Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альбрехт Кессельринг

Внезапную решительную атаку нужно проводить, не теряя темпа. Важен был каждый день. Нужно было включить в состав ударной группировки каждого солдата, которого можно было снять с позиций в обороне. Любой возможный прорыв противника на Западном фронте был бы компенсирован успешным рейдом по тылам противника. Операция должна была позволить нам приобрести свободу маневра, необходимую для массированного наступления против войск Монтгомери с участием всех имеющихся в нашем распоряжении сил и средств. Вероятность того, что в критический момент британцы опередят нас, начав наступление на «линию Марета», была невелика, но, если бы наши удары по войскам Эйзенхауэра побудили Монтгомери предпринять атаку раньше, чем мы ожидали, нам пришлось бы срочно перебросить обратно 90-ю легкую дивизию. Любая контратака подобного рода должна была в качестве цели ставить захват плацдарма для наступления Монтгомери и только в случае ее достижения могла считаться успешной – такую крупную операцию, как наступление на Марет, нельзя было начинать без подготовки. Позиции в районе Марета представляли собой линию естественных укреплений, усиленных блокгаузами и долговременными огневыми точками. При этом даже успешный фронтальный удар по этим укреплениям не мог дать длительного стратегического эффекта, поскольку наступление с «линии Марета», даже приведя к прорыву обороны в районе Акарит, увязло бы в солончаковых болотах Чотт-эль-Джерида. При всей слабости нашего передового рубежа обороны – «линии Марета» – она все же была достаточно прочной для того, чтобы дать возможность в случае необходимости выбить противника с захваченного плацдарма, что и было продемонстрировано, когда британцы в самом деле стали ее штурмовать. Слабым местом этих укреплений было то, что их можно было обойти с правого фланга; но даже это не представляло собой непосредственной опасности, поскольку сама местность затрудняла противнику маневр, и это давало германским войскам вполне достаточно времени для перегруппировки. Обходной маневр британцев невозможно было бы скрыть. В то же время его можно было замедлить с помощью контратак и ударов с воздуха. И наконец, суровая и негостеприимная пустыня, разделявшая две группировки войск альянса, также делала условия благоприятными для оборонительных действий.

Существовало много моментов, мешающих реализации этого простого плана. Система командования и управления войсками не была приспособлена к условиям театра военных действий. Верховное командование вермахта заявило о своем согласии на создание общего командования группировки, но предприняло все меры для того, чтобы все руководство войсками было полностью отдано Роммелю. Несмотря на то что план операции против группировки вторжения альянса был зафиксирован на бумаге и обговорен на словах и при том что не существовало никаких сомнений по поводу шагов, которые следовало предпринять для подготовки к осуществлению наших замыслов, единое ответственное командование так и не было сформировано. К сожалению, в течение двух решающих в этом смысле дней меня не было в ставке фюрера, и потому я не смог вовремя поправить положение. Мой начальник штаба пытался добиться от итальянского Верховного командования обнародования приказа об изменениях в высшем эшелоне командования африканской группировки, которые были предусмотрены договоренностями, но его усилия оказались тщетными. Таким образом, 5-я танковая армия должна была действовать в соответствии с собственным оперативным планом, считая само собой разумеющимся, что остальные войска будут согласовывать с ним собственные маневры. С другой стороны, Роммель чувствовал, что ему удалось сохранить свободу действий.

Планом предусматривалось, что Роммель, обладавший большим опытом ведения боевых действий в пустыне, нанесет мощный удар по британской 8-й армии одновременно с наступлением других частей наших войск на позиции группировки Эйзенхауэра. 22 февраля 1943 года я имел длительную беседу с Роммелем в его боевом штабе неподалеку от Кассерина и обнаружил, что он находится в подавленном состоянии. Казалось, что он не проникся ощущением важности стоящей перед ним задачи и не очень верил в успех предстоящей операции. Меня особенно поразило его плохо скрываемое стремление как можно скорее и с как можно меньшими потерями отойти назад к южным оборонительным рубежам, где с начала февраля войсками командовал маршал Мессе. Явная апатия Роммеля свидетельствовала о его нежелании или неспособности понять значение проводившегося в тот момент рейда в направлении Тебессы. Мой разговор с командующим 5-й танковой армией, которому я приказал встретить меня на аэродроме, понравился мне еще меньше. Он был очень односторонним и в конце концов привел к тому, что я, еще раз оценив ситуацию в моем штабе во Фраскати, отдал войскам, продвигавшимся в направлении Тебессы, приказ отойти назад.

Учитывая упрямство обоих командующих армиями – Роммеля и фон Арнима, – я ввел в действие новую схему командования и управления войсками, надеясь, что таким образом создал наиболее благоприятные предварительные условия для наступления Роммеля против 8-й армии. Я нарочно решил воздержаться от вмешательства в его план операции, чтобы позволить ему почувствовать свою независимость. Из двух вариантов, выработанных к тому времени, Роммель выбрал тот, который предусматривал рейд большими силами по гористой местности. Этот вариант был основой его собственного плана – прикомандированный к штабу 5-й танковой армии генерал Зиглер, заместитель фон Арнима, предлагал атаковать противника поблизости от побережья. У обоих замыслов имелись свои плюсы и минусы. Каждый мог и должен был привести к успеху, если бы осуществлялся толково и был неожиданным для противника.

К сожалению, добиться эффекта неожиданности не удалось. Поняв, что войска Монтгомери готовы отразить его удар, Роммель совершенно обоснованно прекратил наступление. Выяснять, кто в той ситуации был прав, а кто виноват, бесполезно, поскольку возможность предательства, о которой мне говорили тогда, теперь, судя по тому, о чем мне довелось прочитать после войны, представляется мне вполне реальной. Если все и в самом деле было так, то командующего итальянскими сухопутными войсками Мессе следует считать соучастником предательства адмирала Маугери из военно-морских сил.

Начиная с середины февраля все наши попытки наступательных операций (в том числе в направлении Тебессы и Мединина) не принесли нам успеха, на который мы рассчитывали. О том, что возможность одержать стратегическую победу над противником существовала, говорят огромные трудности, с которыми столкнулась группировка вторжения. Успехи же тактического характера не могли переломить общий ход военных действий. Наступление 1-й германо-итальянской танковой армии на Мединин дорого обошлось скорее партнерам по Оси, нежели противнику, и сделало очевидной слабость нашего командования и боевых частей. Мне стало ясно, что войска Оси утратили инициативу. Было ясно, что группе армий, за действия которой отвечал новый командующий, фон Арним, придется отступить и окончательно перейти к обороне.