Целуй девочек - Джеймс Паттерсон

Рудольф обладал необыкновенным талантом. Он был Джекилом и Хайдом одновременно, но лишь Казанове дано было оценить эти обе его ипостаси. Ему приходили на память годы, проведенные вместе, и он не мог заставить себя забыть их. Они оба остро чувствовали всю несравненную сладость запретного плода, тайную прелесть недозволенных удовольствий. Именно эта пагубная страсть заставляла их охотиться за умными, красивыми и талантливыми женщинами и коллекционировать их, именно она привела их к длинной череде убийств. Невероятное, ни с чем не сравнимое наслаждение от нарушения священных запретов, наложенных обществом, от претворения в жизнь сокровенных фантазий влекло и того и другого непреодолимо. Более острых ощущений невозможно было себе представить. С ними сравним лишь сам процесс охоты: выбор красивой женщины, слежка за ней и, наконец, обладание ею.

Но Рудольфа больше нет. Казанова не просто остался один, он вдруг познал страх одиночества. Ему казалось, будто от него отсекли половину. Надо обрести уверенность в себе, снова стать хозяином положения. Именно этим он теперь и занимался.

Надо отдать должное Алексу Кроссу. Он подобрался к нему уже совсем близко. Интересно, понимает ли он это сам? Знает ли, насколько близок? Алекс одержим желанием раскрыть преступление и этим превосходит всех остальных преследователей. Пока жив, Кросс не отступится.

Кросс соорудил в Нэгз-Хеде прелестную ловушку для него? Без сомнения, Кросс предполагал, что он обязательно бросится вслед за ним и Кейт Мактирнан, так почему бы не воспользоваться его идеей, перехватив инициативу? В самом деле, почему бы нет?

В ночь, когда он появился в Аутер-Бэнксе, луна была почти полной. Казанова заметил на дюне, поросшей высокой волнистой травой, двоих. Это были фэбээровцы, которым поручено следить за Кроссом и доктором Кейт. Самые лучшие отборные охранники.

Он включил фонарь, чтобы эти двое заметили его приближение. Да, он везде свой, и в этом тоже гениальность его замысла, впрочем, лишь малая толика ее.

Подойдя достаточно близко, чтобы можно было расслышать, Казанова окликнул агентов:

— Эй, это я.

Он поднял фонарь к лицу. Пусть посмотрят, увидят, что это он.

Тик-трах.

Глава 122

Была моя очередь готовить завтрак, и я решил проявить демократизм — добавить к своему снискавшему дурную славу сыру «Монтрей-Джек» и омлету с луком любимые сдобные булочки Кейт.

Я решил пробежаться до маленькой и безумно дорогой булочной в Нэгз-Хеде и обратно. Бег трусцой иногда помогает сосредоточиться.

Я бежал по извилистой дорожке, заросшей по обе стороны высокой волнистой травой и спускавшейся с дюны на асфальтированную дорогу, которая, огибая болота, тянулась до самого города. Стоял один из последних прекрасных дней лета.

На бегу я постепенно отвлекался от тревожных мыслей. Своего охранника, распластавшегося на земле, я заметил не сразу.

Блондин в синей ветровке и пятнистых военного образца брюках лежал, раскинувшись, в высокой траве прямо у дороги. Скорее всего у него была сломана шея. Умер он совсем недавно. Тело еще не остыло, когда я пытался нащупать пульс.

Погибший был из ФБР. Профессионал, такого голыми руками не возьмешь. Его поставили сюда следить за мной и Кейт, помочь в поимке Казановы. Предложил это Кайл Крейг, и мы с Кейт согласились.

— О Господи, только не это, — простонал я и, выхватив пистолет, помчался обратно к дому, где осталась Кейт. Она была теперь в страшной опасности. Оба мы были в опасности.

Я попытался думать, как Казанова, сообразить, что он станет делать дальше, на что способен. Ясно, что оборона вокруг дома прорвана.

Как же ему это удается? Кто он такой, будь трижды проклят? С кем я тягаюсь?

Я не ожидал увидеть второе тело и чуть не споткнулся о него. Оно было скрыто в высокой густой траве. Этот агент тоже был одет в синюю ветровку. Он лежал на спине, рыжие волосы не растрепаны. Никаких признаков борьбы. Неподвижный взор устремлен на паривших над головой чаек и ярко-желтый солнечный диск. Второй телохранитель из отряда ФБР мертв.

Меня охватила паника. Я несся как сумасшедший навстречу тугому ветру, сквозь высокую волнистую траву к дому на берегу. Дом казался спокойным и безмятежным, каким был, когда я уходил.

Я был почти уверен, что Казанова уже там. Он охотился на нас. Настало время расплаты. Он надеялся получить ее сполна. И проделать это безупречно. А может быть, просто хотел отомстить за Рудольфа?

