Наемники Судьбы.Пенталогия - Юлия Федотова

– Мне думается, он овладел его сущностью уже давно, во время их с Годриком обходов территории. А выбравшись на волю, вселился в его тело.

Так говорил Балдур, а Аолен в это время с замиранием сердца вглядывался в сущность эскерольдского принца – все ли в порядке? Меридит перехватила его пристальный взгляд, прошептала одними губами:

– Ну что?!

– Порядок, – прошептал эльф в ответ настолько тихо, чтобы человечье ухо не могло уловить его слов. – Это он.

– Урсулку мою проверь, – попросила диса, – она с ними оставалась.

Ухо Урсулы человечьим не было.

– Ты что, дура?! – протестующе завопила она. – Щас каак двину! Не посмотрю, что ты старшая!

Дело закончилось символическим подзатыльником и демонстративным ревом – люди так и не поняли, изза чего сырбор.

Встал вопрос, что делать со Спуном? Самый простой и надежный способ избавить общество от злого духа, обретшего плоть, – убить его носителя. Но как быть, если этим пресловутым носителем оказался ваш добрый знакомый, если вы вместе шли по жизни сквозь бури и невзгоды, делили походный кров, хлебали из одного котла, укрывались одним одеялом? Если считали его едва ли не родным, пусть и не самым любимым? Тогда нужно искать другой выход.

На самом деле одержимость – явление не настолько редкое, чтобы не нашлось желающих на нем заработать. Изгонять духов, незаконно оккупировавших чужие тела, берутся деревенские бабки, ведьмаки и ведьмы, колдуны, в том числе черные, лекари и целители всех мастей, маги с дипломом и без. И все справляются. Потому что умеют оценить мощь духа и определить заранее, удастся его одолеть или не стоит связываться. Если да – принимаются за работу. Нет – отсылают клиента к более опытному коллеге. Это лучше, чем взяться за невыполнимое и опозориться, а то и погибнуть.

Аолену освобождать одержимых прежде не доводилось. Балдур имел опыт, небольшой, но достаточный, чтобы понимать: для изгнания этогодуха потребуется целый консилиум Великих магов во главе с председателем Верховной Коллегии. Но как их собрать? Как заставить уделить время и потратить силы на персону столь незначительную, как чейто слуга? Предложить золото? Коллегия несметно богата. Запугать последствиями – они и впрямь будут ужасны, ведь сила черного духа станет расти с каждым днем? Не подходит. Маги непременно решат пойти по пути наименьшего сопротивления – прикончить одержимого, пока не поздно. Шантажировать отказом спасать мир впредь? Да плевать им на мир, были бы сами живы! Прибегнуть к демонической помощи – пригласить Кукулькана, или снова вызвать папашу? Тоже не выход, сказал Балдур. Мощь обитателя астрала слишком велика. Чужую сущность из тела он, несомненно, извлечет, но и собственной, природной не поздоровится. Дело кончится гибелью или превращением в зомби – истории известны такие примеры. Именно поэтому демонов, даже низших, никогда не призывают для исцеления одержимых… Короче, куда ни кинь – всюду клин. И всетаки должен быть выход, надо его найти!..

Они слишком увлеклись поисками, чтобы помнить о печально известном кальдорианском принципе. А когда вспомнили – было поздно. Непоправимопоздно.

Годрик стоял над телом связанного слуги, и на руках его была кровь. А из груди, из самого сердца лежащего торчала затейливо витая рукоять кинжала, матово поблескивало в свете магического шара драконье серебро. Много, много запретного оружия осталось валяться бесхозным на поле недавнего боя…

– Ты… ты зачем это сделал?! – отчаянно взвизгнула Ильза.

– Это был мой долг, – тут же откликнулся убийца. Голос его был тверд и спокоен, так могут говорить лишь те, чья совесть чиста и нет сомнений в собственной правоте. – Он стал опасен и для нас, и для этого мира. И я, как господин его, обязан был его остановить.

– Но не так же!!! Ты его убил! Убил! Мы бы нашли способ!.. – Она расплакалась, Урсула принялась подвывать.

– Цель оправдывает средства! – отчеканил юный кальдорианец. – Мой способ был самым простым и надежным. Спуна, безусловно, жаль, но у каждого своя судьба.

К убитому подошел Рагнар, сам не зная зачем, выдернул нож из раны. В тишине гадко хлюпнула кровь, тело судорожно дернулось.

– Любимейший друг детства, да? – горько усмехнулся рыцарь.

– А вы хорошо проверили? Может, он не совсем умер? – забеспокоился, засуетился Эдуард, приняв конвульсии трупа за признак жизни. – Вдруг можно чтото сделать? Как тогда со мной?

Они проверяли. И сделать ничего было нельзя. Слишком мало времени прошло, одержимый не успел измениться. Он умер человеком. Искореженные чужой злобой черты разгладились, лицо сделалось обиженноудивленным, как у ребенка, у которого родная мать отобрала игрушку. Он вообще был похож на младенца, большого, пухлого и невинного. Такие не должны умирать. На это тошно было смотреть.

– Пойдемте отсюда, – предложил Хельги. – Не станем ждать утра.

– Идем! – подхватила Ильза истово. – Не могу спать рядом… с этим! – Кого она имела в виду?

Собирались быстро, почти молча. Покидали в мешки одеяла – вот и все сборы. Накрыли тело дерюжкой, погасли магический шар. Хельги обрушил свод землянки – вот и готова могила для Спуна, чтоб не пожрал никто. Свистнули торхов, принялись грузить пожитки.

Годрик молча протянул Аолену свой мешок – сам не умел управляться, привык, что ему помогают. Но эльф отшатнулся, даже руки за спину спрятал.

– Нет! – сказал резко, почти выкрикнул. – Отойди. Ты больше не с нами.

В растерянности юноша обернулся к другому своему опекуну, Рагнару.

– Верно. Ступай своей дорогой, – велел рыцарь и отвернулся.

Тут нервы принца не выдержали. Он плакал, он кричал, цеплял спутников за одежду, падал на колени – форменная истерика! Они не могут бросить его одного в лесу! Кто будет его кормить? Куда он пойдет?! Он не знает дороги домой, здесь проклятое место, а дальше – мороз, разбойники, голодная нежить! Он погибнет один, непременно погибнет! У него даже охранного амулета нет, потерял…

Его слушали равнодушно, только колдун снял чтото с шеи и швырнул на снег.

– На вот, не скули. От нежити убережет. С остальным справляйся сам – может, повезет. У каждого своя судьба.

И они ушли. А Годрик остался.

Скакали молча, всю ночь. Ни слова не проронили и торхи, видно, по привычке, а может, из деликатности, кто их знает? Только под самое утро Энка вдруг, без всяких предисловий спросила Хельги:

– Скажи, если бы дух вселился в твою Меридит, и она сделалась угрозой миру, и не было бы вообщеникакой надежды обезвредить ее иным способом, ты смог бы поступить, как Годрик?