Личный номер 777 - Игорь Поль

Начальник команды военной полиции, присутствовавший при этом докладе, едва не задохнулся от возмущения. Он был твердо уверен, что в боевой машине находились диверсанты, а недавняя драка в сержантском клубе лишь подкрепляла его уверенность в том, что среди защитников лагеря вполне могла затесаться парочка-другая приспешников партизан.

— Я сам видел, как из нее стреляли по вышкам! — горячился Кастелли, поблескивая одним глазом, так как второй заплыл и скрылся за фантастических размеров синяком. — И по бункерам! И посмотрите, что они сделали с командным центром!

— Проверьте сами, — предложил рядовой первого класса, потирая обожженную кисть. — Это обычный «Бульдог», спрятаться там негде.

Дабл-А оглядел окрестности с высоты башенного люка и выразил осторожное сомнение в том, что причиненные разрушения — дело рук всего одного заплутавшего в темноте бронетранспортера.

— Это все тот чокнутый алкоголик, — пояснил унтер-офицер. — Сколько раз я докладывал комбату, что Краснова нужно изолировать! Я трижды задерживал его в совершенно невменяемом виде! Вы знаете, что он ворует боевые патроны? Последний раз мы нашли целый склад в яме рядом с уборными!

Дабл-А засомневался еще сильнее:

— Вы хотите сказать, что весь этот бедлам устроил пьяный капрал и что этот капрал в одиночку загнал сюда бронетранспортер, а потом заставил его экипаж развалить половину лагеря? Да кто он, по-вашему? Боевой андроид?

Кастелли тоже заколебался: неверие дежурного по лагерю было заразительным.

— Я понимаю, что это звучит странно, — сказал он, — но я сам видел, как Краснов выбегал из автопарка и палил по «Бульдогу». Он был без одежды…

— Без одежды? — переспросил Дабл-А. — То есть вы видели, как голый Краснов гонялся за вооруженной бронемашиной?

Унтер-офицер совсем смешался.

— Так точно, видел…

Улыбка лейтенанта прямо-таки сочилась участливым вниманием.

— А та, значит, отстреливалась?

— Мне так показалось…

Слова Кастелли прервал жуткий вой, донесшийся из темноты.

— Вот! — встрепенулся унтер-офицер. — Слышите? Это он!

— Скорее похоже на какое-то раненое животное, — несколько рассеянно возразил Дабл-А. Буйные события последних часов не способствовали ясности его мыслей. К тому же к нему сплошным потоком стекались доклады, и лейтенант напряженно следил через свой БИС за рекомендациями, которые выдавала тактическая система лагеря. И еще ему что-то кричал повар в разорванной куртке, которая некогда была белой.

Авакян вопросительно посмотрел на него сверху вниз.

— Ну, а вам-то чего?

— Говорю вам, лейтенант, этот парень спятил!

— Какой именно? — спросил Дабл-А. — В этом лагере идиотов — через одного…

— Да этот ваш голый капрал, — едва не плача, пожаловался повар. — Разнес мне всю кухню! Расстрелял пищевой комбайн! Сжег годовой запас салфеток! Я сам выжил только чудом! А моя посуда! Вы хоть представляете, сколько стоит столовый сервиз на двадцать персон?

Лейтенант с сомнением посмотрел на расхристанного повара.

— У этого капрала что, зуб на вас? Не поделили девчонку?

Повар отрицательно замотал исцарапанной лысой головой.

— Да мы с ним вообще не знакомы! Как-то раз видел его в солдатской лавке, вот и все. А сегодня он палил в меня из дробовика!

— Все мы немного взволнованы из-за этой стрельбы, — едва ли понимая, о чем ему толкуют, успокоил Авакян. — Ну, теперь-то волноваться не о чем — скоро прибудет группа быстрого реагирования. В общем, ситуация под контролем, — заверил он. — Идите в укрытие и ждите указаний.

Шифровальщица с узла связи не разделяла его уверенности. Очереди спаренной пулеметной установки, разнесшие всю ее аппаратуру и едва не продырявившие саму сержантшу, повергли ее в глубочайшую депрессию, о чем перепачканная сажей и грязью связистка и сообщила плохо соображающему от обилия напастей лейтенанту.

— Сначала какой-то ненормальный валит нашу антенную мачту! — возмущалась она. — А потом другой дырявит нам стены. Это не боевая часть, а сумасшедший дом! Половина аппаратуры вдребезги! Предупреждаю: я подам рапорт по команде!

— Ваше право, сержант, — рассеянно произнес Авакян, которого уже вряд ли могло что-то испугать. — А вы уверены, что узел связи не обстрелял голый капрал? Я имею в виду — из дробовика?

— Конечно, уверена! — ответила связистка. — Какая-то скотина лупила по нам из пулеметов!

— И то хлеб… — с облегчением пробормотал Дабл-А. Ему уже надоело слушать, что всю вину за разрушенный лагерь сваливают на какого-то мифического капрала, в то время как настоящие виновники наверняка отсиживаются где-нибудь в укромном уголке.

