Горошина для принцессы - Олег Шушаков

Однако шло время, а Снежане не становилось лучше. И лишь Егорка радовал ее и отвлекал от печальных мыслей!

Но сейчас он тихо спал в своей колясочке. А она стояла у окна и смотрела на озеро, голубовато-зеленая гладь которого сливалась с горизонтом, как настоящее море.

Снежане было невыносимо грустно…

Потому что сегодня было пятнадцатое августа. День рождения Владимира…

Ей вдруг вспомнилось, как весело они отпраздновали его в прошлом году!

Ранним утром прямо на квартиру позвонил комбриг Рычагов, начальник ВВС Дальневосточного фронта, напомнил Владимиру о том, что у него сегодня День рождения, поздравил и объявил благодарность с занесением в личное дело. Потом именинника поздравили в штабе бригады и подарили красивый серебряный портсигар с гравировкой. Потом пришла телеграмма-молния из Москвы. От Анатолия Серова.

Лишь после обеда Снежане удалось, наконец, завладеть мужем целиком и полностью! И она немедленно увела его далеко в сопки. Чтобы опять не отняли…

Вовсю припекало солнце, сияя посреди огромного синего неба. Перекатываясь по камням, журчала безымянная таежная речка. Ветер раскачивал верхушки сосен над головой. И на все голоса звонко пели птицы.

Снежана разложила на простыне прихваченную с собой еду - пирожки с картошкой и капустой, красную икру, копченую колбасу, хлеб, зеленый лук, огурцы и помидоры. Владимир открыл бутылку легкого вина…

Они выпили по чуть-чуть, поцелуй на закуску.

И вдруг, позабыв обо всем на свете, накинулись друг на друга! И долго-долго любились… Сначала страстно и яростно, изголодавшись за бесконечные пол дня разлуки… Потом медленно и нежно, растягивая каждую секунду на целую вечность…

А потом взялись за руки и прыгнули в речку!

Ледяная вода обожгла их, мгновенно освежила и зарядила своей силой!

Когда они выскочили обратно, Владимир растер Снежану жестким полотенцем, разогревая. Посмотрел в глаза и поцеловал. Так горячо, что она не удержалась от соблазна, повалила его навзничь и снова отдалась!

А потом они ели икру и пирожки. Пили вино. Целовались и смеялись… Смеялись и целовались… И опять любились…

Она подарила Владимиру на День рожденья шелковую белую рубашку, хороший черный галстук и одеколон с замечательным, холодным и мужественным, запахом!

Это было так давно…

Ровно год назад.

Послеродовый декретный отпуск Снежаны тянулся очень долго, но пролетел незаметно. Ей, как медицинской сестре, наравне с женщинами-работницами полагалось целых пятьдесят шесть календарных дней отпуска по родам. Которые, наконец, остались позади.

Снежана с нетерпением ждала выхода на работу. Потому что уже устала сидеть дома. И рассчитывала хоть немного отдохнуть от свалившихся на нее забот.

Посоветовавшись с бабой Таней и Вениамином Абрамовичем, в ясли Егорку она решила не отдавать. Баба Таня об этом даже слышать не хотела! И заявила, что сама будет с ним сидеть! А Вениамин Абрамович, ни слова не говоря, поднял обе руки и проголосовал «За!».

Лучше няньки, чем баба Таня, и отыскать было нельзя! Учитывая, кстати, и такой немаловажный при малюсенькой зарплате Снежаны факт, что она наотрез отказалась от какой-либо оплаты. И разобиделась так, что Снежане потом пришлось просить у нее прощения и целый вечер подлизываться!

В больнице ее встретили хорошо. И уже через несколько дней она втянулась в привычный трудовой ритм. Который, правда, весьма разнообразили регулярные пробежки до дома, чтобы покормить Егорку.

Во время одной из которых Снежана совершенно случайно столкнулась со своей бывшей квартирной хозяйкой бабкой Лукерьей. Нос к носу…

- Здравствуйте, Лукерья Антиповна! - сказала Снежана.

- Ой, кто это?!.. Ах, это ты, Снежаночка! - всплеснула бабка руками, сделав вид, что только сейчас заметила Снежану, хотя караулила ее почти полчаса. - Здравствуй, моя хорошая! Не признала я тебя сослепу! Столько не виделись! С самой весны! - она оглядела ее со всех сторон. - А ты, никак, опросталась! Ну, слава Богу! А красавица-то, красавица какая обратно стала! Живота будто и не было вовсе! Скажи на милость!.. - покачала она головой. - Давно родила-то? А кого? Пацана али девку?

- Мальчик, - ответила Снежана. - Пятьдесят семь сантиметров, четыре килограмма триста граммов. Два месяца ему уже.

- Ты смотри, какой здоровяк! - всплеснула руками Лукерья. - А живешь все там же? - забегали бабкины глаза. - У дохтура?

- Да, - ответила Снежана ровным голосом.

- Да, уж!.. У дохтура фатера, как у барина! - вздохнула с завистью Лукерья. - Люди гуторят, и тилифон у него есть, и ляктрическая лампочка! И кипяток на кухне прямо из трубы течет!.. Верно гуторят али брешут?

