Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир - Рагнар Квам-мл.

«Деньги, — объяснял он в книге, — имеют особое свойство развязывать полинезийские языки, одновременно способствуя развитию их фантазии»{452}.

Книга «Цивилизации островов Полинезии» вышла в далекой стране, и вряд ли кто-то заметил бы ее в Норвегии, если бы не писатель, переводчик, эссеист и публицист Нильс Кр. Брёггер. Под заголовком «Разоблачение Тура Хейердала как ученого» он написал рецензию на эту книгу в разделе хроники газеты «Верденс Ганг».

Брёггер воспринимал путешествие на «Кон-Тики» как «выдающееся спортивное предприятие нашего века». Но в глубине души он «постоянно питал сомнения по поводу того, был ли Хейердал выдающимся ученым». Брёггер, например, воспринимал монографию «Американские индейцы в Тихом океане» как «колоссальное хранилище сведений, собранных из всех возможных источников», с которыми Хейердал обращался без «критического метода и необходимой объективности». Когда он прочитал книгу Саггса, его сомнения рассеялись. Особенно он ухватился за высказывание Саггса о том, что перуанцы не знали паруса до прихода европейцев и что он считал, что экспедиция на остров Пасхи имела «научное значение, равное нулю». Брёггер «редко или никогда не читал такой разгромной критики одного ответственного ученого в отношении своего коллеги».

«Верденс Ганг» подхватила критику Саггса. Газета высмеивала Тура Хейердала и в колонках хроник, и собственными карикатурами

Чтобы усугубить эффект, Брёггер еще порассуждал на тему помещения «Кон-Тики» в музей на Бюгдёй-аллее. Там выставлено полярное судно «Фрам», на котором Фритьоф Нансен плавал к Северному полюсу. Там же стояли корабли викингов, национальный памятник, которому нет равных. Но «Кон-Тики»? Не попал ли плот «не на свое место»? Не должен ли он стоять в музее спорта, вместе с медалями и кубками Оскара Матисена, Ялмара (Яллиса) Андерсена, Кнута (Купперна) Юханнесена и Сони Хени?{453}

Тур Хейердал не ответил на статью. Он находился далеко от Норвегии, на родине Роберта Саггса, в США — в Кливленде, Нью-Йорке, Чикаго. Он ездил по миру и читал лекции, выступал на радио и телевидении. В Соединенных Штатах всегда находились журналисты, желающие с ним поговорить. Никто не упоминал о Саггсе. Кто такой Саггс? Всего лишь новоиспеченный доктор без значительных научных достижений.

Затем в Санта-Фе его ждал Эдвин Фердон. Вместе они должны были завершить первый из двух томов научных отчетов экспедиции на остров Пасхи. Труд под названием «Археология острова Пасхи» посвящался Его Величеству королю Улафу V, высочайшему покровителю экспедиции.

Из тех археологов, что работали с Туром на острове Пасхи, кроме Арне Скьогсвольда именно Эдвин был к Туру ближе всего. Эдвин, или Эд, имел мало близких друзей{454}, Тур тоже. Остров Пасхи свел их вместе, и позднее, вследствие тесных контактов во время работы над «Археологией острова Пасхи», между ними возникла дружба.

Эд одно время хотел писать докторскую диссертацию по археологии в Музее Нью-Мексико в Санта-Фе, но его работу не признали. Это не способствовало его авторитету в научных кругах, но для Тура, который сам не особо беспокоился о докторской степени, это не имело значения. Тур пригласил Эда с собой на остров Пасхи, потому что он независимо от результатов экзаменов доверял Эду как археологу. Для Эда приглашение стало поддержкой в трудное время, и он был так благодарен, что не знал, как выразить свою признательность Туру{455}.

Если другие археологи во время пребывания на острове Пасхи работали с крупными темами: моаи, аху, коленопреклоненные статуи, каменные стены в Винапу, битва при Пойке и первое поселение Хоту Матуа в бухте Анакена, то Эд занимался исследованием остатков некоторых очень старых каменных построек на месте древнего ритуального центра — деревни Оронго.

Деревня раскинулась на краю кратера Рано-Као — крупнейшего вулкана острова Пасхи. Сюда приходили люди, чтобы приносить жертвы Макемаке, и именно здесь развился удивительный культ человека-птицы, заменивший со временем моаи, которые утратили свое значение религиозных символов. На скалах в Оронго рапануйцы вырезали фигурки, представлявшие людей с птичьими головами, и каждый год собирались здесь на специальную церемонию для провозглашения нового человека-птицы. Непонятно, какие функции выполнял человек-птица, однако есть мнение, что он был своего рода инкарнацией Макемаке. За время своего короткого «правления» он пользовался некоторыми привилегиями, и поэтому конкуренция за место человека-птицы следующего года была велика{456}.

Неясно, возникло ли почитание человека-птицы на острове Пасхи или пришло извне. Метро считал, что культ человека-птицы в том виде, как он практиковался в Оронго, не встречался больше нигде в Полинезии{457}. И поскольку Метро полагал, что первые поселенцы пришли с запада, из Полинезии, в таком случае почитание человека-птицы — это феномен, возникший на острове Пасхи.

Фердон имел иную точку зрения. Он указывал на то, что человек-птица был хорошо известен в культурах Анд. Далее он упоминал, что дома из камня, стоявшие когда-то в Оронго и игравшие важную роль в религиозных церемониях, имели конструкцию крыши, которая не встречается нигде в Полинезии. В Перу и на юге, в направлении к Аргентине, напротив, этот метод строительства довольно распространен{458}. Хотя параллелей между островом Пасхи и Южной Америкой не так много, Фердон считал, что они достаточно красноречивы, чтобы утверждать, что не все на острове Пасхи имеет местное происхождение. И хотя он подчеркивал гипотетический характер своих заключений, но находил совершенно очевидным наличие контактов между Южной Америкой и островом Пасхи{459}. Таким образом поддерживая теорию Хейердала, он продвинулся еще дальше, чем другие археологи, принимавшие участие в экспедиции на земле Хоту Матуа.

На фоне разочарования по поводу прохладного отношения других ученых к его теории такая поддержка согревала Тура. Это также объясняет и то, почему Тур выбрал Эда в качестве своей правой руки при работе над научным отчетом.

Прежде чем они встретились в Санта-Фе, Эд получил письмо от Арне Скьогсвольда. Оно содержало английский перевод статьи Брёггера из «Верденс Ганг». Потрясенный тем пылом, с каким Брёггер унижал своего соотечественника{460}, и сам горя желанием выступить в качестве оруженосца своего рыцаря, Эд Фердон подготовил ответ. Он не церемонился.