Операция «Клипер» (В июле сорок пятого) - Евгений Белогорский

— Не смогут ну и что? Пусть они отвлекут на себя внимание противника и затруднят ему оказание помощи своим войскам по ту сторону Везера. Ведь любая проблема для Рокоссовского крайне выгодна для наших солдат, не так ли? — ехидно спросил Черчилль и фельдмаршал поспешил с ним согласиться. К чему жалеть немецкое пушечное мясо, тем более, что американцы обещали в ближайшие дни с его пополнением.

Англичане были уверенны, что смогли полностью разгадать хитрый ход Рокоссовского, но русский маршал продолжил преподносить им сюрприз за сюрпризом. Утром следующего дня из-за тумана была нелетная погода и потому все сведения о противнике поступали из частей по телефону или радио.

Переправа через Хазе в районе Кройца не имела прикрытия и взятие её русскими танкистами было делом решенным. Все утро и весь день англичане ждали сообщений о приближении противника к Оснабрюке, но он все не объявлялся. С каждым пройденным часом тревога британцев стремительно возрастала, но четкого и ясного ответа на вопрос «где русские» так и не было. От посланных на разведку разведчиков поступали противоречивые сообщения и тогда англичане прибегли к последнему средству. Они стали обзванивать по телефону прилегающие к Оснабрюке города и поселки и спрашивать местных немцев не появлялись ли у них русские.

Ситуация было чрезвычайно комична. Вчерашние победители спрашивали у побежденных о своем новом противнике, но благодаря широкой телефонизации страны и панического страха немцев перед русскими, англичанам составить более или менее правдивую картину действий противника.

К огромному удивлению англичан, переправившись через Хазе у Кройца и заняв Эмстек, главные силы русских не повернули на дорогу ведущую к Оснабрюке. Ограничившись занятием стоявшего на полпути к Оснабрюке городка Вейцгере, они двинулись по направлению к городу Линген, расположенному вблизи с голландской границей.

Услышав эти новости штабисты Александера стали проверять и перепроверять сведения полученные столь необычным путем, но все это было правдой. Удачно прикрыв свои фланги болотистой местностью, гвардейцы генерал-лейтенанта Панфилова неудержимо рвались на запад, преодолевая сопротивление оказавшихся на их пути соединения англичан.

Было очень трудно с подвозом боеприпасов и горючего. Тылы 3-го гвардейского танкового корпуса безнадежно отставали, не успевая за ушедшими в прорыв танкистами. Очень часто танкисты были вынуждены сливать бензин с поврежденных или вышедших из строя машин для того, чтобы продолжить свой «натиск на Запад». Экипажи оставленных машин были практически брошены на произвол судьбы, но обстановка требовала принесения таких жертв для выполнения директивы Ставки Верховного Главнокомандующего. Неудержимо наступая вперед, к утру 16 июля советские танкисты захватили стоявший на берегу реки Эмс Линген и перерезали важный речной канал Дортмунд — Эмдем.

Когда к вечеру 15 июля картина полностью прояснилась, штаб фельдмаршала Александера был подобен растревоженному пчелиному улью. Непонятный отказ Рокоссовского от штурма Ганновера и Оснабрюка поставил английских генералов в тупик. Никто из не мог дать четкого ответа, что стоит за действиями противника.

Действуя по принципу «на безрыбье и рак рыба» штабисты предположили, что главной целью русского наступления является не Оснабрюк, а расположенный в сорока километрах от него Мюнстер. Это был важный железнодорожный узел через который дороги вели к Ганноверу, Бремену и Оснабрюке. После недолгого раздумья фельдмаршал поддержал эту идею, но против неё категорически против высказался присутствующий на совещании Черчилль.

— Наступление на Мюнстер — откровенная авантюра. Это понятно даже мне, наполовину военному человеку — Черчилль с презрением посмотрел на стоявших у стола генералов. — Не стоит недооценивать противника, господа. Как все живые люди Сталин может допустить ошибку, но пойти на авантюру, никогда. Смею вас в этом заверить, так как хорошо знаю этого человека. Сталин — прагматик и реалист, и авантюризм слово не из его политического лексикона.

— Если вы так хорошо знаете Сталина, то тогда, может быть подскажите нам, что означают все эти действия русских? — ехидно спросил премьера генерал Бредлов, учтиво напоминая Черчиллю о его неудачных прогнозах недельной давности. Своими словами генерал хотел смутить премьера, но его порыв канул в небытие. Черчилль не удостоил неудачника инсургента даже взгляда, только презрительно пыхнув в его сторону.

— У меня нет хрустального шара, я не могу читать мысли на расстоянии и мне не известны замыслы противника. Я говорю об этом честно и откровенно. Я не знаю, что задумал Сталин, но чувствую серьезную опасность грозящую нам. Если мы не можем разгадать замысел врага, то его следует разрушить всеми доступными средствами и чем быстрее тем лучше.

Не торопясь Черчилль вылез из кресла и подошел к висящей на стене карте. Не обращая внимания на стоявшего у карты Вэйлинга он вперил напряженный взгляд во все точечки и кружочки, что покрывали карту. Все они для него мало что значили. Все внимание Черчилля привлекла линия разграничения английских войск и армии Рокоссовского. Внезапно глаза его хищно блеснули, прищурились и губы скривились в жесткой гримасе.

— Вы говорили, Гарольд, что самое слабое место русского клина это — Нинбург. Так немедленно нанесите удар по этому месту! — Черчилль властно ткнул зажатой сигарой в карту. — Нанесите удар завтра! Пусть Бакстон ударит по ним всем что имеет! Бросьте против русских канадцев, что прикрывают побережье. Пусть наступают Шернер и Венка. Нельзя сидеть сложа руки, надо действовать.

— Извините господин премьер министр, но чтобы нанести полноценный удар по войскам Рокоссовского нам нужно как минимум сутки, а лучше двое — возразил Черчиллю генерал Пим, но тот не стал его слушать.

— Рокоссовский попросту не даст вам их! Его танки не будет штурмовать Мюнстер! Они достигли своей точки опоры и теперь постараются сбросить наши войска в море в районе Эдема. Главная цель наступления русских — порты Северного моря.

— У Рокоссовского нет сил для этого. Все, что имел его фронт он уже выложил без остатка между Эльбой и Везером и мне совсем непонятно за счет чего его ролики докатились до голландской границы. Не удивлюсь, если завтра разведка нам доложат, что это сделали бронетранспортеры с пехотой на борту — не сдавался Пим.

— Из-за нелетной погоды вы целый день понятия не имеет, что конкретно делает Рокоссовский и какими силами он сейчас располагает. Он очень серьезный противник, способный многое сделать за столь небольшой отрезок времени.

— Нам не в чем упрекнуть нашу воздушную разведку, сэр. За все время конфликта наши летчики достойно выполняли свой долг перед Британией — подал голос Бредлов, за что был награжден Черчиллем презрительным взглядом.

— Мне импонирует ваша уверенность в своей правоте, господа. Я очень этому рад. Ведь если все обстоит так как вы говорите, то вам не составит большого труда на деле доказать неправоту моих суждений. Сделайте это и я немедленно избавлю вас от своего общества. Но сделайте это завтра же!

В комнате повисла напряженная тишина, которую разорвал осевший от волнения голос генерала Пима.

— Простите, сэр, но мы настойчиво рекомендуем начать наступление против в русских в обозначенные нами сроки.

— Прекрасно. Я вас понял, генерал, — зло улыбнулся Черчилль, — мы пошли по второму кругу и мне не хочется терять зря время.

— Поймите, сэр! Наступление в указанные вами сроки невозможно! Это все равно, что наносить удар не кулаком, а растопыренными пальцами! — взмолился Пим, но премьер был неумолим.

— Пока вы будите собирать свой кулак, Рокоссовский сбросит канадцев Макмердо в море, а затем примется за вас! И тогда для отражения его наступления нужно будет два, а то и три кулака! Да, начиная это наступление мы сильно рискуем, но это наш единственный шанс переломить ход сражения за Саксонию и я не хочу его терять!

Не в силах продолжать дискуссию с несговорчивым премьером генералы обратили полные мольбы взгляды на Александера, за которым согласно законам британской армии было последнее слово.

Кость от кости военного клана фельдмаршал не мог остаться безучастным к генеральским призывам. Он заколебался, начал нервно подкашливать, но попав под свинцовый взгляд Черчилля, Александер не смог противостоять ему. Судорожно одернув ремень, фельдмаршал сухо произнес: — Господа, сроки запланированного нами наступления против русских переноситься на завтра, 16 июля.

Покрывшись красными пятнами, Александер стоически выдержал ментальный удар шквала откровенно недовольных взглядов своих генералов штабистов. Стремясь положить конец этому тяжелому испытанию, Черчилль важно добавил: — Кто не согласен с этим решением, может подать рапорта об отставке. Можете не сомневаться они будут приняты.