Лейтенант и не подозревал, насколько его предположение соответствует действительности. Бранд и Карев — одни из главных действующих лиц сегодняшней пьесы — продолжали прятаться под мостом, и их нервы напоминали перепутанные тряпки, в которые превратились палатки после столкновения с их бронетранспортером. На дне траншеи поблескивала маслянистая жидкость. Эта жидкость, представлявшая собой ни что иное, как компонент топлива для коптерных двигателей, обильно сочилась из продырявленных пулями бочек, временно складированных рядом с посадочной площадкой. Любой новобранец знал — без второго компонента, который и вызывал воспламенение в камере сгорания, эта жидкость не опаснее обычной воды. Плесни ее в костер — тот зашипит и погаснет. И потому Бранд и Карев не обращали на едко пахнущую дрянь никакого внимания. Чтобы хоть как-то успокоиться, они достали сигареты со стимулятором и принялись хлопать себя по карманам в поисках зажигалки. Таковая нашлась у Бранда — маленький серебристый цилиндрик, по случаю купленный на блошином рынке рядом с авиабазой.

Видимо, зажигалка кустарного производства не выдержала испытаний сегодняшней ночи: впустую пощелкав кнопкой, Бранд в раздражении отбросил измятый цилиндрик и брезгливо вытер о штаны липкую ладонь. Этим действием экипаж невезучей бронемашины решил свои проблемы раз и навсегда. Ну, сами посудите, откуда простому солдату знать о том, что в качестве топлива в дешевой поделке применяется тот самый второй топливный компонент, украденный на авиабазе? И вот блестящая штучка плюхнулась в жижу на дне траншеи как раз в тот миг, когда бронетранспортер с гордо восседающим на броне Авакяном вырулил из теснин лагерных строений и с грохотом промчался мимо моста. Хотя правильнее было бы сказать — части моста с грохотом промчались мимо бронетранспортера. Вначале из дренажной траншеи вырвался шар белого пламени, вслед за которым разом сдетонировали бочки с горючим. После первого же взрыва невесомый пепел Бранда и Карева рассеялся в воздухе, а вместе с ним по всей округе разлетелись куски моста, тлеющие щепки и раскаленные банки с мясными пайками. Волна огня, откуда все это вырвалось, промчалась над землей, перевернула бронетранспортер и превратила в головешки развалины офицерской столовой.

Расстроенный донельзя повар, как раз в этот момент находившийся на полпути к своим оскверненным владениям, опустился на колени и возблагодарил Бога за счастливый случай, благодаря которому он вовремя покинул барак. Лейтенант Авакян тоже возблагодарил Бога, хотя прежде считал себя закоренелым атеистом. Ударная волна сорвала его с брони, закрутила и швырнула через римский вал. Врезавшись в землю точно пушечное ядро, Авакян по инерции заскользил по влажной от росы траве, сбил с ног капрала Краснова, который как раз в этот момент выкопал из очередного тайника коробку с патронами, затем несколько раз перевернулся через голову и, наконец, врезался в ступени солдатской уборной. Вскочив, оглушенный лейтенант быстро ощупал себя, не веря в то, что остался цел. Тут-то он и возблагодарил Всевышнего за сохраненную жизнь. Но кроме жизни ему осталось совсем немногое. Ударная волна сорвала с него не только комбинезон, но даже пластинку коммуникатора, вырвав ее заодно с вживленным разъемом. То же, чего недоделал взрыв, довершило адское пламя. Щегольские усики съежились от страшного жара, прежде аккуратная прическа превратилась в перемешанные с грязью смолистые ошметки, а все тело покрывали красные пятна от ожогов, отчего дежурный по лагерю напоминал дикаря в боевой раскраске. Покачиваясь, он стоял с покрасневшим лицом, весь в копоти, в одних ботинках и чудом уцелевшей ременной сбруе, на которой болтались обрывки кобуры и подсумков.

В этот драматический момент капрал Краснов предпринял свою последнюю вылазку. Боевые барабаны, отбивавшие в его мозгу бешеный ритм, уже почти утихли, однако застучали с новой силой, когда после оглушительного взрыва на голову капралу свалился некто голый в камуфляжной раскраске. От сильного удара патроны из только что открытой коробки рассыпались, а сам Краснов выронил свое грозное оружие и покатился по траве. Однако он быстро оправился. Как только Краснов осознал, что подвергся самому настоящему нападению, он мгновенно впал в состояние, близкое к боевому помешательству, — примерно такое, в котором временами пребывали древние викинги, с пеной у рта грызущие попеременно врагов и края своих обшитых кожей щитов. С ревом идущего в атаку боевого слона капрал подхватил дробовик и бросился в бой. В отсветах пожара он вырвался из-за туалетной кабинки, резко затормозил и, подвывая, принялся озираться в поисках врага. Он быстро обнаружил его, благо оглушенный Авакян и не думал прятаться.