- Верно, - кивнула Снежана. - И электричество есть, и водопровод, и канализация.

- Канава… - попробовала выговорить незнакомое слово бабка. - Лизацция… Это что ж за канава такая?.. А лижут-то ее зачем?

- Не канава это! - усмехнулась Снежана. - Ка-на-ли-за-ция! Трубы такие в стене. Чтобы на улицу до ветру не бегать!

- Ух, ты! - восхитилась бабка Лукерья. - И чего только люди не выдумают!

- Давно уже выдумали! Неужто вы не знали? - поморщилась Снежана. - Скоро во всех домах проведут!

- Ты уж не серчай на меня, дочка, что вышло так нескладно все тогда! - поджала тонкие бесцветные губы Лукерья. - Ты, дочка, прости уже дуру старую! - взяла она ее за руку. - Я, ведь, не со зла! Спьяну тогда сбрехнула! Это все язык мой окаянный! Оторвать бы его да собакам выбросить!

- Да, забыла я уже все, Лукерья Антиповна! Сколько воды утекло! - сказала Снежана. - И вы забудьте!

- И то верно! - обрадовалась бабка. - Кто старое помянет, тому глаз вон!.. Сыночка-то как назвала?

- Георгий, - ответила Снежана.

Лукерье явно хотелось поболтать со своей бывшей жиличкой. Неожиданно для всех взлетевшей так высоко! Да поднабраться новостей для сплетен. Чтобы потом разнести их на хвосте по всей Слободке.

Но Снежане болтать было недосуг.

- Пора мне, Лукерья Антиповна! - сказала она решительно. - Егорку надо кормить! Сами понимаете!.. До свиданья!

И повернулась, чтобы уйти, но не успела.

- Ой, забыла совсем! - схватила вдруг ее за рукав Лукерья. - Постой, дочка, не спеши, послушай!.. Мужчина какой-то тебя искал!

Снежана посмотрела на бабку и недоуменно приподняла бровь.

- Знаешь его, аль нет? Невысокий такой, рыжеватый, стриженый! - невинно захлопала глазами Лукерья. - Молодой… Но сурьезный!

Алёша, подумала Снежана…

Ей стало немного жаль своего бывшего кавалера… Значит, все-таки решился зайти, грустно улыбнулась она… Он был такой хороший! Только очень робкий. Зато интеллигентный! И, кажется, действительно был в нее влюблен! Даже замуж звал…

- А когда он заходил? - спросила она у бабки.

- В мае! Недели через две, как ты ушла!.. Ох, и сурьезный мужчина! - покачала головой Лукерья. - Суровый! Даром, что молодой! А взгляд такой, что до сих пор мороз по коже дерет!.. Как узнал, что ты в тягости, аж побелел весь!

Снежану от этих слов будто холодом окатило!.. А потом словно жаром обдало!.. Она охнула и прижала ладошку ко рту.

Это был не Алёша! Который суровым быть не мог! По определению! И знал о ее беременности! Потому что она сама ему об этом сказала!

Неужели… Нет!.. Этого не может быть!..

- Я грешным делом подумала, что конец мой настал! Убьет, не иначе! Не поглядит, что совсем старушка! Со страху все молитвы позабыла, прости, Господи!.. Отче наш, иже еси на небеси… - засипятила бабка и несколько раз перекрестилась. - А он ведро с водой, что в сенях стоит, хвать и на себя! Сверху! Как в бане из ушата! И даже пиджак не снял! - Лукерья сделала большие глаза. - А пиджак-то дорогой! И галстук! А рубаха шелковая! - поцокала она языком. - А водица-то колодезная! Только-только принесла! Леденючая! Хлебнешь, аж зубы ноют! А он даже не отряхнулся! И спрашивает дальше! К кому, мол, она ушла?! Ты, то есть!

У Снежаны подкосились ноги. Она пошатнулась и ухватилась за забор рукой.

- Ты уж прости меня, старую! Помирать-то раньше времени никому не охота! - всхлипнула бабка Лукерья, а потом затараторила взахлеб. - Вот, я со страху и брякнула, как на духу! Дескать, ясное дело, к кому ушла! К дохтуру своёму и ушла! Куда ж еще! Тут он, вообще, в лице переменился!

Снежана вся обмерла…

Этим мужчиной мог быть только Владимир! Только он! И больше никто другой!

- Как узнал, что ты с дохтуром живешь, совсем лютый стал! - бабка нервно огляделась по сторонам. - Как прищурится на меня! Я чуть не обмочилась со страху, прости, Господи! Ну, всё, думаю! Теперь точно убьет! Ни собороваться, ни исповедаться не даст! А он ни слова не сказал, повернулся и ушел! - Лукерья перевела дух и перекрестилась. - Он за поворот, а я на огород! И к Федорковне задами! У нее и заночевала! Упаси, Господи, не дай Бог, еще вернется!

Снежана немного пришла в себя и спросила слабым голосом: