Пансионат - Александр Лонс

— Погодите… так это вы Агасфер? — спросил я. Знакомое чувство, что меня неслабо разыгрывают, снова вылезло на поверхность.

— Да какой там Агасфер, — усмехнулся Алексей Сергеевич. — Такого человека просто нет, и не было никогда. Орфография имени, Ahasverus, более правильно воспроизводящая библейское «Ахашвейрош», исходит от протестантов, культивировавших иврит и теперь это одно из наиболее распространенных имен легендарного персонажа. Кстати, во всех евангелиях об этом эпизоде вообще ничего не сказано.

— Опять вопрос, — сказал я, посмотрев на Лену. — Вроде бы предполагалось, что меня там кто-то должен прикрывать. Страховать. А кто это был? Я так и не понял.

— Да брось ты, это же вполне очевидно. Тебя «пасла» Танька, которую ты почему-то называешь «Голубикой». Она со стороны приглядывала за вашей компанией, слушала, что можно, а когда требовалось срочность, сообщала Светлане или ее мужу.

— Они тоже в деле?

— Естественно, — кивнул Алексей Сергеевич. — Как же без них. Кстати, это я попросил Николая перекрасить скамейку, на которой сохранились следы крови, которых никто кроме него не заметил. Когда с покраской все хорошо получилось, то приказал изнутри прокрасить окровавленный дом, разрешение к тому моменту было получено. Выкрасили такой же краской, чтобы сохранить хоть какое-то подобие единого стиля. Еще вопросы?

— Опять не ясно. Откуда на лавочке кровь? Она же хоть и рядом с тем домиком, но сравнительно далеко.

— Кровь с рук убийцы, — пояснил Алексей Сергеевич. — Когда ваша знакомая, ночью, услышала взрыв, то потом пошла посмотреть на результат своей деятельности. Вошла в домик, и перемазала руки. Возможно и ноги, но это сейчас узнать уже не удастся. Ведь это она подменила таблетку фестала на капсулу со взрывчаткой. В домике было довольно темно, и она (все-таки буду называть это существо в женском роде) незаметно для себя испачкалась в крови. Потом, уже на дорожке, заметила это, и стала чиститься. Белая ночь, как-никак. Отдаю должное ее хладнокровию — задержаться около места убийства — это надо уметь. В результате незаметно для себя перепачкала лавочку, и пошла в ваш коттедж, мыться. Дальнейшее вы знаете. Следствие ничего этого не обнаружило, и квалифицировало произошедшее как самоубийство. Так было проще всем. Потом Николай обнаружил на лавочке кровь, и было принято решение закрасить ее. Так, на всякий случай. На вопрос, надо ли сохранять место трагедии в неизменном виде, или можно сделать косметический ремонт, было получено разрешение на ремонт. Я уж не знаю, насколько это законно, но администрация пансионата получила дозволение покрасить дом. Однако правду-то мы-то знали, но при этом совсем не хотели впутывать в свои дела правоохранительные органы. Было понятно, что тут самое настоящее убийство, и убийца находится на острове. Оставался вопрос — кто.

— А зачем ей было его убивать?

— Очень просто. Этот человек ее очень раздражал и, как она говорила, «бесил». Давно и по любому поводу. А тут случай подвернулся, да и вообще она потеряла над собой контроль. Она пила соответствующие таблетки, но что-то произошло — или забыла, или еще что. Не знаю! Если вы спросите, для чего она рассказывала вам во всех подробностях о собственных делах, тоже объясню. Все маньяки очень любят повествовать о своей деятельности, и найти благодарного слушателя для них высшее наслаждение, своего рода сверхзадача. Они часто ведут дневники, все записывают, или наговаривают на диктофон. Бывает, что находят какого-нибудь слушателя, который их никогда не разоблачит, например — католического священника-исповедника. Могут кому-нибудь звонить по телефону и рассказывать о собственных преступлениях.

— Несчастная девушка, — невольно пробурчал я.

— Тебе что, жалко ее что ли? — с плохо скрываемым отвращением спросила Лена.

— Естественно. Это такая форма безумия. Она же была больна психически, разве нет? Что с ней стало?

— Неважно, что. У нас у всех какая-нибудь форма безумия. А ты, правда, хочешь знать подробности? — снова спросила Лена, и у меня возникло ощущение дежавю. Что-то такое уже было, только совсем в другом месте, в иное время и при иных обстоятельствах…

— Нет. Не хочу.

— Вот и правильно. Итак, господа, как бы ни приятно было с вами сидеть, но мне уже пора, и так давным-давно опаздываю. Вы меня отпустите?

— Естественно, — просто согласился наш собеседник. — Кто мы такие, чтобы задерживать красивую женщину? Вопросов к вам нет.

Лена попрощалась и быстро ушла. По-моему она специально выбрала этот момент. У меня-то к ней как раз сохранилась масса вопросов, причем эти вопросы громоздились один на другой и не давали покоя.

— А еще можно спросить? — спросил я, когда мы остались за столиком вдвоем. — Где была мистификация? До моей поездки или после?

— Что-то не вполне осознал, — смутился «Вилен Николаевич». Судя по интонации он и правда не понимал меня. — О чем вы? Поясните.

И я пояснил. Я рассказал всю свою историю еще раз, закончив повествование нашим с Леной разговором уже здесь, в клубе.

— …и вот, — завершал я свой длинный рассказ, — что-то не укладывается в моей голове. С одной стороны, как-то вечером в Питере, почти ночью, вы прочитали интереснейшую лекцию о нежити, что очень расширило мой кругозор и представления об окружающем мире. Эти разъяснения прекрасно истолковывают ряд событий, которым лично был свидетелем здесь, в Петербурге. Потом, поехал на курортный остров, где произошло всякое разное, что вполне соответствует новым для меня знаниям. А еще потом, уже здесь и сейчас, в этом клубе, вдруг объясняют, что это все лажа, а я стал объектом мистификации. Кому верить?

Мой собеседник вдруг задумался.

— То, что говорил вам я, и до, и после, — сказал он с расстановкой, — все соответствует действительности. А вот Лена… Я, кажется, понял, зачем она так с вами поступила. Она же не знала, о нашем разговоре, после того, как вы чинили компьютер?

— Нет, конечно. Не знала, я же ей не рассказывал. Зачем?

— Ага, теперь понятно! Она решила, что про нежить вы ничего не знаете, и нет смысла вас в эти тонкие материи посвящать. Грузить, как теперь говорят. Вот и рассказала такую правдоподобную байку, притворяться она умеет. О вашем знакомстве с Элей она тоже не знала, да? Ну, вот, все правильно! Если коротко, то ситуация именно такая, какой вы понимали ее на острове, перед возвращением в Петербург. В тот момент, когда вы очертили около себя круг, сработало то, что должно было сработать, и опасность для вас миновала. Голубика спасла вас этим мелом.

Вдруг меня осенило.

— Так… — выдавил из себя я, — а те люди, вместе с которыми довелось отдыхать, на самом деле…