, 37 и 38 Конституции Российской Федерации.

Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» и Трудовой кодекс аналогично регулируют вопросы расторжения служебного контракта (трудового договора) в случае прогула: статья 37 (подпункт «а» пункта 3 части 1) Федерального закона о государственной службе и статья 81 (подпункт «а» пункта 6 части первой) Трудового кодекса предусматривают, что, соответственно, служебный контракт (трудовой договор) могут быть расторгнуты по инициативе представителя нанимателя (работодателя) в случае однократного грубого нарушения гражданским служащим (работником) должностных (трудовых) обязанностей – прогула (отсутствия на служебном (рабочем) месте более четырех часов подряд в течение служебного дня (рабочего дня (смены).

Оспариваемые заявительницей положения не нарушают права государственных гражданских служащих, поскольку в равной мере распространяются на всех гражданских служащих, совершивших прогул. Как видим аналогичное регулирование установлено и трудовым законодательством в отношении расторжения трудового договора.

Полагая, что на нее как беременную женщину распространяется гарантия, закрепленная частью 1 статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации, которая запрещает расторжение трудового договора по инициативе работодателя с беременными женщинами (за исключением случаев ликвидации организации либо прекращения деятельности индивидуальным предпринимателем), Пугиева Л. А. обратилась в суд с требованием о восстановлении на государственной гражданской службе. В удовлетворении заявленного требования ей было отказано.

Как следует из решений судов общей юрисдикции, не все изложенные в жалобе факты, в частности, о состоянии беременности заявительницы, были исследованы судом и нашли подтверждение в судебных решениях: заявительница заявляла о факте беременности, однако, это не было подтверждено документально; решением Магасского районного суда Республики Ингушетия от 24 ноября 2011 года довод заявительницы о том, что в соответствии с частью 1 статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации она не могла быть уволена, поскольку находилась в состоянии беременности, признан несостоятельным. Суды кассационной инстанции исходили из того, что доводы жалобы, направленные на переоценку доказательств и установление обстоятельств, отличных от тех, на которых основаны изложенные в судебном решении выводы, не могли быть положены в основу пересмотра состоявшихся по делу судебных решений.

Я специально хочу обратить внимание на этот факт. Суды первой и второй инстанций в судебных решениях факт беременности не подтверждают. Только в решении кассационного суда упоминается наличие беременности как повод для рассмотрения. Но, как мы прекрасно знаем, в кассационные инстанции не представляются новые доказательства. Поэтому, если гражданка Пугиева не заявила об этом в суде первой и второй инстанции надлежащим образом, то есть не представила соответствующие документы, для устранения этого существует только один способ – рассмотрение дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Даже справка, которая, как указал судья-докладчик Николай Васильевич Селезнев, представлена в Конституционный Суд, предлагает суду Конституционному оценить факт наличия или отсутствия беременности. Этот факт должен быть установлен судебным актом. Он не установлен. Я не сомневаюсь в том, что она, наверное, была беременна, но я еще раз хочу подчеркнуть, что суды первой и второй инстанции этот факт не установили. И на самом деле дело заявительницы может быть рассмотрено сейчас по вновь открывшимся обстоятельствам, препятствий я для этого не вижу. Кстати, это вытекает и из письма заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации.

Здесь хотелось бы обратить внимание, что постановление Конституционного Суда РФ № 25-П оглашено 22 ноября 2011 года, а официально опубликовано только 5 декабря 2011 года. Решение же суда первой инстанции по иску Пугиевой Л. А. вынесено 24 ноября 2011, т. е. через два дня после вступления решения Конституционного Суда в силу, но до официального опубликования. И можно только предположить, что именно по этой причине правовая позиция Конституционного Суда не нашла отражения в судебном решении.

Вопрос о возможности предоставления государственным гражданским служащим с семейными обязанностями гарантий, установленных Трудовым кодексом РФ для лиц, работающих по трудовому договору ранее был предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 22 ноября 2011 года № 25-П по делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 31, пункта 6 части 1 статьи 33 и статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки В. Ю. Боровик взаимосвязанные положения данных норм Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования ими допускается увольнение с государственной гражданской службы одинокой матери, воспитывающей ребенка в возрасте до 14 лет, в связи с сокращением замещаемой должности по инициативе представителя нанимателя признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации.

В этом постановлении Конституционный Суд РФ указал, что Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» исходит из того, что отношения, связанные с государственной гражданской службой, регулируются специальным законодательством, а положения законодательства о труде применяются к ним субсидиарно – в части, не урегулированной законодательством о государственной гражданской службе. В правовой статус государственных гражданских служащих гарантии, связанные с материнством и воспитанием детей, не включены непосредственно. Это, однако, не означает, что такие гарантии им не предоставляются, – согласно статье 73 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» к отношениям, связанным с гражданской службой, применяются федеральные законы, иные нормативные правовые акты Российской Федерации, законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации, содержащие нормы трудового права, в части, не урегулированной данным Федеральным законом. Положений, исключающих предоставление гарантий, которые установлены законодательством Российской Федерации для женщин в связи с рождением и воспитанием детей, ни Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации», ни законодательство о государственной гражданской службе Российской Федерации в целом не содержат.