Бедный Енох - Алексей Тарасенко

— Здравствуйте, молодой человек! — произнес он своим слегка скрипучим голосом.

— Здравствуйте еще раз, Борис Моисеевич!

— Даже не знаю, что вам и сказать, молодой человек.

— Вы определили, что это за жидкость?

— Да, да. Интересно, где вы ее достали…

— Да какая разница!

— Ну… что вам сказать? Просто интересно. Кстати, насчет коньяка…

— Насчет коньяка?

— Да, в следующий раз, пожалуйста, не тратьтесь так — ладно? Я тут узнал, сколько он стоит…

— Следующий раз… то есть если что вы готовы будете мне еще раз помочь?

— А почему бы и нет? Хорошие люди. С хорошим коньяком… ну да ладно. Про вашу жидкость.

— Да!

— Это… ммммм… эээээ…

— Ну так?

— Ароматизированный раствор для бальзамирования трупов.

Дальше я даже не знаю, как нашел в себе силы попрощаться с Борисом Моисеевичем, потому как рвота подступила к моему горлу моментально.

Я свесившись над ванной (а до туалета, который тут же уже сил не было добегать) блевал не менее получаса, притом почти без перерывов, так что иногда даже казалось, что я задохнусь, потому как временами у меня даже не было возможности вдохнуть воздух.

«Я же целовался с Сестрой взасос» — думал я, и меня выворачивало, притом так, что, казалось, изнутри меня вместе с блевотиной выйдут и кишки — «я обнимал ее и целовал взасос!».

«Как же я не догадался с самого начала?» — передо мной плыли стены ванной, будто они были из воска и стремительно у меня на глазах таяли, мягкие и пластичные.

Едва же я пришел в себя и отдышался, как уже было успокоил себя тем, что все это было опять как некогда, несколько лет назад, галлюцинациями, то есть не в реальности, но потом…

— Тогда откуда эта жидкость? — спросил я сам себя вслух и меня вновь, правда, уже не так, как до этого, вывернуло — она же — материальна, Сестра, не галлюцинация?

Делать было нечего, и я после всего, с мылом и «Пемоглюксом» отмыв ванну, да так, что та чуть ли не скрипела от чистоты, наполнив ее горячей водой, я погрузился в нее, предварительно вылив на себя почти полностью флакон шампуня.

Следующий час я драил себя, скреб, чуть ли не рвал на себе волосы, сливал и вновь наполнял ванну горячей, чуть ли не кипятком, водой.

Затем, обмотанный полотенцами, которые, вытеревшись насухо я тут же выбросил в мусорное ведро, я пошел на кухню и приготовил себе из кубиков бульон, который, горячий как кипяток выпил чуть ли не залпом. После я слил из банки с солеными огурцами рассол в кружку и так же опрокинул ее в себя, не отрываясь.

Но тут опять — я вспоминаю, как Сестра, целуясь, елозила у меня во рту своим языком — и раз! Меня выворачивает (на сей раз я все же добежал до туалета) — съеденным мною бульоном.

Разбитый и больной, в одних трусах и поплелся в спальню, рухнул на кровать и накрылся покрывалом вместо одеяла. Перед глазами проплывали картины того, как я проводил время на даче с Сестрой, но после, вспомнив ее ту, давнюю и нормальную, я вдруг неожиданно успокоился и уснул.

Мне снилась она, бредущая одна по лесным снежным сугробам, разбивающая себе коленки в кровь о колдобины. Воет ветер, метет снег, и вот, на какой-то большой белой поляне она останавливается, а ей навстречу из лесных чащоб выходят полупрозрачные персонажи в туниках…

«Чушь какая-то!» — подумал я, едва проснувшись следующим утром — «откуда это все? Может, она пыталась с собой покончить? И тогда пришла ко мне — успокоится? Вот почему она выглядела так? Выпила этой нелепой жидкости. Вроде как символично! С намеком! Но жидкость ее не прикончила. Эх, я был прав — нужно было вызывать скорую!».

Встав, я первым делом включаю компьютер, и после по интернету залез к Сестре в аккаунт на сайт «Вкурсе».

На аккаунте Сестры, на гостевой стене, все ее немногочисленные друзья и знакомые зачем-то написали:

Виктор Сухой: R.I.P

Алеша Палевый: R.I.P

Ксюша Весна: R.I.P

Горбачев Иль_Я: R.I.P

Сонник Брон_ik: R.I.P

R.I.P!

R.I.P!!

R.I.P!!!

R.I.P!!!

Но я успокаиваю себя, гоню от себя мысли, будто знаю, что это значит.

Я набираю в поисковике «RIP», и будто бы к своему собственному удивлению узнаю, что, оказывается — да, я помню, точно помню, что это значит.

Rest In Peace.

Покойся С Миром.

Я обхватываю голову руками, все еще не желая верить в невероятное, но ужасное и ужасно очевидное. Я пишу знакомой Сестры, знакомой по сайту «Вкурсе» в ICQ, спрашивая, что стряслось, объясняя, кто я для Сестры, но подруга эта отвечает мне лишь поздно вечером:

21:48:44 ProfessiANALgool: Zdravstvuite! Vi mne pisali o Sestre?

21:50:15 Dog_for_Smog: Да, здравствуйте, я хотел узнать, что с ней случилось, почему ей все RIP Вкурсе писали?

21:52:24 ProfessiАNALgool: Da, slu4ilos' nes4ast'e, Sestra umerla, ona otravilas' gribami, skoree vsego special'no, a vovremy vizvat' «skoruu» ne uspeli.

21:53:55 Dog_for_Smog: То есть, вы хотите сказать, она умерла?

21:54:29 ProfessiАNALgool: Da, tak I est', mne o4en' gal'! Sorry….

21:56:07 Dog_for_Smog: И когда это случилось?

21:57:29 ProfessiАNALgool: Na ee den' rogdeniy, ona ostalas' sovsem odna. Ee brosila podruga. A pohoronili ee spusty dve nedeli — poka policiy rassledovala delo, 4to eto ne ubiistvo. Mne o4en' gal'!

21:59:15 Dog_for_Smog: На каком кладбище ее похоронили? Извините

22:00:40 ProfessiАNALgool: Na Domodedovskom. Priedete tuda — tam est' kontora, vam tam skagut, kuda idti, gde ee mesto, ja tol'ko pomnu vizualno, kak proiti budet trudno ob'jasnit'!

Я благодарю «ПрофессиАНАЛ-ку» и мы прощаемся.

Утром, естественно, ни свет, ни заря я отправляюсь на Домодедовское кладбище, искать могилу Сестры. На месте и вправду оказывается есть контора, где мне все объясняют, но я, боясь заблудиться после всех этих «замороченных» дней, показав свои КГБ-шные документы прошу местное начальство выделить мне человека — меня довести до места.

Даже с какой-то неимоверной радостью, будто им счастья привалило, местные начальники, некоторое время потрезвонив по телефонам находят в конце концов какого-то работягу, классического такого, в ватнике и кирзовых сапогах, который, руки в брюки и отводит меня к могилке:

— Вот! — говорит мне кладбищенский рабочий, небрежно взмахнув рукой на заснеженный холмик с крестом — тут ваша покойница и, так сказать, покоится.

Я какое-то время разгребаю руками снег с могилки, и потом стряхиваю его с креста — Да, фотография на фарфоре — Сестры, годы жизни…

Я кладу на могилу пять купленных у входа на кладбище роз — тех, что не имеют запаха и шипов.

Работяга, видимо по простоте душевной, меня начинает было учить, что пять — это ж живым дарят, мертвым на могилу четное число кладут, но я его резко обрываю: