Бич сновидений - Алексей Юрьевич Пехов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А потом и вовсе запретил мне выход в сон?
— Я хотел, чтобы ты жил спокойной, безопасной жизнью. Чтобы ты просто жил…
Если я и дико злился на него за очередные тайные манипуляции, то сейчас злость понемногу таяла.
— Почему же ты вторгся в мой сон?
— Потому что ты катализатор, Аметист.
Катализатор? Так называют вещество, направляющее реакцию по другому пути и тем самым изменяющее ее скорость. При этом само оно не расходуется… Обычно катализаторы ускоряют реакции. Их действие основано на ослаблении химических связей в реагирующих элементах.
— Везде, где ты появляешься, начинается реакция, — продолжил Феликс — Типа химической. Ты ее запускаешь неведомым мне способом. В любой цепочке твои следы, пусть даже мельком, но едва ты приближаешься: события начинают развиваться, все ускоряясь. Мне пришлось, с угрозой раскрыть себя, вытащить тебя из лап Альбиноса. Написать собственное имя на могиле в мире снов, чтобы Спиро прочитала его. Вышвырнуть Амину…
— Так это был ты⁉
Он проигнорировал мой вопрос, как малосущественное эмоциональное высказывание.
— До появления Амины перековка была необратима, — произнес он задумчиво. — После нее дэймос не мог делать то, что свойственно ему по его сути… природе. Физически не мог. Кроме того, лишался в каком-то смысле свободы воли, становился подчинен своему перековщику. И находился под постоянным контролем. Теперь представь, что произойдет, если перекованные темные сновидящие узнают, как можно снять блоки Тайгера.
Я представил. Ничего хорошего не будет. Не сомневаюсь, Мелисса согласилась на перековку лишь потому, что уверена: при любом удобном случае вернет свои способности.
Мысли о пленной гурии потянули за собой другие — о Хэл.
— Хэлена…
— А, спящая красавица, — произнес Феликс небрежно, — пусть поспит еще. Ей полезно.
И тут меня осенило очередное прозрение.
— Это не морок и не новые неведомые враги, это ты сделал с ней⁈
— Она залезла в твой… наш дом. Высматривала то, что не положено. Крутилась, где не надо. Заводила знакомства, которые без твоего участия для нее были недосягаемы. Ты не знаешь, кто смотрит через ее сон и что видит. Заметь, я даже ее не убил, раз тебе так нравятся ее чулки. Но я не буду снимать сеть, пока все не закончится.
— Что не закончится? Твой враг Альбинос мертв. Я вывел его для тебя в сон, и ты его прикончил.
— Альбинос глупец. Никакая армия не спасет от одного-единственного дэймоса. Но он был ослеплен желанием исцелиться. И я убил для тебя Морока. Это был твой личный враг. Его смерть должна была доставить тебе удовольствие.
Действительно, какой подарок самый ценный с точки зрения танатоса. Смерть.
Я рассмеялся невольно. Феликс улыбнулся. Это был не первый наш парадоксальный разговор о жизни и убийствах. Надеюсь, не последний.
— Ты ведь хотел этого. Я знаю, это было очень ярким твоим желанием, — сказал он. — Он причинил тебе много боли, и он унизил тебя. Но получить могилу в мир снов тебе нельзя. А я в этом смысле могу себе позволить…
Я, не отвечая, повел плечом. И задал встречный вопрос.
— Почему ты не убил Альбиноса еще тогда?
Пояснять было не нужно. Феликс прекрасно знал, о каком времени и какой ситуации я говорю. Баннгок. Моя первая поездка туда.
Но ответил он не сразу.
— Не смог, — произнес танатос наконец. — Моих сил в то время хватило на приказ, который я вложил в него. Но не на полную ликвидацию.
Удивительно откровенное признание.
— Судя по твоему молчанию, ты всегда считал меня всесильным, — сказал Феликс и в его голосе прозвучала улыбка.
Именно так я и считал.
Однако дело было даже не в могуществе и опыте танатоса. Феликс отличался удивительной способностью просчитывать все свои ходы вперед.
— Мир снов Альбиноса был закрыт, — продолжил учитель. — Сам он не проявлял активности годами. Но когда начал выбираться из своей норы, да еще и затеял убить тебя, а затем — вернуть прежнюю силу… я добил его.
Выверять не только собственные шаги, но и всех окружающих с учетом их ума, способностей, человечности или ее полного отсутствия.
Это было длительное противостояние. С самой юности моего учителя. И вот оно завершилось так просто и буднично. Интересно, испытывает ли он удовлетворение от свершенной мести?
— Но теперь-то все закончилось…
— А вот теперь, Аметист, все только начинается, — хмуро отозвался учитель.
Он указал взглядом на коробку с едой, стоящую у моих ног, явно намекая на то, что новости, которые собирается сообщить, лучше воспринимать на сытый желудок.
Иначе потом есть не захочется вообще.
Я поднял контейнер, пробил, активируя нагревательный элемент. Пока еда грелась, пронаблюдал за тем, как Феликс достает для меня вторую бутылку. Помню, его всегда напрягала необходимость есть, пить, просыпаться, утомляемость и ранимость человеческого тела. Так что в плане физического совершенства он достиг небывалых высот. Уровень античного бога.
В коробке оказался классический бэйцзинский ужин: лапша с овощами, огненная от приправ, но необыкновенно вкусная. Я вспомнил, как голоден: и пока не прикончил ее, не отвлекался больше ни на что. Феликс убрал пустую пластиковую емкость обратно в рюкзак. Теперь мы оба готовы продолжать беседу.
— Мне необходимо было исчезнуть, Аметист. На долгие годы. В моем прежнем теле, с неусыпным вниманием Тайгера, Геспера, Андониса, Талии, Клио это становилось невозможно. Я должен был исчезнуть для всех. Друзей, врагов, коллег. Мне нужно было погрузиться в Глубины, спуститься в Бездну.
— Ты был в Бездне?
— Да… — черные бэйцзинские глаза Феликса смотрели мимо меня на непроницаемую ткань палатки.
— Что ты видел там?
— Много всего… Мне нужно вернуться в дом, Аметист. Изучить карты сновидений… и мне нужен Герард.
— Адриана тебе недостаточно? — спросил я, отойдя от первого недоумения.
Я был рад, что он собирается возвращаться. Но то, что говорил Феликс, по-прежнему объясняло не все.
— Я должен обменяться информацией с Герардом, — сказал он, игнорируя вопрос про заблокированного оракула.
— Ты хочешь восстать из мертвых для Пятиглава?
— Сначала я хочу поговорить с ним.
— Ты думаешь, он станет говорить с тобой?
— Он принял тебя: дэймоса, взывающего о помощи. Не отправил на перековку сразу. Пытался понять. И помочь. Он поговорит со мной.
Феликс думал также, как и я. Самое главное для оракулов — время.
