Титановая Лоза - Андрей Ливадный

– Так, Саид, неси экипировку! Запасной комплект, что у торговца держим!

Отдав распоряжение, Денис подошел к Баграмову.

– Планы изменились, – скупо сообщил он. – Снаружи штурмовые группы Ковчега. Чует сердце – тебя ищут. Кто-то ракетами ударил с воздуха. Не то по ним, не то по нам, теперь не разберешь. Бои по всему городу идут, так что вполне вероятно – военные.

– От меня что хочешь? – едва ворочая языком, спросил Баграмов.

– Поднимать тебя придется, Егор. На ноги ставить.

– В смысле?

– На руках нам тебя до капитула не дотащить. – Шрам присел подле жесткой койки. – Бои везде, наши посты успели доложить, что через тамбур прошло не менее полусотни штурмовиков Ковчега. Да и всякий сброд головы поднял. О вознаграждении все слышали. Оставлять тебя здесь нельзя. Упырь тут же сдаст штурмовикам, с него станется. Выход только один: сейчас я воздействую на твой главный метаболический имплант, расшевелю скоргов. Будет больно и неприятно, не скрою, но зато на ближайшие несколько часов прилив сил гарантирован. Прорвемся до капитула, я нейтрализую воздействие.

Егор чувствовал себя настолько скверно, что слова Шрама едва доходили до его рассудка. «Больнее и неприятнее, чем сейчас, уже, наверное, не будет…» – отрешенно подумал он.

– Поступай… как знаешь…

В руинах города действительно творилось нечто невообразимое. Три «Пустельги», расстрелявшие весь боекомплект, скрылись, словно растворившись во влажных сумерках. Возможно, ушли на перезарядку, а быть может, совершили посадку в зарослях металлорастений. Факт, что ими управляли не военные, но и на драконов[11] они похожи не были. Изделия техноса так просто не уходят, да и выглядят иначе.

На окраине города полыхали остовы трех БРБ. Их корпуса, изрешеченные из импульсных орудий ведущей «Пустельги», служили наглядным предупреждением для ограниченного контингента изоляционных сил, контролирующих атомную станцию, – не суйтесь, будет только хуже. Генерал Званцев, разбуженный посреди ночи, хорошо умел читать знаки, посылаемые техносом. Лишних проблем, связанных с потерями, ему откровенно не хотелось. И так ситуация складывалась не из легких – штурмовые группы Ковчега совсем озверели, потеряли всякий страх, три уничтоженных в зоне тамбура блокпоста немо свидетельствовали, что Хистер по непонятной причине пошел ва-банк. До этого он предпочитал не вступать в прямые конфликты с военными на территории Соснового Бора, а тут лидера «зеленых» словно подменили.

Званцев нервно расхаживал по кабинету, размышляя, как поступить, когда раздался звонок.

– Слушаю. – Он активировал коммуникатор, недоумевая, почему не определился номер абонента.

– Генерал?

– Ну, кто спрашивает?

– Это Хистер.

Званцев едва не подавился вставшим в горле комком слюны.

– Хистер?!

Он ожидал чего угодно – указаний сверху, немедленной выволочки от начальства за бездействие и неспособность справиться со внезапно обострившейся ситуацией, но только не прямого звонка от лидера Ковчега.

– Буду краток. Мои люди временно вырубили «прослушку» вашего служебного коммуникатора. Генерал, не вмешивайтесь в события. Это просьба, которая будет подкреплена материально в ближайший же час. Мне известен ваш номерной счет.

Званцев побагровел.

Наглость тоже должна иметь какие-то границы!

Он вдруг закашлялся, а когда вновь обрел дар речи, то в коммуникаторе уже звучал назойливый сигнал отбоя связи.

Налив себе коньяку, он грузно опустился в кресло, машинально выстукивая пальцами навязчивый мотивчик.

Подождать несколько часов? – Званцев взглянул на экран, куда передавалось изображение, снятое в режиме реального времени.

Дыры в выгоревших корпусах трех тяжелобронированных разведывательных ботов выглядели вполне убедительно. Куда подевались три «Пустельги», перепахавшие руины ракетными залпами, до сих пор непонятно. Тем более неясно, кто их послал.

Проверить, действительно ли ему звонил Хистер, невозможно.

Упускать деньги – жалко. При таком масштабе вторжения речь наверняка идет о суммах немалых.

Ладно. Выдвину группы в зону тамбура, а там видно будет. Если через час Хистеру не удастся приятно удивить меня – ни один его человек живым отсюда не уйдет.

Бронекостюм Ордена показался Егору неподъемной ношей.

Саид только что замкнул последнее крепление, и теперь Баграмов чувствовал себя наиглупейшим образом – боевая экипировка, оснащенная механическими усилителями мускулатуры, в буквальном смысле припечатала его к стене своим весом.

Активаторы сервомоторов, работающие на принципе обратной связи, почему-то не включались.

– Минуту потерпи, – Шрам внимательно посмотрел на Егора. – Я включу питание брони, когда у тебя закончатся судороги. Иначе ты тут все разнесешь.

Баграмов лишь стиснул зубы.

Ободряющее начало…

В следующий миг его раздражение испарилось. События и в самом деле принимали дурной оборот. Потолок, и без того покрытый густой паутиной трещин, вдруг начал оседать после очередного глухого толчка. Арматура выдержала, вниз осыпались лишь мелкие камушки да просочились струйки пыли, а затем по трещинам внезапно прыснула серебристая изморозь, с невообразимой скоростью прорастая тонкими, упругими металлизированными нитями, толщиной с волос.

– В коридор! Живо!

Денис и Саид подхватили Егора, волоком вытащив его из комнаты, плотно затворили дверь, но было понятно, что это лишь временная мера, неспособная остановить рост прорвавшихся в убежище металлорастений.

– Не обессудь, капитан. – Шрам опустился на колени, крепко сжал руками голову Баграмова, кивнув Саиду – ноги держи.

В следующий миг по телу Егора ударила конвульсивная судорога.

Боль была такая, что, наверное, и мертвый бы вскочил. Все его мышцы, секунду назад казавшиеся ватными и непослушными, внезапно напряглись с такой силой, что полцентнера надетой на Баграмова брони не смогли его удержать.

Сумрачный коридор взорвался перед глазами Егора радужными кругами; его било в судорогах, но Шрам и Саид не обращали внимания ни на попытки вырваться, ни на пену, выступившую в уголках рта, ни на судорожное сокращение мышц, они прижали Баграмова к полу и держали до тех пор, пока он не потерял сознание.

Через минуту еще одно точечное прикосновение к виску привело Баграмова в чувство.

Если некоторое время назад ему всерьез казалось, что он сейчас умрет, поскольку человек не в силах выдержать такой всеобъемлющей боли, то теперь необъяснимая легкость наполнила тело, мышцы еще дрожали от перенапряжения, но чувство казалось приятным до эйфории.