Неизведанный Рим. Легенды и секретные места Вечного города - Елена Романовна Елохина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце I века до н. э. Август приказал перестроить портик у реки и посвятить его сестре. В этом жесте, как и в имперских браках, не было семейной любви. Октавия была матерью его племянников – потенциальных преемников, что возносило ее в иерархии рода (и отводило почетное место в политической пропаганде). Место для портика тоже выбрали с умом. Огромный ипподром – Фламиниевый цирк – занимал всю прибрежную часть района. Его положение и размер примерно совпадают с большей частью будущего еврейского гетто.
На ипподроме проходили собрания плебеев (простых граждан Рима), так что весь окрестный район был популярен в народе. Также отсюда стартовали триумфальные шествия после громких побед – неотъемлемый элемент демонстрации превосходства Рима. Вокруг цирка была повышенная концентрация храмов богов, связанных с войной и властью, а горожанам отводились портики для прогулок. К ним и добавился построенный с размахом новый комплекс Октавии. Четыре крытые галереи с тремя сотнями колонн обрамляли два святилища – Юноны и Юпитера (первый мраморный храм в Риме!). Внутри портика находилась курия (зал для заседаний) и две библиотеки – на латыни и греческом, как было принято в те времена. Под колоннадами размещалась постоянная выставка произведений живописных и скульптурных искусств. Среди статуй греческих мастеров уровня Праксителя, Лисиппа и Фидия была и первая скульптура женщины – не богини. Это была статуя Корнелии, матери братьев Гракхов – республиканских народных защитников, которые боролись за права плебеев. Как вы думаете, зачем она там стояла?
Тоже для пропаганды Августа. Через этот жест император надеялся заработать очки в глазах простых римлян. Искусство – общественное богатство, доступное каждому.
При строительстве портика Октавии Август достиг сразу нескольких целей.
Он подарил римлянам комфортное место для встреч и наслаждения прекрасным в той части города, где фоном показывали выгодный ему политический спектакль. Так он оказался одновременно и благодетелем, и успешным полководцем, и божеством в глазах плебеев. А также подготовил почву к выводу в свет своих преемников, детей Октавии.
Утопический сон Августа о великом Риме разбился в Средневековье о банальный инстинкт выживания. То, что в древности было настоящим музеем под открытым небом, культурным центром столицы, спустя тысячелетие превратилось в крупнейший рыбный рынок города (Forum piscium).
В конце улицы, где когда-то тянулся портик Октавии, сохранилось несколько его гранитных колонн, торчащих из мостовой среди столиков ресторана. За ними открываются две арки – здесь когда-то был один из входов в гетто, «рыбные ворота» (Porta Pescheria). Рынок располагался уже за пределами еврейского квартала, и его посещали все римляне.
Этот уголок города, на мой взгляд, один из самых необычных и живописных гибридов разных эпох. С балкона открывается захватывающий вид на руины, а узкий мостик над ними добавляет ему романтики.
Раскопки, проведенные на рубеже XX и XXI веков, позволили взглянуть на временной срез во всю глубину и вернуть хотя бы смутное понимание, как выглядел портик Октавии. От его массивного входа сохранились две белоснежные колонны (еще несколько видны внутри) и мраморный фасад с надписью о реставрации времен императора Септимия Севера. Справа стену подпирает полукруглая кирпичная арка, на которой видны остатки потускневших фресок.
Проход вел к двери церкви Св. Ангела (по названию района), которая по-прежнему спрятана за античными руинами. Так надежно, что многие даже не подозревают о ее существовании, пока не увидят второй вход с другой стороны.
Церковь возвели в начале второго тысячелетия на фундаменте храма Юпитера. Ее полное название – S. Angelo in Pescheria («при рыбной лавке»).
Речь идет о рядах рыботорговцев, которые ежедневно выставляли свой товар под кирпичными сводами. В акварелях Этторе Розлера Франца, Сэмюэля Прута и других художников отлично передана атмосфера рынка. Вдоль длинной улицы под арками (ее убрали в ходе раскопок) выстраивался ряд прилавков с мраморными столами. Плитами для них служили древнеримские фрагменты облицовки портика Октавии. Все они были пронумерованы по порядку. Внизу, среди руин, еще сохранилась плита под номером 2.
Места в рыбных рядах принадлежали дворянским семьям, которые сдавали их в аренду торговцам.
У последних был свой профсоюз (с громким названием «Университет рыботорговцев»), который собрал деньги на собственный придел при церкви и часовню, где благословляли товар. Ее желтый барочный фасад виден справа от кирпичного портика – его легко опознать по фигуре апостола Андрея, покровителя корпорации.
Рыбный рынок появился здесь уже в XII веке и просуществовал до конца XIX. Близость речного порта позволяла продавать рыбу сразу после выгрузки, чтобы сохранять ее свежей, насколько это было возможно во времена отсутствия холодильников.
Торги проходили по ночам, так что это был единственный освещенный район города. Баржи тянули на канатах против речного течения из морского порта Фьюмичино. В Риме были свои бурлаки – pilorciatori. От корня слова возник термин spilorcio, «скупой» – тот, кто упирается до последнего даже в самых незначительных тратах.
Продажа рыбы разворачивалась в форме аукциона и называлась cottìo (от средневеково-латинского слова coctigium – «ежедневный торг»).
На оживленном базаре торговцы и покупатели выкрикивали понятные только им ставки на местном диалекте. На охоту за лучшей рыбой приходили лавочники, хозяева таверн, личные повара аристократов. Представление настолько нравилось римлянам, что поглазеть на него собирались не только простолюдины. Иногда заглядывали и богатые господа с супругами, поздно возвращавшиеся со званых балов – еще в парадных одеждах.
Самый ожидаемый торг происходил накануне Рождества. По католической традиции на ужин сочельника не готовят мясные блюда, поэтому рыба нужна была всем. Предрождественский «коттио» ассоциировался у римлян с началом праздников.
Каких только рыб не встречалось на мраморных прилавках! Тунец, солея (плоская рыба, похожая на камбалу), речной угорь, анчоусы, треска, дорада и лаврак. Некоторые особи последнего водились не только в море, но и умудрялись доплыть против течения Тибра до городских причалов. Выловленный в реке лаврак-спортсмен особенно ценился за нежное мясо, размягченное чрезмерным физическим усилием.
Королем римского стола был осетр. Рецепты его приготовления встречаются уже в древних источниках. В те времена он водился в Тибре, но уже два века его никто не видел.
Крупные экземпляры считались особенной роскошью –
