Сделай и живи спокойно 2 - Вадим Николаевич Демидов

Как же мне не хватало Катерины. Вот кто бы мог заставить бурлить это болото. А эти — Исипова и Сергачёв ничего не понимают в энтузиазме. Ближе к окончанию работы, я пошёл записываться в добровольцы. Рита с ребятами уже ждала меня возле прорабской. Я пошёл первым. Вот собственно и всё! Теперь мне надо, как-то объяснить, почему нам не быть добровольцами! Люди ведь ждут. Надеются. Эх!

Объяснил, слава богу, не в первый раз таким занимаюсь. Сколько раз, в той жизни, приходилось вот так же брать всё на себя и объяснять почему, например, сегодня не выдали зарплату или что наша организация банкрот и денег вообще не будет. Девяностые — мать вашу!

Грустно. Я то думал, что молодёжь меня поддержит, а всё оказалось гораздо хуже. Дисциплинированные здесь все, как кошки у Куклачёва. Сказали нельзя — значит нельзя! А я так надеялся, что сейчас соберёмся и пешком рванём на кирпичный завод помогать. Фиг там! Даже Марго, любовь моя, посмотрела грустно мне в глаза и отдала лом Феликсу. А ведь сначала готова была бежать, чуть ли не вперёд меня на помощь. Даже, вон, спросила, что в первую очередь нужно для работы. Я ей и сказал, что при разборе завалов, нет ничего лучше, чем руки в рукавичках и хороший лом. Лопаты нужны будут потом, когда основные и самые большие куски уберутся. Эх!

Я ещё раз окинул взглядом своё «воинство». Хм, интересно, а им строевую подготовку в техникуме преподают? Ща проверим:

— Добровольцы, в шеренгу становись!

Народ подобрался, секунд пять броуновского движения и что-то вроде похожее на шеренгу застыло передо мной. Причём лом, самым невероятным образом, опять оказался в руках у Риты. Она его держала как карабин СКС, в положении «к ноге».

— Равняйсь! Смирно! — скомандовал я.

После небольшой паузы, я провёл разъяснительную беседу. Ну, там про долг каждого комсомольца и о всеобщей задачи по построению коммунизма. В общем попытался направить мысли в правильном направлении. Но, в этот раз, у меня ничего не получилось. Ребята совсем не горели энтузиазмом. Вообще. Немного подумав, я понял причину этого. Они просто перегорели. Первый порыв, который надо было подхватить и не давать ему пропасть, иссяк. Бывает и такое. Можно, конечно, собственным примером и голосом заставить, но это уже будет не то. Совсем не то, что нужно. Поэтому прекращаем эту попытку и запомним, на будущее, как не надо делать.

— Вольно! Разойтись!

Вот так! А я всё-таки прокачусь до места, просто чтобы посмотреть. Только Риту провожу до дома.

— Вилор, не обижайся на ребят, — взяв меня под руку, Марго тихо, вполголоса объясняла что произошло, пока мы шли переодеваться, — напугались они. Никто не хочет получить плохую характеристику от комсомольской группы. А Сергачёв это может устроить.

— Да всё я понимаю, — так же тихо отвечал я, — с самого начала, надо было не ходить к комсоргу, а сразу бежать на завод. Тогда бы всё получилось. Там, на месте, никто бы не стал спрашивать о нашем возрасте. Поставили бы вместе со всеми работать и всё. Теперь-то чего рассуждать? Жаль, конечно, но ничего непоправимого не случилось. Будет наука на будущее. Пацаны вон на фронт, во время войны, сбегали и ничего… Сынами полков становились, медали получали, а то и ордена даже.

— Так то война была, — возразила Рита, — сейчас-то мир.

— А какая разница? — удивился я и пояснил, — нельзя отказывать людям, если они хотят помочь от чистого сердца. Что стоило поставить нас не на опасный участок, а где-то рядом? Да, даже, просто помогать носить чего-нибудь и то было бы дело! Понимаешь? Сопричастность в большом и важном для общества деле, о котором потом будут всю жизнь вспоминать и детям рассказывать, вот что важно! Это знаешь какой стимул?!

— Наверное, ты прав, — смущённо произнесла Рита, — и я не испугалась. Я готова пойти с тобой помогать.

— Теперь это не важно, — махнув рукой ответил я, — думаю, что нас не пустят даже посмотреть издали, не то что помочь. Надо подумать…

Да, провал полный. Не быть мне нормальным лидером. Ещё и под санкции попал. Сергачёв и Исипова долго будут мне напоминать о моём отказе подчиниться. Да и фиг с ними! Как бы мне сейчас вывернуться так, чтобы окончательно авторитет не растерять в глазах Марго. С другими разберусь потом. Мне мнение моей девушки важнее. О! А если так:

— Рит, а ты знаешь, где этот завод находится? — спрашиваю девушку.

— Конечно! — уверенно ответила Рита.

— Тогда по-быстренькому переодеваемся и идём туда! — я подтолкнул девушку к женской раздевалке, а сам помчался в нашу — мужскую.

Я с яростью срывал с себя рабочую одежду, а в голове только одна мысль: — «Такое не должно повториться». Я отступил, не стал настаивать и согласился с чужим мнением! Блин! Ладно другие, а вот Феликс, что он теперь будет думать обо мне? Я же вроде как весь такой смелый и решительный, а в итоге — ноль получается? Не пойдёт! Буду исправляться.

Николай Петрович приготовил мне маленький свёрток и вручил перед уходом. Что там находится, он не сказал, но намекнул — что это необходимо для ремонта дома. Потом посмотрю, а сейчас есть другие дела. Жаль что я дорогу, до этого кирпичного завода, не знаю. Съездил бы один и никаких проблем. Просто по человечески переживаю за Марго. Путь не близкий, а мы после рабочей смены. Зачем ей ноги бить? Но, с другой стороны, я знаю, что её не отговорить. Если сказала, что пойдёт со мной, значит так и поступит.

Как оказалось, не так уж и далеко находился этот завод. От нашей стройки километра три не более. Плохо, что весь путь шёл под горку — назад придётся возвращаться поднимаясь в гору. Но я чего-нибудь придумаю. Можно ведь и вдоль речки Яченки проехать до впадения в Оку, а там и набережная рядом. А это считай дом родной. Только это километров пять получится — но зато почти по прямой, без всяких горок. Разберёмся!

Никто нас на территорию завода, конечно же не пустил. Всё кругом было оцеплено милицией и какими-то военными. Но мы с Ритой, всё-таки, с небольшого возвышения, рассмотрели основные последствия взрыва. Далековато было. Да и марево, то ли от дыма, то ли от пара мешало. Хорошо было видно, только огромную дыру в крыше. Метров пять-семь в диаметре — не меньше. Если взрыв произошёл внутри то, что же тогда там от печи осталось?

— Рит, а ты была на