С пистолетом наготове я осторожно открыл входную застекленную дверь. В гостиной как будто никого. Тишину нарушало только назойливое жужжание старого холодильника в кухне.

— Кейт! — заорал я во все горло. — Он здесь! Кейт! Он здесь! Казанова здесь!

Я помчался через гостиную к спальне на первом этаже и рывком распахнул дверь.

Ее там не было.

Кейт не было там, где я оставил ее всего несколько минут назад.

Я снова метнулся в прихожую. Внезапно открылась дверь шкафа, оттуда показалась рука и схватила меня.

Я резко обернулся.

Кейт. На лице ее была написана твердая решимость и откровенная ненависть. Страха в глазах я не увидел. Она приложила палец к губам.

— Ш-ш-ш-ш, — прошептала она. — Со мной все в порядке, Алекс.

— Со мной тоже. Пока.

Стараясь шагать бесшумно и нога в ногу, мы направились в сторону кухни, к тому месту, где находился телефон. Мне надо было немедленно вызвать полицию из Кейп-Хэттераса, а они связались бы с Кайлом и ФБР.

В узкой прихожей было темно, и я слишком поздно заметил блеск стали. Резкая боль пронзила меня, когда длинная игла пропорола левую сторону груди.

Превосходный был выстрел. В самое яблочко. Он стрелял в меня из электрошокового пистолета «тенсор» новейшей системы.

Мощный электрический поток разливался по телу. Сердце затрепыхалось. Я почувствовал резкий запах собственной горелой плоти.

Не знаю, как это получилось, но я бросился на него. В том-то вся загвоздка с электрошоковым оружием, даже таким дорогим, как «тенсор», мощностью в восемьдесят тысяч вольт. Им не всегда удается сразу свалить крупного мужчину. Особенно сдвинутого на чувстве долга.

Сил у меня оставалось немного. На Казанову их точно не хватало. Ловкий и сильный убийца сделал мне подножку и изо всех сил врезал по шее. Вторым ударом он поставил меня на колени.

На этот раз на нем не было маски.

Я поднял голову и посмотрел на него. У него была светлая борода, как у Гаррисона Форда в начале фильма «Беглец». Зачесанные назад русые волосы отросли. Прическа потеряла былую безукоризненность. Он, видно, меньше следит за собой. Скорбит о своем лучшем друге?

Без маски. Хочет, чтобы я увидел, кто он такой. Его карты раскрыты.

Вот он, Казанова, наконец. Я был недалек от истины, подозревая Дэйви Сайкса. Не сомневался, что это кто-то из даремской полиции. Чувствовал, что он должен был участвовать в расследовании по делу об убийстве золотой парочки. Но он сумел замести все следы. Устраивал себе такие алиби, что просто невозможно было заподозрить.

Я смотрел в бесстрастное лицо следователя Ника Раскина.

Раскин был Казановой. Раскин был чудовищем.

— Я могу делать все, что пожелаю! Не забывай об этом, Кросс, — сказал мне Раскин.

Он достиг совершенства в своем искусстве перевоплощения. Надел на себя личину лихого детектива, растворился в этом образе, создал себе безукоризненную маску. Местная звезда, местный герой. Тот, кто вне подозрений.

Я лежал парализованный электрошоком, а он сделал шаг к Кейт.

— Я скучал по тебе, Кэти. А ты? — Он заливисто рассмеялся. И все же в глазах его светилось безумие. В конце концов выдержка и благоразумие оставили его. Может быть, оттого, что умер его «двойник»? — Ну скажи, ты скучала по мне? — повторил он, подходя к ней с мощным парализующим «тенсором» в руке.

Кейт не ответила на вопрос. Вместо ответа она бросилась на Казанову. Давно ждала этого момента.

Стремительный удар ногой по правому плечу выбил из протянутой руки Ника Раскина пистолет. Превосходный удар. Прямо в цель. Ударь его еще раз и беги отсюда, хотелось мне крикнуть Кейт.

Но говорить я еще не мог. Ничего не получалось, как ни пытался. А вот приподняться на одном локте мне все же удалось.

Кейт атаковала решительно и бесстрашно, как во время тренировок на пляже. Казанова был мужчиной крупным и недюжинной силы, но сила Кейт, порожденная гневом и ненавистью, не уступала его мощи. «Пусть попробует сунуться, посмотрим, кто кого», — сказала она однажды.

Кейт действовала молниеносно, дралась великолепно, даже лучше, чем я мог предположить.

Следующего удара я не видел. Раскин оказался ко мне спиной. Я видел только, как внезапно его голова откинулась и длинные волосы рассыпались по плечам. Он с трудом устоял на ногах. Видимо, как следует досталось.